Наталья Тимошенко - Дар

— И ты можешь разговаривать с ними?

— Не всегда, но чаще да. Иногда им легче писать. А иногда вот приходится пользоваться доской. — Марк указал на расписанный картон на столе.

Алекс понимающе кивнул и со страхом и восторгом одновременно огляделся по сторонам. Марк порадовался, что выключил электрический свет, оставив лишь несколько толстых свечей. Их мерцающий свет придавал чердаку таинственный вид, отбрасывал на покатые стены необычные, пугающие тени мебели и их самих, наверняка еще больше усиливал впечатление от происходящего.

— Я недавно слышал, как мама и папа ругались, — вдруг признался Алекс. — О тебе.

— Обо мне? — Марк удивленно посмотрел на него, решая, стоит ли через ребенка узнавать подробности, однако любопытство оказалось сильнее благородства. — И что же они говорили?

Алекс замялся на мгновение, но затем все же признался:

— Мама кричала, что ты сумасшедший. Что ударился головой и тебе надо жить в психушке, потому что люди, которые слышат голоса, живут там. И что мы не поедем в Россию, чтобы не встречаться с тобой.

Марк хмыкнул, даже не удивившись.

— А что сказал на это твой отец?

— Что ты его брат и просто любишь внимание.

Марк еще несколько секунд рассматривал в полутьме чердака Алекса, узнавая в нем и семейные черты всех Веберов, и собственный любопытный взгляд, и прохладную сдержанность Франца, а затем вздохнул и сел чуть прямее.

— Ладно, пора начинать.

Алекс мгновенно вжался в кресло, как будто ему стало страшно. Впрочем, Марк не сомневался, что ему действительно страшно. Алекс уже вышел из того нежного возраста, когда дети ничего не боятся, а призраки первое время пугали даже его самого. И до сих пор иногда пугают, хотя за двенадцать лет к ним можно было привыкнуть.

Марк поправил свечи, которые стояли на столе, подвинул поближе елочный шар и положил на самодельную спиритическую доску указатель, вырезанный из другого куска картона, поймав себя на мысли, что занимается некоторым позерством. Совсем как тогда, когда работал в салоне магии и хотел произвести впечатление на клиента. Он откинулся в кресле и прикрыл глаза, пытаясь мысленно позвать парня, оставшегося вчера без головы. Когда он снова разомкнул ресницы, на чердаке ничего не изменилось. Свечи горели все так же ровно, указатель, как и положено куску картона, не двигался с места, глянцевая поверхность шара отражала пустоту, только Алекс смотрел на него огромными глазищами, и Марк почти физически чувствовал страх и восторг, исходящие от него.

Прошла одна минута, за ней вторая, но призрак так и не явился.

— А разве не нужно положить пальцы на эту… тарелку? — шепотом спросил Алекс, когда Марк чуть пошевелился, сняв молчаливое оцепенение.

Марк посмотрел на него, затем снова на доску с застывшим указателем. Он точно знал, что никакие пальцы никуда класть не надо, но отчего-то не смог сказать об этом Алексу. Он в очередной раз поймал себя на мысли, что ему нравится внимание мальчика, восторг, горящий в его глазах. Когда-то Белль сказала ему, что Алекс стеснялся бы такого отца, как он. И Марк только сейчас понял, что боялся этого все время. Боялся, что его будет стесняться Рита, и самое главное — Гретхен, когда подрастет и пойдет в школу. И это тоже было одной из причин, почему он так легко отказался от общения с призраками после того, как закрылся их магический салон. Он изо всех сил стремился стать нормальным.

Может быть, зря? Может, Гретхен будет смотреть на него с таким же восторгом, с каким сейчас смотрит Алекс?

Он положил кончики пальцев на картонный указатель и покосился в сторону племянника.

— Ты поможешь мне?

Тот посмотрел на него с такой недоверчивой благодарностью, что Марк не сдержал усмешку.

Однако сколько бы они ни сидели вокруг самодельной доски, сколько бы ни держали пальцы на указателе, прислушиваясь к звукам на пустом чердаке, перекату ветра по крыше и скрипу голых деревьев за окном, боясь лишний раз пошевелиться и громко вздохнуть, ничего так и не произошло. Марк чувствовал, что призрака здесь нет. Свечи горели ровно, да и того отвратительного запаха, который пришел с ним вчера, он тоже не ощущал.

— Не получается, да? — огорченно спросил Алекс.

— К сожалению. Я давно этим не занимался и, кажется, немного растерял навык. — Марк вздохнул и убрал руки с доски. — Одного моего желания мало. Нужны дополнительные вещи.

— Какие?

— Что-нибудь, связанное с миром мертвых. Магическое. Что поможет призраку услышать меня и откликнуться на мой зов. — Он осекся, вдруг придумав, что именно ему нужно и где это взять. — Так, — он посмотрел на Алекса, — ты иди в постель, а мне нужно кое-куда съездить.

— А можно я с тобой? — с какой-то отчаянной смелостью в голосе попросил Алекс.

— С ума сошел? Твои родители меня убьют.

— Они не узнают. Пожалуйста, Марк, пожалуйста, это так интересно!

И он не удержался. Так хотелось немного продлить это восхищение в глазах мальчишки, в котором он все больше узнавал себя, продолжить купаться в лучах его восторга, что он кивнул.

— Одевайся. Только тихо. За пару часов справимся, никто и не узнает.

С самого детства Рита боялась резких звуков в ночи, будь то крик за окном, звонок телефона, лай собаки или что-то, что мозг даже не успевает распознать. И вроде бы никто никогда не звонил им с бабушкой с плохими новостями среди ночи, и никогда не случалось по ночам ничего страшного, но она все равно боялась. Как будто этот иррациональный страх был заложен в ней глубоко внутри, безо всякой причины и объяснения.

Вот и сейчас она резко села на кровати, вглядываясь в темноту комнаты и пытаясь понять, что именно ее разбудило. Сердце колотилось как бешеное, кровь пульсировала в висках, а руки мелко дрожали, хотя она даже не могла сказать, какой именно звук услышала и точно ли он ей не приснился.

Когда глаза более или менее привыкли к темноте, она медленно огляделась, не сразу понимая, где находится. Всю свою жизнь она прожила вместе с бабушкой в ее квартире и знала очертания своей комнаты до мелочей. Когда родилась Соня, они с Марком приняли решение жить вместе с бабушкой, поскольку у нее было три комнаты вместо большой, но все же студии Марка. Спальня немного изменилась: теперь в ней прибавились детская кроватка и ящик с разными младенческими принадлежностями, а позже появился стеллаж с игрушками, но Рита все равно хорошо знала каждую мелочь. Сейчас же из темноты проступили совершенно чужие очертания. И лишь несколько мгновений спустя она вспомнила, что они ночуют в доме Веберов.

Рита потерла лицо руками, прогоняя остатки сна, и тут же замерла: ей показалось, что руки выпачканы чем-то липким, а в нос ударил пряный запах, который мозг мгновенно распознал как кровь. Сердце пропустило удар в тот момент, когда она медленно отняла руки от лица и посмотрела на них. Даже в темноте комнаты, освещенной лишь тусклым лунным светом из зашторенного окна, она разглядела что-то черное на ладонях. Все же кровь? Откуда?