Евгений Меньшенин - Передвижная детская комната

Крышка подвала была открыта. Хотя туда никто не заглядывал с того раза, как он попытался это сделать, выпустив клубы вони.

Почему бы и нет , подумал Миша, ведь дом же дышит. Наверняка это его рот. Он просто хочет есть.

Из подвала вырвался смрад, как из огромной голодной пасти монстра при дыхании. Эта пасть была наполнена плодящимися бактериями, остатками пищи. Такие монстры не чистят зубы, ведь никто не производит для них зубные щетки.

Миша заглянул в темный квадрат на полу. В окно просачивался тусклый свет и отражался от белого потолка. Подвал изменился. Не было полок с банками, не было лестницы, не было дна, выложенного досками. Миша видел глубокую яму, которая была заполнена движущейся фасолью и извивающимися стручками гороха. Запасы на зиму, которых раньше не было. Тем более живых. И копошились они среди десятков черных тел, замерших в болевых муках. Миша видел их лица. Они кричали, молили их выпустить. Они смотрели на него пустыми глазницами, тянули к нему черные гнилые руки. Фасолью оказались жирные опарыши, а горохом – длинные черви.

– Они охраняют мое варенье, – сказал Миша и громко рассмеялся, – от таких, как ты, братишка.

Он подтянул брата к подвалу, толкнул ногой и смотрел, как тот плюхнулся в смердящую живую кучу трупоедов. Они накрыли его, как грязь. Облепили руки, лицо, тело. Миша плюнул и закрыл крышку подвала.

Из-под пола доносились чмокающие звуки. Там целовались слизни или что-то такое же противное и мягкое. Что-то хрустело, как чипсы. Кто-то стонал.

Миша отвернулся и в полной темноте выбежал из дома. На улице он проблевался. Вернулся в прихожую, надел ботинки, не включая света, и отправился за Тимкой. Куртку он не надел. Ему казалось, что на улице теплее, чем дома. Поэтому он даже не заметил отсутствия куртки.

Миша знал: когда они с Тимкой вернутся, то никаких следов Тошика в доме не останется. Не будет крови, его вещей, запаха сигарет, пятен на полу от пива. Дом изменится. Не будет холода, плесени, насекомых. Все вернется к нормальному ритму. Тепло окутает дом, и Тимка очнется от своего недуга. Он рассмеется, как прежде, и они будут жить дальше.

Он постучался в дверь дома, где жила Анжела со своими родителями. Миша едва шевелился от сковавшего его холода. Кофта на нем покрылась слоем льда. Ему открыла Тая. Она смотрела на него покрасневшими глазами, скулы были напряжены.

– Где мой муж? – спросила она.

– Я не видел его, – ответил Миша, – где мой сын?

– Он на кухне! Забирай его, и валите, чтобы духу вашего в этом доме не было! – ее голос звенел, как пила. Такой Миша ее еще никогда не видел. Казалось, Тая готова наброситься на него и впиться ногтями в горло.

Он вошел в дом. В этот момент из ванной выглянула Анжела.

– Мама, они ушли?

Миша бросил взгляд на ее лицо и непроизвольно сжался. Ее губы были размером с личинок майского жука. А правая половина лица была надута, как воздушный шар. Кто-то от души приложился к ней. Анжела заметила Мишу и тут же скрылась в ванной.

Неужели это сделал мой Тимка? Мой маленький Тимка? Чемпион по конькам, задорный шутник, возвращающий потерянные бумажники в целости и сохранности?

– Видел! Надеюсь, ты хорошо все рассмотрел, отец дьявола! – раздался крик за спиной.

Миша поспешил на кухню. Он увидел сына, лежащего на полу. Тот смотрел в потолок и улыбался.

Дай ему табле-е-етки! Они помогут.

На лице Тимки были синяки и царапины. Из носа шла кровь, рубашка была разодрана.

– Вы что, били его? – замер Миша у кухни.

– Мы? – завопила Тая. – Да мы кое-как его утихомирили. Да он… он избил мою дочь, а когда Вова бросился его успокаивать, он вцепился зубами ему в руку. Вова кое-как его сбросил с себя. Проклятое животное! Бешеный пес. Валите из моего дома! Я вызываю полицию!

Миша схватил Тимку с пола, взял на руки и поспешил на улицу.

Он знал, что скоро она изменит свое мнение. Добрый дом сделает все, чтобы это случилось. Когда добрый дом берется за дело, ничего плохого не остается, как после чистящего средства. Он отмоет весь город, он отмоет их жизни.

Миша замерзшими руками развязал веревки и понес Тимку домой. Тот обнял отца за шею и всю дорогу смотрел в темное небо, наблюдая за падающими снежинками. Они будто появлялись из ниоткуда.

Кто-то кричал им вслед. Но Миша не обращал внимания. Потом Тимка стал напевать что-то себе под нос. Миша уловил мотив и подхватил песню.

Пение помогало. Оно заглушало голос в голове, который призывал съесть пару таблеток.

Они вошли в дом в полной темноте. Миша опустил сына на его кровать и включил свет.

– Тима. Я на секунду отойду, – сказал Миша.

– Угу, – ответил Тимка. Он посмотрел на свои руки, потом вытер кровь из носа. Они оба были в снегу, но тот не таял – в доме по-прежнему было холодно.

– Если холодно, закутайся пока в одеяло, – сказал Миша, – я сейчас попробую прибавить тепла в котле.

Тимка так и сидел, разглядывая свои руки.

– Тима?

– Мне не холодно, – сказал он безразличным голосом, – мне нормально.

– Ладно, – сказал Миша и вышел из его комнаты, затворив дверь.

Он оказался в темной гостиной. Включил свет и замер в ужасе. Дом еще не пришел в норму. Мало того, он напоминал теперь бойню. Повсюду были следы крови. Будто кто-то бегал по гостиной, пытался забраться на стены, измазав их до потолка. Кровь была на всей мебели. Потолок разбух и отслаивался, будто у соседей сверху протекла ванная. Он стал желтым.

Миша включил свет в прихожей, и там его ждал такой же беспорядок. А на полу след, будто кто-то тащил тяжелый мешок. С потолка что-то капало. Окна помутнели, и теперь в них ничего не было видно.

Несколько сороконожек проскользнули в открывшиеся на стенах щели. Насекомые не стеснялись Миши. Они припали к засохшей крови. Откуда-то полезли тараканы. Некоторые путались в завесах паутины, и на них набрасывались огромные жирные пауки.

В кухне что-то грохнуло. Это со стены упал шкафчик. Посуда разлетелась осколками, спугнув двух огромных крыс. Плесень расползалась на глазах. Миша смотрел на нее как зачарованный.

Поражающая дом раковая опухоль.

В гостиной треснул телевизор. Что-то хлопнуло, посыпались искры, запахло дымом и паленым пластиком.

Все придет в норму. Может быть, не сразу. Но Миша ведь уничтожил болезнь. Он скормил дому своего злого брата. Может быть, нужно некоторое время. Так всегда бывает, когда больной начинает принимать лекарства, сначала они не помогают. Нужно время. Но потом он идет на поправку. Всем известно, если температура тела повышается, значит, тело борется с инфекцией. И дом борется.

Что-то шуршало в углах. Что-то бегало по потолку и подвалу.

А потом дверь открылась, и в прихожей появился человек. Он перекинул одну ногу через порог и остановился. Он смотрел на кровавые следы, смотрел на разваливающуюся мебель, на плесень, пауков и Мишу, стоящего посреди отравленного дома.