Янгцзе Чу - Невеста призрака [litres]

Несмотря на тревожные новости, ситуация сейчас была изумительно приятной, напоминая детство, когда могла уходить и приходить гораздо более свободно. Я следовала за Старым Вонгом, пока мы не приблизились к разносчику лапши с горшком кипящего супа на одном конце коромысла и корзинкой с маленькой жаровней и разными продуктами – на другом. Присев посреди улицы, он установил свою переносную печку и готовил лапшу на заказ. Я всегда мечтала попробовать такую, но Ама вечно запрещала.

– Можно мне лапши?

Повар выглядел возмущенным.

– Разве вам не известно, что они никогда не моют миску и палочки, а попросту передают их следующему покупателю? Я могу приготовить вам суп повкуснее этого.

– Но я не могу сейчас пойти домой.

– Хотите заболеть? – Я не удержалась от улыбки, поняв абсурдность вопроса. – Вы не понимаете, – мрачно продолжал он. – Нет уж, никакой лапши. – Потом он сменил гнев на милость. – Дальше есть лоток с лакса [34] Лакса – блюдо перанаканской кухни, распространенное в Малайзии, Сингапуре и Индонезии, представляющее собой острый суп с лапшой. . Пойдем туда, а не к этому грязному торговцу.

Мы вошли в узкую аллею, где были натянуты тенты от солнца и лоточники склонялись над угольными жаровнями. Через нее тянулась небольшая сточная канава, наполненная зловонной водой. Ама сказала бы, что это место – не для девушки из приличной семьи, ведь посетителями были в основном мужчины, как кули, так и другие горожане. Старый Вонг пробрался через гущу шумных едоков, расположившихся вплотную друг к другу за общими столами. Узкие прилавки были завалены блестящими креветками, кольцами лапши и грудами красного чили и свежего кориандра. Жареная рыба, желтая от куркумы, и хрустящие перкедель – котлетки из мяса и картофеля – были разложены на зеленых банановых листьях, а палочки шашлыка-сатай и куски ската, натертые пастой чили, подрумянивались на жаровнях. Я так хотела есть, что почувствовала дурноту. Старый Вонг устремился прямо к лотку с очередью ожидавших покупателей.

Получив приправленную карри лапшу, повар посвятил ее мне при помощи произнесенной вполголоса молитвы. Потом он взял свои палочки и начал есть. К моему облегчению, с того мига, как осуществилось посвящение, я смогла попробовать острую лапшу, плававшую в пряном бульоне. Пласты обжаренного тофу, бобовых ростков и пухлых моллюсков скрывались внутри, как сокровище. Насытившись, я весело защебетала, ненадолго забыв о своих бедах и следуя за поваром, который также купил бананы и булочки с соевой пастой доу ша бао, припомнив, что я их люблю. Я сказала ему, что не голодна, но он ответил – неважно.

– Знаете, вы сможете съесть их позже.

Я кивнула, вспомнив похоронные деньги, которые появились в моих карманах.

– У меня больше нет денег, – сказал он. – Уверены, что не сможете вернуться?

– Пока демоны там дежурят – нет.

– Но что вы будете есть в это время?

Тронутая его сочувствием, я молча отвернулась. Мы почти дошли до дома, когда Старый Вонг спросил у меня, стоят ли еще демоны на посту. Я огляделась, злясь на себя за то, что бездумно потащилась за ним обратно, но привратников и след простыл.

– Пойду я, – был мой ответ.

Повар открыл рот, словно желая что-то добавить, но я поспешно ушла, не желая привлекать к нему внимание.

Поскольку я снова оказалась на знакомой территории, мысли вернулись к сияющей нити, за которой я бежала из окна спальни и которую потеряла из-за погони голодных духов. Я осмотрела улицу в обе стороны, восстанавливая тот маршрут. Как раз в тот момент, когда я уже готова была в отчаянии сдаться, мое внимание привлек слабый отблеск, заставив ощутить неимоверное облегчение. Однако, едва вернув нить, я замерла в нерешительности. Пусть она на самом деле вела к Тиан Баю, следовало ли мне вообще хоть как-то его искать? Вопреки моим новым подозрениям по поводу Ян Хон, именно кузена Лим Тиан Чин назвал убийцей. Вдобавок Тиан Бай собирался жениться на другой.

И все же я рвалась его увидеть. Наверное, глупо, но я надеялась еще хоть раз взглянуть в его глаза и узнать, лживы ли обвинения Лим Тиан Чина. В конце концов, между ними долго шла борьба. И если бы мне только удалось разгадать секретное поручение моему ухажеру от судей и тех, кто за ним стоял, то, возможно, я бы лучше поняла, объяснялась ли его месть настоящей причиной. Не хотелось стать похожей на Фэн, десятилетиями запертой на краешке жизни ее возлюбленного, и все же… сложно было противостоять стремлению снова увидеть Тиан Бая и узнать, желает ли он сам этого брака. И я сдалась.

Когда я, насытившись вкусной едой, спешила по улице, настроение начало подниматься. Нить в руке вела меня прочь от огороженных богатых особняков через торговый район к гавани. Показались приметные рифленые паруса китайских джонок, с вкраплениями белых парусов европейских шхун и скромной флотилии малайских проа [35] Проа – многокорпусное судно с аутригером, распространенное среди австронезийских народов, в том числе среди малайзийцев. с нарисованными на носах «глазками». За ними простирался Малаккский пролив с водой бирюзового цвета, чистой, как стекло, и теплой, как в купальной. Сюда приходили корабли из Сингапура и Пинанга и выгружали кипы хлопка, консервов и пряностей на обнаженные спины кули, сновавших, словно бесконечная процессия муравьев.

Раз некому было меня ругать, захотелось окунуть пальцы ног в волны, но нить тянула вправо. И без того прекрасная, она обладала несокрушимой силой, а ее слабое гудение усилилось, будто охотничий клич комарихи. Дорога закончилась у ряда пакгаузов, где грузы хранили до погрузки на ожидавшие корабли. Когда отец еще активно торговал, наша семья тоже владела таким складом. Я до сих пор помнила оживление в доме, когда один из его кораблей приходил в порт с отличным грузом и прибылью, но те дни теперь стали только далеким воспоминанием.

Дорога превратилась в грязную тропинку, утоптанную ногами кули и изрезанную колеями от повозок, запряженных волами, а потом уткнулась в большой склад. Тяжелые двери оказались заперты, но нить вела меня к располагавшейся сбоку транспортной конторе. Царила тишина. Даже воздух, смягчившийся от запаха моря, мерцал на полуденной жаре. Внутри было сумрачно и прохладно. Обшитые деревом стены посерели от морского воздуха, а пустоту помещения подчеркивал стол с единственными счетами-абак. Я предположила, что именно здесь смотритель вел учет ящикам и расплачивался с кули, однако нить в моей руке начала настойчиво вибрировать и потянула дальше, во внутреннюю комнату, набитую полками с гроссбухами и коробками с судовыми реестрами. Длинное окно выходило на море, на подоконнике размещалась любопытная коллекция. Кусочки кораллов лежали рядом с разобранными медными часами, китовым зубом и прекрасной маленькой лошадкой из сандалового дерева. А на самом краешке приютился женский гребешок. Я сразу поняла – это мой, тот самый, что я вложила в ладонь Тиан Бая.