Йон Линдквист - Впусти меня [Литрес]

Физрук… Ну где же он…

Чья-то рука вцепилась ему в волосы. Пальцы сомкнулись железной хваткой, так что заныли корни волос, и голова запрокинулась в самый угол. Над ним раздался голос Йонни:

– Вот это – мой брат, понял, гаденыш?

Он пару раз стукнул Оскара головой о край бассейна, так что вода заплескалась в ушах. Джимми подошел и присел перед ним с ножом в руках:

– Здорово, Оскар.

Захлебнувшись холодной водой, Оскар закашлялся, мелко вздрагивая. Каждое движение острой болью отдавалась в корнях волос, – пальцы Йонни сжимали их все крепче. Когда он прокашлялся, Джимми постучал лезвием ножа по кафелю пола:

– Слышь, я вот что решил. Мы, пожалуй, устроим небольшое соревнование. Сиди, не рыпайся.

Лезвие блеснуло у самого лба Оскара, когда Джимми передал нож Йонни и схватил его за волосы, сменив брата. Оскар боялся пошевелиться. Он на несколько секунд успел заглянуть в глаза Джимми и увидел в них… безумие. Столько ненависти, что страшно смотреть.

Голова его прижималась к углу бассейна. Руки бессильно болтались в воде. Ухватиться было не за что. Он поискал глазами остальных. Они толпились в торце помещения. Микке стоял дальше всех с той же самой ухмылкой, полной ожидания. Остальные выглядели не на шутку испуганными.

Ждать помощи было неоткуда.

– Значит, так… все просто. Правила элементарны. Ты остаешься под водой… скажем, пять минут. Справишься – отделаешься царапиной на щеке ну или еще где. Так, на память. Не справишься – я тебе выколю глаз. Усвоил?

Оскар высунул рот из воды. Отфыркиваясь и заикаясь, он произнес:

– Но это же… невозможно.

Джимми потрепал его по волосам:

– А это твои проблемы. Видишь те часы? Через двадцать секунд начинаем. Пять минут – или глаз. Так что давай дыши напоследок. Десять… девять… восемь… семь…

Оскар попытался оттолкнуться ногами, но ему приходилось стоять на цыпочках, чтобы не уйти под воду с головой, а рука Джимми крепко держала его за волосы, исключая возможность маневров.

Попытаться вырваться? Пять минут…

Когда он раньше ради шутки пробовал задержать дыхание под водой, у него выходило максимум три. Да и то с натяжкой.

– Шесть… пять… четыре… три…

Физрук. Наверняка он придет, прежде чем…

–Два… один… ноль!

Оскар успел схватить ртом лишь немного воздуха, прежде чем его голова ушла под воду. Он поскользнулся, и нижняя часть туловища стала всплывать на поверхность, так что подбородок оказался прижатым к груди в нескольких сантиметрах под водой. Голову его щипало от хлорки, обжигавшей лопнувшую кожу у корней волос.

Не прошло и минуты, как его охватила паника.

Он вытаращил глаза, но его окружала лишь голубизна. Стоило ему затрепыхаться в отчаянной попытке вырваться, как перед лицом начинала клубиться дымчатая розовая пелена. Без опоры любое сопротивление было бесполезным. Его ноги засучили по поверхности воды, и голубизна перед глазами всколыхнулась, переливаясь волнами света.

Изо рта вырвались пузыри, он раскинул руки в стороны, запрокинувшись на спину. Взгляд приковал холодный белый свет чуть покачивающихся ламп на потолке. Сердце стучало, как рука о стекло, и, когда он случайно хлебнул носом воды, по телу вдруг стало разливаться какое-то странное спокойствие. Но сердце стучало все сильнее, настойчивее, оно хотело жить, и он снова отчаянно забился, безуспешно ища, за что бы ухватиться.

Он почувствовал, как голова глубже уходит под воду и, как ни странно, подумал: «Уж лучше так. Чем глаз».

Через две минуты Микке всерьез задергался.

Они что, в самом деле решили?.. Он оглянулся на других пацанов, но никто из них явно не собирался вмешиваться, а сам он только сдавленно произнес:

– Йонни, да вы че…

Но Йонни, казалось, его не слышал. Он застыл на коленях у края бассейна, направив острие ножа в сторону воды, на расплывчатый белый силуэт, барахтавшийся в глубине.

Микке оглянулся на душевую. Блин, куда физрук-то подевался? Микке отошел в угол, к темной застекленной двери, ведущей в ночь, и скрестил руки на груди.

Краем глаза он заметил, как что-то упало с крыши. Кто-то принялся колотить в стеклянную дверь так, что та чуть не слетела с петель.

Встав на цыпочки, он выглянул в верхнее окно из обычного стекла и увидел маленькую девочку. Девочка подняла голову, посмотрев ему в лицо:

– Скажи: «Войди!»

– Ч-чего?..

Микке оглянулся посмотреть, что происходит в бассейне. Тело Оскара больше не дергалось, но Джимми все еще стоял, склонившись над бассейном, удерживая его голову под водой. Микке с усилием сглотнул.

Что угодно. Лишь бы это закончилось.

Девчонка опять заколотила рукой в стекло, на этот раз еще сильнее. Он вгляделся в темноту. Когда она открыла рот, обращаясь к нему, он заметил, что у нее что-то странное с зубами… И с руками…

– Скажи, что мне можно войти!

Будь что будет.

Микке кивнул, почти неслышно произнес:

– Ты можешь войти.

Девчонка отошла от двери и скрылась во тьме – на руках что-то сверкнуло, и она исчезла. Микке снова повернулся к бассейну. Джимми вытащил Оскара за голову из воды, забрал у Йонни нож, поднес к лицу Оскара, примерился.

Что-то блеснуло в окне посредине зала, и миллисекунду спустя оно разлетелось вдребезги.

Противоударное стекло разбилось не как обычное. Оно взорвалось тысячей крошечных круглых осколков, которые обрушились на край бассейна, разлетевшись по всему залу, переливаясь в воде, как мириады белых звезд.

П ятница, тринадцатое…

Гуннар Холмберг сидел в пустом кабинете директора, пытаясь разобраться в своих записях.

Он целый день провел в школе Блакеберга, осматривая место происшествия и беседуя с учениками. Два криминалиста из центра и один эксперт по анализу крови из судебно-медицинской лаборатории все еще работали в бассейне.

Вчера вечером там были убиты два подростка. А третий… бесследно исчез.

Он даже успел поговорить с Мари-Луиз, классной руководительницей, выяснив, что пропавший мальчик, Оскар Эрикссон, – тот самый ученик, поднявший руку на его лекции о героине три недели назад.

Ну, много читаю…

А еще он вспомнил, что рассчитывал первым увидеть его у полицейской машины. Он бы его прокатил. Чтобы слегка поднять его самооценку. Но мальчик так и не появился.

А сейчас он пропал.

Гуннар просмотрел записи бесед с мальчишками, которые вчера были в бассейне. Их показания были более или менее единодушны, и одно и то же слово повторялось из раза в раз: ангел.

Оскара Эрикссона унес ангел.

Тот же ангел, который, согласно показаниям свидетелей, оторвал голову Йонни и Джимми Форсбергам, оставив их покоиться на дне бассейна.