Евгений Меньшенин - Передвижная детская комната

Колени Миши задрожали. Ноги стали ватными. Он сел на пол, прямо в грязные кровавые следы, перемешанные с крысиным пометом и трупами съеденных пауками тараканов.

– Что… Мишаня? – спросил вошедший.

Он называл его Мишаня только при родителях. Никогда, если они были наедине. Проклятый долбаный подхалим.

– А я пенного принес, – сказал Тошик, решаясь войти в дом, захлопнув за собой дверь. Очевидно, вид крови и смерти его не пугал. – Дельце обмуслякать, да и вообще… на сухую лодка не ходит.

Он окинул взглядом следы крови.

– Вижу, у вас тут потасовка какая-то произошла…

Миша смотрел ему в глаза и не верил.

Почему ты жив?!! – кричал голос в голове. Голос был так силен, что Миша вдруг осознал, что стал произносить слова вслух.

– Почему ты жив? Почему ты жив? ПОЧЕМУ ТЫ ЖИВ?

– Мишаня, ты чего? – глаза Тошика бегали от брата к кровавым следам, от следов к паутине в углу, от паутины к расплывающемуся на потолке черному пятну.

Раздался звонок. Миша достал из кармана сотовый, но тот молчал. Он посмотрел на Тошика, который сделал то же самое. Миша знал рингтон на Тимкином телефоне, и это был не он. Звонил чей-то чужой телефон.

Миша прислушался и пополз в сторону звука. Он полз по грязному полу. Пауки прыгали на его пальцы, а тараканы разбегались в разные стороны. Черная вода капала Мише на спину. А под коленями пузырились доски, превращающиеся в грязь.

Он дополз до подвала и приложился ухом к тому, что когда-то было твердым напольным покрытием. Звук телефона доносился из подвала.

Где мой муж?

Я его не видел.

Может, он не видел его потому, что свет был выключен?

Но я же слышал его голос !

После того как распорол его шею ! Тут уж обознаться легче легкого!

Миша заорал во все горло.

Тошик испугался и выронил пакеты с пивом. Бутылки звякнули, и пакет запузырился. Запахло хмелем. Но его тут же перебил запах гнили, который безраздельно властвовал в этой атмосфере.

Миша скормил дому невинного человека, а болезнь осталась. И она прогрессировала.

– Папа?

Миша обернулся. Из гостиной показался Тимка.

– Зачем тебе в подвал? – спросил он и показал пальцем.

Крышка подвала открылась. Сама.

Из недр дома поднялось облако смрада. Оно окутало Тимку, Мишу и Тошика. Но закашлялся только один-единственный курящий в их компании.

– Фу, похоже, там кто-то сдох… – сказал Тошик.

Миша повернулся к Тимке и сказал:

– Сынок, помоги, пожалуйста.

– Да, папа.

Миша начал подниматься. Он уперся руками в пол. Руки провалились в него, как в глину. По рукам поднималась плесень, в которой копошились черви. Они кусали Мишу, но он не замечал их. Они сосали его кровь, но он не обращал внимания. Он увидел, что подвал наполнен почти до краев телами, в животах и глазницах которых копошились обитатели дома.

– Помоги… дяде… спуститься… в подвал, – сказал Миша, поднимаясь во весь рост.

Тимка обернулся в сторону Тошика, который заливался кашлем. Мальчик смотрел на своего родственника безразличным взглядом.

– Да, папа. Я помогу.

Они двинулись на него, а Тошик выставил руки вперед.

– Братец, какого… – его слова прерывались кашлем, – хрена удумал? И своего мальца приплел… Кхе… Слышишь?.. Кхе-кхе… Отвалите! Я вас обоих отмудохаю! Отвалите!

Кашель сдавил его грудь, и Тошик согнулся, отхаркивая что-то черное.

Тошик закричал, как только легкие позволили ему это сделать. Крик этот перерос в безудержный смех, а потом снова перешел в кашель и потонул в вое ветра, который ворвался через отворившуюся дверь.

В добрый дом вошло зло.