Янгцзе Чу - Невеста призрака [litres]

– Лучше забудь обо мне, – произнесла я. – Я не стою твоей семьи.

– А это уж мне решать. Хотя я высоко ценю твою скромность. – Он вновь одарил меня улыбкой. – Моя драгоценная, я намерен проигнорировать твою минутную слабость. В конце концов, ты их выкинула.

– Выкинула что?

– Эти часы, эту тикалку. Ненавижу подобные вещи, – пробормотал он. – Когда я это увидел, то понял – ты в нем не заинтересована. Итак, Ли Лан, выпьем за наш союз? – Лим Тиан Чин протянул кубок вина в гротескной пародии на свадебный тост.

– Да как это вообще возможно? Ты ведь мертв.

Он моргнул.

– Прошу, не упоминай про это. Хотя ты имеешь право знать. Состоится церемония. Я уже проинструктировал отца, как ее следует проводить. У тебя будет великолепная свадьба – мечта любой девушки. Подарки для невесты, драгоценности, даже головной убор из перьев зимородка [19] Головной убор из перьев зимородка, или фэн-гуань ( кит. «корона феникса»), – свадебный убор из золота, декорированный, помимо перьев, драгоценными камнями и изображениями фениксов, символ благословения невесты и защиты ее самой и будущего брака. , если пожелаешь. Мы пошлем паланкин и оркестр к твоему дому, впрочем, вместо меня с тобой поедет заместитель.

Я вздрогнула при мысли об этом, однако он с самодовольством настаивал:

– Ради настоящей церемонии ты обменяешься свадебными чашами с моей поминальной табличкой [20] Имеется в виду трансформация обычного китайского брачного ритуала применительно к ситуации «призрачного брака». По обычаю, жених и невеста должны обменяться кольцами, выпить из парадных чашек чая и вина, поклониться домашнему алтарю. В случае Лим Тиан Чина жених представлен поминальной табличкой и клятва невесты, данная табличке, считается равнозначной клятве самому жениху при его жизни. перед алтарем. После формального обряда ты войдешь в дом Лим как моя жена. Получишь все, что нужно для жизни. Мать об этом позаботится. И каждую ночь мы будем вместе. – Он смолк и одарил меня лукавой ухмылкой.

Несмотря на ужас, я ощутила, как в желудке медленно разгорается пламя. Почему я обязана стать супругой вот этого тиранствующего шута, живого или мертвого?

– Я так не думаю.

– Что?

– Я сказала: я так не думаю. Не хочу за тебя замуж!

Глаза Лим Тиан Чина превратились в щелочки. Несмотря на решительные слова, мое сердце трепетало.

– У тебя нет выбора. Я уничтожу твоего отца.

– Тогда я стану монахиней.

– Ты даже не представляешь степень моего влияния! Я буду преследовать тебя, твоего отца и эту надоедливую няньку до скончания веков. – Он рвал и метал. – Чиновники пограничья на моей стороне и заявляют, что у меня есть право на тебя!

– Все равно, ты мертв! Мертв, мертв, мертв! – завизжала я.

С повторением этого слова его фигура начала трястись и вздрагивать. Пышно украшенный холл с сотнями красных свечей поплыл и стал исчезать. Последнее, что я увидела: лицо Лим Тиан Чина растворяется, а его силуэт смазывается, точно гигантская рука провела по нему ластиком.

После этого происшествия я тяжело заболела. Ама нашла меня лежащей на полу, свернувшейся в клубочек наподобие рака без панциря. Врач посмотрел на мой язык, пощупал мой пульс и мрачно покачал головой. Он сказал, что редко видел кого-либо столь юного с таким ничтожным количеством «ци», жизненной силы. Будто кто-то вытянул из меня половину моей энергии. Поэтому он прописал курс «согревающих продуктов» [21] «Согревающие продукты» – в традиционной китайской медицине все продукты делятся на три категории: охлаждающие, согревающие, нейтральные. Когда у больного мало «ян», а энергия «ци» на исходе, лекарь прописывает именно «согревающие» овощи, травы, мясо и рыбу. Куриный суп с кунжутным маслом, а также с имбирем и соевым соусом – традиционное блюдо для ослабленных родами или продолжительной болезнью женщин в китайской общине Малайзии. . Женьшень, вино, лонган, имбирь. На третий день, когда я поправилась достаточно, чтобы сидеть в кровати, няня принесла мне миску куриного супа с кунжутным маслом, чтобы укрепить сердце и нервы. В утреннем свете она выглядела высохшей – настолько, что дуновение ветра унесло бы ее прочь.

Я выдавила из себя тень улыбки.

– Со мной все хорошо, Ама.

– Не знаю, что с тобой приключилось. Врач сказал, был приступ мозговой горячки. Твой отец винит себя.

– Где он?

– Он провел у твоей кровати последние несколько дней. Я заставила его лечь спать. Нет смысла в том, чтобы все в доме заболели.

Я отхлебнула обжигающего супа. В арсенале Ама было много отваров, но она сообщила, что мы начнем с куриного, раз я так ослабла. Позднее мне придется принять женьшень.

– Это дорого, – заметила я.

– Какой толк от сбережений, когда все так плохо? Не тревожься о деньгах.

Она строго на меня взглянула и ушла. Я же слишком устала, чтобы с ней спорить. Врач пришел снова и прописал курс прижигания полынной сигарой и еще трав, чтобы согреть мою кровь. Он казался приятно удивленным скоростью моего выздоровления, но я знала истинную причину. На прошлой неделе я не видела снов.

Тем не менее иллюзий по поводу сложившейся ситуации у меня не осталось. Если речь шла о безумии, все бесполезно. Но если дух Лим Тиан Чина действительно охотился на меня, должны быть способы с этим справиться. По-видимому, я обязана дать разрешение на свадьбу, судя по тому, как он настаивал на церемонии. Но его дикие речи о чиновниках пограничья, кем бы они ни были, и утверждение, что он имел право на меня, тревожили и даже пугали. Я жалела, что лишилась часов Тиан Бая. Во время броска они упали за тяжелым железным шкафом, и пока я валялась в кровати, сдвинуть мебель и достать их было делом немыслимым. Я попросила Ама разыскать часы для меня, но она отказалась. Она была настроена против подарка как проводника несчастья в любом событии, и я быстро осознала, что лучше всего не упоминать о потере – а то еще она их выбросит.

Несколько дней спустя в доме произошел переполох. Снизу доносился шум: во дворике разговаривали люди и хлопали двери. Я вышла из комнаты и спросила нашу горничную, А Чун. Не считая няни, А Чун и повар Старый Вонг были единственными слугами в нашем большом и пустом доме.

– О, мисс! – доложила она. – У вашего отца посетитель.

Временами к папе заглядывали гости, но это были только старые друзья – мягкие, удалившиеся от дел мужчины, похожие на него самого, которые приходили и уходили без особых церемоний.

– Кто же это? – полюбопытствовала я.

– Красивый юноша!

Это точно было самым волнительным событием за долгое время, и я могла вообразить, что А Чун окажется у стены дворика, сплетничая с соседской горничной, еще до ночи. Но мое сердце тяжело билось. Надежда, затаившаяся в груди, почти душила меня.