Татьяна Корсакова - Снежить

– А родным сообщили?

– У него не было никого, кроме Хаси. – Эрхан сглотнул, а потом злым, полным решимости голосом сказал: – Я найду этого гада! Найду и убью!

Вероника, до этого стоявшая неподвижно, высвободила руку из хватки Веселова и подошла к каталке почти вплотную, замерла, склонила голову набок. Арина тоже так делала, когда искала информацию, когда искала поток…

– Он не подошел, – сказала она едва слышно. – Он не подошел, и его… выбросили.

– Для чего не подошел? – спросил Веселов, ощупывая шею.

Она покачала головой.

– Это единственное, что я чувствую, что знаю наверняка. Этот человек, Ясавэй, не подошел. И его пес тоже не подошел.

– А Алисия? – спросил Ник и шагнул к Веронике.

– А Алисия подошла, – сказала та, не оборачиваясь, и тут же поправила сама себя: – Подошла бы, если бы не ты.

– Разрез очень точный и очень аккуратный. – Голос Чернова звучал ровно, по-профессиональному равнодушно. Волков глянул на него с уважением. Доведись, они бы сработались. – Я бы сказал, хирургический.

– Необязательно. – Тучников покачал головой. – Для того чтобы… – он осекся. – Для этого не нужно быть хирургом, достаточно быть охотником. Эрхан, скажи.

Эрхан молча кивнул.

– Как он умер? – Волков посмотрел на Тучникова. – Есть на теле какие-то…

– Ничего, – Тучников не дал ему договорить. – Никаких смертельных ран.

Никаких смертельных ран, кроме отрезанной головы…

– Он умер от переохлаждения, – сказала Вероника тихо. – И его пес тоже. Оба…

– Ты уверена? – Глупый вопрос. Если Вероника такая же, как его Арина, то она уверена.

– Да, – ответила она просто.

– Наверняка ясно только одно. – Гальяно подходить к каталке не стал, но и по карманам больше не шарил. – Ясно, что все это дело рук человека. Считайте, маньяка, возможно, серийника, но точно человека. И Алисию похитил не призрак, а человек.

С этим доводом Волков был полностью согласен. Да, они видели и пережили много страшного и странного, но охотника Ясавэя и его пса убил человек. Убил, а потом таким вот чудовищным образом надругался над телами.

– Вы должны увидеть остальных… – Тучников осторожно накрыл тело простыней. – Прежде чем делать какие-то выводы, нужно увидеть всю картину целиком.

… Картина была страшной. Картина была сюрреалистичной. Существа, заточенные в ледовый плен, не были людьми. Человеческие тела, звериные головы, но не пришитые. Точно, не пришитые. Эти волчьи, медвежьи, лисьи, оленьи и птичьи головы были продолжением человеческих тел. Гармоничным и органичным продолжением. Не люди и не звери – боги, покинувшие египетские пески и заблудившиеся в полярных льдах. Всего девять. Волков пересчитал несколько раз для надежности.

– Мы провели углеродный анализ, – голос Тучникова звучал глухо, будто бы он сам не верил в то, о чем говорил. – Этим телам больше четырех тысяч лет. В вечной мерзлоте они сохранились идеально.

– Я не вижу швов. – Чернов подошел вплотную к глыбе с заточенным в ней человеком-медведем, коснулся пальцами гладкой поверхности и тут же отдернул руку, словно обжегся.

– Вы не видите швов, потому что их нет. – Тучников кривовато усмехнулся. – Мы провели не только углеродный, но и генетический анализ. Это не люди. Вернее, уже не совсем люди. Очень сложный геном…

– И вот это уже точно не дело рук маньяка, – сказал Гальяно. – Слишком масштабно для простого человека.

– Теперь вы понимаете причину моего беспокойства. – Тучников отошел на несколько шагов от ледяных глыб. – Людей похищают. Людей убивают. И я хочу узнать, связаны ли убийства вот с этим всем. И еще… – Лицо его окаменело, в глазах зажегся упрямый огонь. Теперь Волков понимал, почему он достиг того, чего достиг. Теперь Волков знал про этого человека чуточку больше. – Я хочу найти и остановить эту тварь.

– Изловим и обезвредим, Туча! – Гальяно уже пытался шутить, наверное, начал приходить в себя. – Только давай для начала выйдем на свежий воздух. Как-то здесь… неуютно.

Нина волновалась. Конечно, она волновалась уже тогда, когда провожала его на севера, но сейчас это было что-то особенное. Они с Темкой смотрели на Чернова с экрана ноутбука, очень внимательно смотрели, словно не верили, что вот он уже на Крайнем Севере и с ним все хорошо.

– Ты как? – Нина улыбалась, но лишь потому, что так нужно, чтобы не напугать Темку.

– Отлично, Нина. Я сниму вам потом, как здесь все красиво. – Он тоже врал, потому что так нужно, потому что родных ни пугать, ни тревожить нельзя. – А у вас там как? Елка стоит?

– Елка стоит. Что с ней станется?

По ту сторону экрана приключилась какая-то возня, и Темку перед монитором сменил Сущь. Сущь тоже смотрел очень внимательно, по-человечески. Разве что не говорил. Ничего, пройдет всего каких-то тридцать лет и три года – и заговорит.

– Мне неспокойно, – сказала Нина, обнимая Сущь за шею и оглядываясь. – Мне сны снятся, Вадим. Нехорошие сны.

Вот уже и ей сны снятся. Мало ему Шипичихи. У той дурные предчувствия, у Нины тоже… всякое.

– Ерунда, – сказал Чернов строго и уверенно. – Чушь и ерунда, Нина! Мы уже в Хивусе. Передохнем пару дней и вернемся. Вы с Темкой и соскучиться не успеете.

– Мы уже соскучились, Вадим.

Сущь кивнул, соглашаясь с хозяйкой, клацнул зубами, а потом попытался лизнуть монитор. Несмышленое какое-то существо. Несмышленое и славное. Даже не верится, что через тридцать лет и три года…

– Там опасно. – Нина теперь говорила шепотом, наверное, Темка был где-то поблизости.

– Тут безопасно. – Нет, он не злился. На Нину у него злиться не получалось. Но и успокаивать он не умел, не было у него таких талантов.

На мгновение Нина исчезла из поля зрения, кажется, за чем-то потянулась, а когда вернулась, в ее руке был альбомный лист.

– Смотри, – сказала она так же шепотом. – Смотри, что нарисовал Темка.

Темка нарисовал существо. Человеческое туловище, медвежья голова. На туловище – медицинский халат. На шее – красная веревка… Приплыли…

– Фантазии. – Чернов очень старался, чтобы голос звучал ровно. – У него возраст такой, сама понимаешь.

Сущь снова кивнул, соглашаясь с ним насчет фантазий и возраста.

– Может, сказку какую прочитал. – Он задумался, вспоминая сказки. – Про трех медведей!

– Вадим, не надо. – Нина аккуратно сложила рисунок, сунула его куда-то. – Не надо со мной так… как с обычной…

– Ты необычная. – Он не дал ей договорить. – Необыкновенная. – Он даже улыбнулся, хотя рисунок Темки словно выжгли у него на сетчатке, а в ушах звенел голос той твари, которую Ник назвал Снежитью, обещание ее звенело.

– И Шипичиха говорит…

– Шипичиха много разного говорит! – Чернов оборвал ее уже резко, с раздражением. Не хватало ему этих… дамских истерик и предчувствий! – Нина, я тут не один, нас тут целая банда. И у всех головы на месте. Разве только насчет Гальяно у меня есть сомнения.