Янгцзе Чу - Невеста призрака [litres]

Запах растений и слабый привкус моря были знакомы. И я сомневалась в способности Фэн полностью запутать дорогу. Та женщина по натуре лентяйка; скорее всего, она вытолкнула меня из двери, располагавшейся близко к той, через которую мы вошли. Кроме того, она сама призналась, что почти не изучила эти альтернативные входы, поскольку боялась не отыскать обратный путь в облике призрака. «Я не такая, как она, – сказала я себе. – Я лишь наполовину умерла». Однако мысль заставила меня поморщиться. Вряд ли этим можно гордиться.

Одним из преимуществ Равнин мертвых было то, что я вновь обрела там подобие телесности. Но теперь, глядя вниз, на свои ноги и едва видимые сквозь них сухие листья, я содрогнулась от страха – мой облик стал еще более зыбким, чем раньше. Эрлан предупреждал меня об опасностях длительного пребывания вне тела. Сколько дней или недель миновало с того момента, когда я оставила мир живых?

Я так разволновалась, что почти бегом устремилась в джунгли, мечтая только о том, чтобы обнаружить знакомый дорожный указатель, но остановилась. Вокруг царила тьма, а мои силы почти иссякли. Глаза опухли от слез. Утром я смогу лучше сориентироваться.

Когда я проснулась, солнце сияло в небе. На Равнинах светила не было видно, но сейчас лучи теплого света гладили верхушки лесных гигантов, в то время как их подножия все еще терялись в сумраке. Я еще никогда не испытывала такой радости от возвращения, но одновременно чувствовала уныние – и в таком состоянии принялась искать тропку через густую растительность. Все это напомнило, как близка я была к тому, чтобы никогда не вернуться в свой мир. Я шла по лезвию ножа. Один неверный шаг – и я навсегда останусь вне тела. Я огляделась, пытаясь различить хоть какой-то признак двери, через которую попала сюда минувшей ночью, но ничего не нашла. С каждой истекшей минутой я чувствовала возрастающее желание вернуться в Малакку. Отыскать бережно хранимое тело. Увидеть няню и отца. И Тиан Бая.

Я ощущала уверенность, возможно наивную, что если увижусь с ним лицом к лицу, то смогу определить, не лжец ли он. Или убийца. Еще я хотела знать, было ли предательство Фэн чистой воды злорадным импульсивным поступком или кто-то подговорил ее на это. И хорошо бы понять, искали ли Лим Тиан Чин и его демоны меня в данный момент. Но все эти волнения перекрывало горе от потери Эрлана.

Шансы на его выживание были ничтожны. Я с трепетом припомнила его шутку о том, что такое быть сожранным на Равнинах мертвых. Я не знала, что это означает, и понимала лишь одно – итог был бы ужасным. С момента потери моего тела Эрлан стал единственным, с кем я могла свободно разговаривать о своих страхах и заботах. Но я так и не поблагодарила его как следует за помощь, даже когда он мог спастись сам и улететь без меня. Я отчаянно тосковала по нашему необычному общению, и казалось невозможным, что я никогда больше его не увижу. Грудь сдавило словно в тисках, когда я вспомнила его радость при виде письма. А теперь и эта улика уничтожена.

Я часто слышала сказки о драконах-лун в детстве: великие владыки, управляющие дождем и морями. Порой они являлись в облике великолепных зверей, а порой – в облике царственных мужчин или прекрасных женщин. Иногда они брали человеческих жен или любовниц; сам император Китая провозгласил себя потомком драконов и вышил их на своих одеяниях: с пятью когтями – для императорских вещей, с тремя – для обычных людей. Вспомнив легенду об ученом, посетившем полный чудес дворец Короля драконов на дне моря [57] Китайская классическая мифология содержит упоминания о четырех королях-драконах, или лун-ванах, Южного, Северного, Восточного и Западного морей. С ними связано множество сказок и преданий, некоторые включены в романы «Путешествие на Запад» и «Возвышение в ранг духов». , я теперь могла понять, отчего Эрлан чувствовал себя вправе относиться ко мне снисходительно. Увидеть волшебное существо считалось к удаче, но что, если кто-то оказался причастен к его гибели? От такой мысли мое отчаяние только усилилось.

Вытащив чешуйку из кармана, я тщательно ее осмотрела. К моему разочарованию, цвет поблек, а поверхность стала тусклой. Я отбросила ужасное подозрение, что жизненная сила ушла из чешуйки, и для пробы подула на рифленый край. Звук был слабым и глухим. Спустя какое-то время я отложила ее и спрятала лицо в ладонях.

Без Эрлана к кому я могла бы пойти с рассказом о мятеже и заговоре в аду? И кто помешает планам Лим Тиан Чина взять меня в жены? Мои надежды обрести тело казались обреченными на провал. Я оперлась спиной на грубый ствол дерева. Джунгли вокруг были густыми, наполненными стрекотанием насекомых. Послышался хрюкающий звук, словно кабан несся через поляну, а чуть позже – удивленное рычание тигра. Но ни следа людей либо призраков. Эта дверь, видимо, открывалась когда-то в древнее поселение, но уже много лет назад последние голодные духи окрестностей высохли и растаяли. Оставаться здесь не имело смысла, но деревья стояли так близко, что я не могла разобрать детали местности дальше чем на расстоянии тридцати футов. Глядя на полог леса наверху, я вдруг загорелась идеей: можно влезть туда, чтобы определить свое местонахождение.

Все вышло гораздо проще, чем я думала. Тело стало таким легким, что почти не пришлось прикладывать усилий, чтобы подтянуться. И снова я отмела ужасное подозрение о причине потери плотности.

Сжав зубы, я уставилась на верхушку дерева. Когда я наконец добралась туда, меня ослепил сверкающий свет. Кругом колыхалось непотревоженное море зелени, океан из тысяч листьев. Небо было чистейшего лазурного оттенка, столь же синее, как лучший минский фарфор [58] В эпоху Мин (1368–1644) китайская керамика вышла на новый уровень развития благодаря технологическим инновациям, в частности применению окиси кобальта и сложных смесей глины, и заимствованиям орнаментов и форм других культур, например исламской. Сине-белый фарфор изготовлялся в Цзиндэчжэнь специально для императора и его ближайшего окружения, его прозвали «белым золотом» и «цветком небес». Русская гжель зародилась как реплика изделий Цзиндэчжэня, со временем сформировав самостоятельную ремесленную традицию. . Бабочки величиной с мою ладонь медленно пролетали мимо, их крылышки поблескивали. Оказавшись на ярком свету и ощутив ветерок, я не смогла сдержать вздох облегчения.

Со своего насеста я могла видеть отдаленное сверкание моря и изгиб залива. При помощи сверхъестественного зрения могла даже заметить пятно низких красных крыш. Я была права: Фэн выставила меня всего лишь в нескольких дверях от нужной. Для большинства духов путешествие на такое расстояние было бы невозможным из-за их хрупкого облика и невозможности идти по прямой. Но я пока не стала призраком, и у меня была лошадь.