Татьяна Корсакова - Снежить

– Не нужно было трогать. Глупый мальчишка! – Эрхан смотрел на Веселова таким взглядом, словно тот уже был покойником, восставшим мертвецом, снежным ходоком с синими глазами.

– Выброси… Отнеси назад… Отдай ему… – А это уже Ася. В ее глазах – тот же ужас, что и в черных глазах Эрхана. Она знает, понимает, что случилось непоправимое, но все еще пытается найти спасение.

– Поздно. – Никодимыч сжал Асины плечи. Он возвышался над ней и поверх ее макушки смотрел на Веселова. – Он уже снял. Теперь это его.

– Мое! – Веселов взмахнул рукой с зажатым в ней тынзяном, невидимые кровавые капли разлетелись во все стороны, замарали присутствующих.

Одна капля попала на Тару, та вздрогнула, словно бы что-то почувствовала, побледнела, стиснула губы. Нику показалось, что она сейчас потеряет сознание. Не потеряла. Да и с чего бы?! Женщина, которая не побоялась выйти один на один против белого медведя! Такая женщина должна быть либо бесстрашной, либо сумасшедшей. На сумасшедшую Тара не походила, а от прикосновения незримой кровавой капли вздрогнула.

Впрочем, всем, кто находился сейчас в комнате, было неуютно. Ася поежилась, Никодимыч закашлялся, Гальяно тер запястье. Ник был почти уверен, что оттирал невидимую кровь. Эрхан стоял у двери и даже не пытался приблизиться к Веселову. Голова его раскачивалась из стороны в сторону, как у китайского болванчика, побелевшие губы шевелились, словно бы он беззвучно шептал молитву. Блэк продолжал рычать, а призрачная веревка, что змеилась от ошейника с фигурками к запертой двери, натянулась, как струна. Веселов застыл, будто почувствовал это натяжение. А может, и почувствовал, осознал, что на том конце веревки кто-то есть. Или что-то…

– Отстаньте, – сказал он устало и сунул тынзян в карман.

– А и в самом деле! – Гальяно перестал тереть запястье. – Что вы к нему прицепились?! Ну, ошейник… ну, тынзян какой-то! Каждый из этой схватки вынес свой трофей. – Он шагнул к Веселову. – Кстати, дай-ка глянуть.

Он шагнул, а Веселов отступил. Наверное, испугался, что придется расстаться с тынзяном. В глазах его стало чуть меньше синего и чуть больше белого.

– Это не какой-то тынзян, – сказал Никодимыч очень тихо, почти шепотом. – Это шаманский тынзян. И зверь, значит, тоже был непростой.

– Еще скажите, что ручной, – хмыкнул Гальяно. Вот только выражение его лица уже не было таким беспечным.

– В каком-то смысле. – Никодимыч потрепал по холке сидящую у его ног Динку. – В каком-то смысле. Вот видите собаку, молодой человек?

Динку Гальяно видел. Да что там, он даже Блэка видел!

– Вот она ручная. Прирученная. Она за меня жизнь отдаст, потому что я ей – друг и любимый хозяин. А тот… зверь, за своего хозяина чужую жизнь заберет. Он сожрет тело, а хозяин его сожрет душу… – Никодимыч замолчал, Ася вздохнула.

– И кто у него хозяин? – спросил Чернов, внимательным взглядом оглядывая всех присутствующих, словно собирался найти в комнате хозяина мертвого медведя.

– Шаман, – в один голос сказали Никодимыч и Ася.

– Очень сильный шаман, – добавил Эрхан. – Чтобы такого зверя удержать, силы нужны… великие силы нужны.

– Ой, бросьте! – Гальяно все еще пытался найти объяснение необъяснимому. – Чтобы такого зверя удержать, надо подобрать его маленьким медвежонком. Медвежонку на шею этот ваш тынзян намотать не проблема.

Эрхан посмотрел на него с жалостью, покачал головой, сказал:

– Нельзя белого медведя приручить. Ни маленького, ни большого. Подчинить, к себе привязать можно, а приручить нельзя. И тынзян тут нужен непростой. Шаманский тынзян – опасная вещь. Никто не должен его трогать.

– А то что? – снова спросил Чернов.

– У кого тынзян, у того зверь. – Эрхан перевел взгляд на Веселова. – Вот только одного тынзяна мало, нужна сила. Ты чувствуешь в себе силу, мальчик?

– Я чувствую, что меня все достало, – сказал Веселов устало и поежился.

– Ладно, хватит! – Гальяно хлопнул в ладоши. – Ася, накормите нас, добрых молодцев, на дорожку! Да покатимся мы в славный город Хивус на лихих железных конях. А по пути заскочим на заброшенную военную базу. Поснимаем быстренько и вперед!

Ася молча кивнула, не сводя взгляда с Веселова, попятилась к выходу. Никодимыч вышел следом. Он шел, старательно обходя кровавые брызги на полу. Они все чувствовали. Может быть, не понимали, но точно чувствовали то недоброе, что уже проскользнуло в сорванную с петель дверь.

Ели быстро, почти в полном молчании, а после завтрака разошлись по своим углам. Хотя не так-то и много было свободных углов на полярной станции. Перед тем, как выдвигаться, Гальяно в сопровождении Эрхана отправился в радиорубку. Наверное, звонить своему знакомому олигарху из Хивуса. А может быть, просто начал задыхаться в этой густой атмосфере страха и раздражения. Ник невесело усмехнулся. Добро пожаловать, господа, в мой удивительный мир!

Гальяно вернулся быстро, вид у него был неожиданно озабоченный, если не сказать, растерянный. Эрхан хмурился. Впрочем, после ночной медвежьей атаки и испорченного шаманского тынзяна хмурился он, не переставая.

– Ребята, придется нам немного откорректировать наши планы! – сказал Гальяно с порога неестественно бодрым голосом. – Военная база отменяется. Нам нужно сразу ехать в Хивус.

– Почему? – спросил Веселов. – Он держал руку в кармане, и Ник был уверен, что пальцы его перебирают костяные фигурки на тынзяне. – Собирались же снять заброшку. Квадрокоптер так и не запустили ни разу.

– Я потом объясню. – Гальяно махнул рукой, словно бы отмахиваясь разом и от заброшенной базы, и от квадрокоптера, и от Веселова. – По дороге. – И как-то очень уж выразительно посмотрел на Андрея.

На лице брата не дрогнул ни единый мускул, но Нику показалось, что Андрей едва заметно кивнул, соглашаясь с решением Гальяно. Остальные тоже спорить не стали. Чернов решил еще раз осмотреть перед отъездом Никодимыча, убедиться, что с ним все в порядке. Веселов отошел к окну. Эрхан занялся своим оружием. Тара выглядела уставшей и замученной, она прикорнула в кресле и, кажется, задремала. Чернов сунулся было к ней, чтобы убедиться, что с коллегой все в порядке, но его остановила Ася.

– Не трожьте, – сказала шепотом. – Она ночь без сна, потом медведь этот… Вымоталась.

Но тронуть Тару все равно пришлось, раз уж она решила добираться до Хивуса вместе с ними. Как истинные джентльмены, они предложили ей место в салоне одного из автомобилей, но Тара лишь усмехнулась, отказывая им в праве почувствовать себя защитниками прекрасной дамы.

– Сама, – сказала она, натягивая куртку, шапку и защитные очки.

– Олени, упряжки и все такое… – хмыкнул Чернов. – Суровое северное детство.

Тара ничего не ответила, первой вышла за дверь. Путь к ее снегоходу лежал мимо мертвого медведя. Того самого, с которого Веселов срезал тынзян. Поравнявшись со зверем, она замедлила шаг, покачнулась. Снова оскалился, зарычал Блэк, а Ник увидел, как натягивается и вибрирует призрачная нить, что связала медведя и Веселова. Наверное, он бы даже не удивился, если бы медведь восстал из мертвых. Он уже даже был готов броситься к беспечной Таре, чтобы оттолкнуть, спасти от нападения. Но то сильное и животное, что просыпалось в нем в минуты особой опасности, сейчас дремало. Или вообще ушло. Ник прислушался к себе, выискивая эти то сплетающиеся, то противоборствующие потоки холода и жара, света и тьмы. Ничего. Он остался один на один с самим собой. Надолго ли?