Татьяна Корсакова - Снежить

Олигарх организовал все быстро и четко. Кажется, он подготовился еще во время их военного совета, потому что, когда они вышли из дома, снаружи их уже ждали полностью готовые, прогретые внедорожники.

– Я сейчас. – Вероника тронула Веселова за руку, а потом решительным шагом направилась к Тучникову, дернула за рукав, заставляя наклониться, зашептала что-то на ухо.

Удавка на шее сжалась чуть сильнее. Или даже не чуть, а вполне себе. Ревность не способствовала крепкому здоровью и хорошему самочувствию. А он ревновал. Вот в этой почти критической ситуации ревновал, как мальчишка.

Олигарх Веронику выслушал, а потом покачал головой, тоже что-то сказал и тоже на ушко. Наверное, сказанное ее не удовлетворило, потому что следующим, кого она дернула за рукав, был Гальяно. Этот слушал не слишком внимательно, поначалу даже пытался спорить, но чем дольше Вероника говорила, тем внимательнее он становился, а потом кивнул и побрел за ней следом к их автомобилю.

– Я за рулем! – сказал с мрачной решимостью и забрался на водительское сиденье.

Вероника уселась рядом, а Веселову ничего не оставалось, как водрузиться сзади. Остальные тоже разделились. Олигарх сел за руль тюнингованного, монструозного с виду внедорожника. Эрхан и Тара загрузились на заднее сиденье. Веселов успел заметить, что и олигарх, и Эрхан вооружены. В том, что вооружен Волков, он даже не сомневался. Волков с Ником и Алисией уселись в третий внедорожник. Судя по всему, Алисию брать не хотели, но она настояла. Когда-нибудь, возможно, очень даже скоро она станет такой же, как Вероника – упрямой, решительной и сильной.

Когда их маленький отряд тронулся с места, было уже шесть утра, но тьма вокруг стояла кромешная. Даже звезды и северное сияние исчезли за снежной завесой, и Веселов мельком подумал, что если начнется пурга, хрен они что найдут. А потом стало тяжело дышать, и он украдкой, чтобы не видела Вероника, попытался подсунуть пальцы под призрачную удавку. Ничего не вышло, придется как-то приспосабливаться…

– А сама? – Кажется, Гальяно решил продолжить прерванный диалог.

– Я не поисковик. – Вероника всматривалась в темноту, разбавленную тусклым светом фар. – Я найду, конечно, но не так быстро, как ты.

– А я, значит, найду быстро? Уверена? – Гальяно тоже всматривался, спина его была напряжена, руки сжимали руль мертвой хваткой.

– Уверена. – Вероника обернулась, глянула на Веселова, спросила: – Как ты?

– Отлично! – У него даже получилось улыбнуться. Если, конечно, этот мучительный оскал можно принять за улыбку.

– А навигатор не поможет, – она кивнула и снова уставилась на Гальяно. – Там нет физического адреса. Понимаешь? И поблизости ничего нет.

Гальяно понимал, а вот Веселов не понимал ровным счетом ничего. Он не понимал, и его не спешили посвящать в суть проблемы. В том, что возникла еще какая-то проблема, он не сомневался.

– А если я понадоблюсь? – У Гальяно даже голос изменился, словно это говорил совсем другой человек – серьезный и даже мрачный. – Если Чернов не продержится?

– Чернов продержится, – возразила Вероника решительно. – Ты плохо его знаешь. И мы не задержимся, обещаю.

– Мы здесь чужаки. С нами не станут даже разговаривать. – Внедорожник подбросило, и Гальяно чертыхнулся.

– Со мной станут, – отрезала Вероника, а потом сказала уже мягче: – Все, Вася, не отвлекайся на меня. Ищи.

– Ищи! – Гальяно фыркнул. – Я тебе не Блэк.

– Блэк нужен там. – Вероника снова уставилась в темноту. В салоне наступила тишина, нарушаемая лишь ревом мотора и воем ветра за бортом.

Наверное, эти звуки его убаюкали, или причиной сонливости стала гипоксия, только Веселов незаметно для самого себя провалился в глубокий сон. Во сне этом за внедорожником трусцой бежал мертвый медведь. Бежал и тряс башкой в тщетной попытке избавиться из торчащего из глазницы осколка. На медвежьей шее болтался тынзян, он то ослабевал, то натягивался. И когда натяжение сделалось почти невыносимым, Веселов очнулся.

Он сидел на заднем сиденье пустого внедорожника и ловил ртом воздух, как выброшенная из воды рыба. Горло саднило, а язык распух. Как у висельника, подумал он с убийственной иронией, откупорил валяющуюся на сиденье банку энергетика, сделал несколько жадных глотков и принялся выбираться из салона.

Снаружи было темно и мело. Ветер еще не сшибал с ног, но был уже ощутимо сильнее, чем раньше. В свете включенных фар внедорожника метались снежинки и неприкаянный мишка. Веселов усмехнулся. Кажется, он уже начал привыкать к своему мертвому питомцу. Во всяком случае, бояться точно перестал. Призрачная удавка, сжимающаяся все сильнее и сильнее, сделала его бесстрашным фаталистом.

Веселов осмотрелся. Других машин в поле зрения не наблюдалось, зато наблюдались конусовидные тени. Значит, перед тем, как отправиться к котловану, ребята заглянули в стойбище. То самое, где приносили жертвы непонятному божеству. Или уже вполне понятному?

Навстречу Веселову с громким лаем бросились три собаки. Бросились, но почти сразу же отступили, заскулили. Наверное, увидели мишку. Звери в этом смысле куда чувствительнее большинства людей. Вот и сгодился новый питомец, теперь можно ходить по стойбищу без страха. С такой-то охраной.

Он и пошел, ориентируясь на свежую цепочку следов. Следы привели его к большому чуму, из острой маковки которого к черному небу вырывался серый дым. Веселов хотел было вежливо постучать, но понял, что стучать не по чему, поэтому просто отвел в сторону тяжелый полог.

Внутри было темно, тепло и душно. Или это удавка на его шее стала еще чуть туже?

– Здрасьте, – сказал Веселов, пока глаза привыкали к этому сплетенному из теней полумраку.

Ему что-то ответили на незнакомом языке, а потом кто-то довольно бесцеремонно дернул за рукав. Не кто-то, а Гальяно. Он был бледен и сосредоточен, словно только что увидел еще одного призрака за спиной у Веселова.

– Постой тут, – прошептал друг. – Наверное, уже скоро.

Ему бы не постоять, а посидеть. А еще лучше полежать, укрывшись с головой оленьей шкурой, но если ляжет, то уже точно не встанет. Никогда.

Подошла старушка с лицом, сморщенным, как печеное яблоко. Заглянула Веселову в глаза, сказала что-то, а потом сунула в руки горячую чашку. Подумалось, что в чашке какое-нибудь колдовское варево, но там оказался самый обыкновенный пакетированный чай с каким-то неимоверным количеством сахара. Вторую такую же кружку обеими ладонями сжимал Гальяно.

В центре чума горел огонь. От него волнами расходилось тепло, и Веселов тут же упрел в своей навороченной куртке и термобелье. Из-под вороха одеял выглядывали детишки. Он насчитал троих любопытных и востроглазых. А возле очага сидели старик, Вероника и девочка лет пяти. Они сидели молча, просто смотрели в огонь, а потом Вероника кивнула, погладила девочку по голове, поклонилась старику, обернулась.