Евгений Меньшенин - Передвижная детская комната

– Ясно. Ладно, если вы из управляшки, – сказал спокойный полицейский, – то наверняка у вас есть телефон хозяина квартиры.

– Есть, – сказал Коля, – мы пытались связаться с ним. Но он недоступен. Поэтому мы вызвали полицию… И решили снять решетки. Просто Ваня говорит, что… ну, в общем, плохо ему. Страшно.

Кто-то хохотнул. Ваня не узнал голоса.

– Ясно. Что ж, документы в порядке. Саня, позвони в «Комфорт». Узнай ситуацию.

– Щас, – сказал молодой, который разговаривал с Ваней.

Этот разговор Ваня слушать не стал. Потому что у него появились более важные дела.

Он пошел на обход. Он нес свою вахту, вел наблюдение за дверью, которая прогибалась под чьим-то весом.

Ручка была безмятежна. И Ваня молился, чтобы у того, кто был внутри, не было рук. Может, какие-нибудь неуклюжие лапы. Потому что, как правило, такие ручки открывались изнутри очень легко. Повернул маленькую пипку, и готово. Но, похоже, тот, кто был внутри, не обладал особым интеллектом. Или там был замок посложнее. Или вообще был засов. Пока Ваня был в безопасности. Относительно. Правда, спасатели особо не торопились с его вызволением. Похоже, им нравилось там тусоваться, обсуждать что-то.

И тут его мысли набрели на Женю. Он вспомнил ее сияющие глаза и улыбку. И ее удивительную прическу. Пышная блондинка. Как же он хотел увидеть ее снова. Как же он хотел рассказать ей об этом идиотском случае и посмеяться вместе с ней. А ведь она ему писала. Интересно, что? Но он все равно не сможет посмотреть, так что нет смысла включать телефон.

Ваня снова пошел отлить. Вся эта ситуация так напрягала его внутренности, что хотелось основательно приземлиться на горшок и сбросить лишний балласт. Но его останавливала неопределенность с той тварью за дверью. А вдруг оно вырвется в тот момент, когда Ваня сядет просраться? А что если парни сломают дверь в этот же самый момент, ворвутся и бросятся его искать, истерично заглядывать во все укромные места. Борян на такое точно способен. Помнишь, как он начал орать? Уж не знаю, что хуже: чтобы тебя сожрали на толчке или чтоб там же обнаружили твои коллеги. Борян точно будет над ним потешаться. И он точно его сфоткает – это факт. Нет, гадить сейчас было опасно. Вот помочиться – пожалуйста. И то вперед. Хоть какое-то давление сбросит.

Смывать он не стал.

Надо было обоссать хозе все вещи , подумал Ваня, отомстить подонку. Я бы так и сделал, мне не впервой. Но будет вонять.

Ваня вспомнил, как они с Веником напились в общаге. В два часа ночи в рекреации, где сушилось чье-то белье, обоссали все вещи. Вот была забава. Наверняка к утру все высохло, и владельцы очень удивились тому, что после стирки рубашки и халаты стали вонять мочой. Подумали, наверное, что порошок назывался «Мочашок», или «Ссиф», или «Адриссель».

В общаге Ваня часто оттягивался. Именно поэтому его не поселили туда на втором курсе. Пришлось снимать квартиру. Его мама была очень удивлена таким поворотом. Он же был не местным, а в универе всем иногородним обещали комнату. Мест было навалом.

Но Ваня объяснил маме, что места резко закончились, потому что одно из общежитий пришло в негодность. Видимо, это долго скрывали. А потом некая служба выявила нарушение. И оттуда всех расселили на год вперед. И ему не досталось места, потому что его семья не была малоимущей, в отличие от семей сотен других студентов.

Конечно, он не стал рассказывать, как они с соседом Веником выбросили чей-то холодильник из окна ночью, и их сдал Сурок из 402-й комнаты. И как они с Веником приставили голый каркас от кровати к чьей-то двери ночью, а утром проснулись от ужасного грохота. Кровать упала в комнату Йицыга, но тот успел отскочить. Повезло. Только утром Ване пришло в голову, что они могли убить пацана.

Они с Веником закидывались терпинкодом и бродили по коридорам, не понимая, что происходит, и хихикали в курилке. На них наткнулась комендант. Надо ж было так. Второй раз после такого скандала заселиться не получилось.

Но этого того стоило. Год в общаге считался за пять в цирке. Сплошные фокусы и чудеса.

Голоса из подъезда переместились на улицу. Видимо, они достигли некоего соглашения и наконец-то приступили к операции «Спасти рядового Миллера».

Ваня пошел на кухню.

И только повернулся спиной к двери, как услышал неприятный его слуху звук.

Звук поворачиваемой ручки.

Он замер, и голова его тут же закружилась. Это адреналин ударил в висок.

Ваня покачнулся. К горлу подступила тошнота.

Он резко обернулся и уставился на дверь. Он ожидал увидеть ее открытой, а на пороге – огромную зубастую тварь, лохматую, как мертвец, пролежавший год в гробу, волосы которого все это время росли. Когти по всему телу, глаза навыкате. Ноздри размером с его кулаки, и он дышит яростью. И жаждет крови.

Дверь была закрыта. Пока. Но Ваня увидел, что ручка шевелится.

Ой, мама .

Ваня скривился. Колени согнулись. Он ухватился за стену, не дал себе упасть.

Дверь перед глазами поплыла. И стала погружаться в темноту.

Только бы в обморок не шмякнуться , думал он.

Последний раз он так волновался, когда в общаге на первом курсе кто-то в коридоре устроил резню поздней ночью. Он слышал из своей постели, как бьются бутылки, как кто-то кричит, будто его режут, слышал, как кто-то ходил по комнатам и стучался во все двери, кричал пьяным голосом: «Открывай, овца».

В тот вечер он так трясся, что с него чуть одеяло не спало. К такому его жизнь не готовила.

Брат говорил: «Учи программирование».

Отец говорил: «Рыбалка – тема», а мама говорила: «Не ешь много жареного».

Никто из них ему не говорил, как правильно убивать пьяных бунтарей в общежитии.

Он никогда не посещал кружки по самообороне. Хотя был однажды случай. Он сходил на одно занятие по рукопашному бою, но там преподаватель заставил их пробежаться по душному залу около сорока кругов, после которых у Вани потемнело в глазах. После тренировки дома он выпил банку компота и всю следующую неделю жаловался на боль во всем теле.

Ему больше нравилось читать. А если заниматься спортом, то либо пройти на лыжах пару кругов по парку, либо скатиться с горы на сноуборде. Вот это ему нравилось. А не то, когда тебя здоровенный мужик хватает за шею и валит на пол, придавливая своей потной задницей.

Но сейчас Ваня пожалел, что он не брал уроки самообороны. Может быть, почувствовал бы себя увереннее. Ведь, говорят, бои тренируют стойкость характера. Бойцы так не тушуются перед опасностью. Они привыкают к адреналину. Как он привык к формулам, коду, средам программирования, от которых у других людей пробегает дрожь по телу.

Ручка на двери замерла. Ваня стрелял взглядом по сторонам. Искал убежище. Но он и до этого ничего не нашел, а сейчас что изменилось?