Татьяна Корсакова - Снежить

Пока Чернов занимался осмотром болезного Никодимыча, Ася познакомила их с остальными сотрудниками метеостанции. Было их всего восемь человек – шесть мужчин и две женщины. Все они смотрели на парней с любопытством и легким удивлением. Видно, нечасто ступала здесь нога цивилизованного человека.

Под ночлег им выделили две небольшие комнаты. Судя по всему, ради комфорта гостей кому-то из хозяев пришлось потесниться. Такое гостеприимство дорогого стоило. Поэтому, покончив с официальной частью, Гальяно принялся раздавать подарки от спонсоров, всю ту классную и нужную мелочовку, что была у них с собой. Ножи, фонарики, перчатки, консервы, термосы и термобелье. Для дам у Гальяно тоже нашлись подарки – одним из спонсоров была крупная косметическая фирма. В коробке, которую передали им еще в начале пути и которую они так ни разу и не распаковали, нашлось множество кремов, бальзамов и прочих милых сердцу всякой барышни средств. Коробку приняли сначала с осторожным любопытством, а потом с радостными ахами и охами. Наверное, там и в самом деле находилось что-то по-настоящему ценное.

К тому времени, как из начальственного кабинета вышли Чернов с Никодимычем, в столовой уже все было готово к ужину.

– Ну как он, доктор? – бросилась к Чернову Ася.

– Жить будет, – сказал Чернов все тем же своим авторитетным тоном.

– Буду, Асенька, – подтвердил Никодимыч, и сразу стало понятно, что у Асеньки с Никодимычем отношения, несколько выходящие за рамки служебных. Да и ладно, главное, что люди хорошие.

Угощали их от души! Консервы, жареная оленина, жареная и соленая рыба, вареная картошка и маринованные, явно привезенные с Большой земли огурчики. Спирт тоже имелся. Это сначала Гальяно опрометчиво решил, что в запотевшем граненом графине водка, но стоило только сделать первый глоток, как все сомнения рассеялись. Не водка, а спирт, если и разведенный, то не так чтобы очень сильно. Перед Никодимычем, который с вожделением посматривал на графин, Ася поставила чашку с чаем, вопросительно глянув на Чернова. Чернов кивнул, врачебный долг в нем после недолгой борьбы все-таки одержал верх над мужской солидарностью.

После плотного ужина и нескольких стопок спирта им устроили экскурсию по станции. Жилой корпус, как успел заметить Гальяно, был этаким приветом из СССР. Выкрашенные масляной краской стены в коридорах, массивные, но, очевидно, древние двери, жгуты наружной проводки, занавески «в ситчик». Если бы не вполне современная бытовая техника, мультиварка, микроволновка, кофемашина, бойлер и замеченная в санузле стиралка, ретроэффект оказался бы ошеломительным. Это место если и переживало ремонт, то лишь косметический. Его делали своими силами, как умели, обустраивали и добавляли уюта.

Но больше всего их впечатлила железная решетчатая дверь в самом начале коридора.

– Это зачем? – задал Гальяно вопрос, мучивший всю команду.

– Это от медведей, – усмехнулся Никодимыч. То ли от горячего чая, то ли от тайком оприходованной стопочки он раскраснелся, взгляд его заблестел. – Видали, наружная дверь драная? Это он – мишка. Лет семь назад, помнится, вломился, не выдержал засов. Хорошо, что я успел эту дверь запереть. Так всю ночь и просидели в осаде. Мы с этой стороны, мишка с той. До костей тогда замерзли. Медведи – они хоть и умные твари, но закрывать за собой двери не обучены.

– И чем дело кончилось? – спросил Веселов. Этим вечером он вместо Гальяно работал оператором, фиксировал все на камеру.

– Ну чем оно могло кончиться? – Никодимыч пожал плечами. – Ушел мишка. Когда спасатели из поселка прибыли, его уже и след простыл. Одно жалко – собак порвал. – Он погладил подошедшую Динку. Собаки здесь жили под одной крышей с людьми, даже такие, привычные к северным морозам. – Вот оно как бывает, но вы не переживайте, друзья, с тех пор у нас спокойно.

– Спокойно – это значит, что в дом никто не ломится, – пояснил Мишаня, – а так-то во двор нужно выходить осторожно, с оглядкой. В темное время мы всегда с собой берем ракетницу и кого-нибудь из них, – он кивнул на псов. – Собака зверя быстрее почует, чем человек. Почует и поднимет тревогу. Вот я сегодня грешным делом решил, что Дик как раз кого-то и унюхал, но тогда бы и Динка залаяла, она в этом смысле пошустрее будет, более чуткая.

– Ладно, ребята! Пойдемте, покажу вам нашу метеостанцию, пока у вас еще силы и охота есть, – предложил Никодимыч.

У них были и силы, и охота, и полный заряд в камере. Они хотели на экскурсию. Все, кроме Волчка. И Волков после недолгих колебаний остался с ним.

Рабочий блок снаружи был такой же древний и неприглядный, как и жилой. И ремонт в нем не делали тоже очень давно, но компьютеры и оборудование здесь были вполне себе современные. По крайней мере, Веселов тут же оживился и заинтересовался, принялся выяснять у Мишани всякие ненужные технические моменты и подробности. Встретились два айтишника…

Собственно, самого Гальяно больше всего интересовала связь с Хивусом, поэтому он попросил Никодимыча отвести его в радиорубку. Никодимыч в ответ на его просьбу хитро усмехнулся, поманил за собой. Через пару секунд они оказались в небольшой комнатке, той самой радиорубке. Конечно, можно было позвонить Туче со спутникового телефона и не заморачиваться с позывными «Медвежий – Хивусу! Как слышите? Прием!» Но с позывными было интереснее и романтичнее, а что-то подсказывало Гальяно, что романтике очень скоро придет конец. Почему бы не поиграться в последний раз?

Хивус вышел на связь почти мгновенно, и с Тучей Гальяно соединили тоже неожиданно быстро. Словно бы Туча только и ждал вот этого вот звонка.

– Как дела? – спросил он, не здороваясь.

– Хорошо дела. – Гальяно покосился на Никодимыча, тот понимающе кивнул, вышел из радиорубки, прикрыв за собой дверь. – Мы сейчас на метеостанции, скоро будем в твоем Вымерзайске.

– Хивусе, – привычно поправил его Туча. – Может, прислать за вами вертолет?

– А нужно? – В Тучином голосе ему послышалось тщательно скрываемое беспокойство.

– Пока не знаю.

– Но у вас там все спокойно? – Гальяно имел в виду что-то очень конкретное, что-то, что позволило бы им всем довести эту экспедицию до финала, а не срываться с места и не лететь в Хивус вертолетом. Гальяно хотел услышать, что ситуация под контролем. Ну, хоть под каким-нибудь.

– Мы работаем над этим. – Он почти увидел, как Туча пожимает широкими плечами. Плечи у него всегда были широкими, еще с босоногой юности.

Работают… Раз работают, значит, есть над чем работать? Или как? Или это просто рутинная работа?

Он не стал спрашивать, понимал, что в критической ситуации Туча молчать не станет, выложит все начистоту. А пока он молчал, если и говорил, то недомолвками, сухими, рублеными фразами из полицейских сводок. В Хивусе, городе-солнце, городе-утопии, случились убийства. Страшные ли? Серийные ли? Сколько их было, этих убийств и кого конкретно убили, Туча не рассказывал и от уточняющих вопросов уклонялся.