Наталья Тимошенко - Кольцо бессмертной [СИ litres]

– Это моя давняя подруга Лера, Лер, это мой брат, – представил их Марк, нехотя слезая со стула.

Лера кивнула, но он был уверен, что она даже не услышала его слов. Понял это и Франц, поскольку пожелал обоим спокойной ночи и закрыл дверь.

– Что у тебя стряслось? – поинтересовался Марк, перемещаясь на диван.

Стоять он сил не чувствовал, да это было и не нужно, Лера тоже с размаху плюхнулась в кресло, не обращая внимания на то, что в нем лежали грязные кисти. Давно высохшие, но она этого знать не могла. Значит, произошло что-то действительно экстраординарное.

– Ну, рассказывай.

Лера посмотрела на него таким взглядом, что по спине пробежал холодок. Было в этом взгляде нечто такое, что здорово его испугало.

– Лера? – поторопил ее Марк, поскольку начинать она не торопилась. – Что случилось?

– Ох, – выдохнула та, прижав ладони к щекам. – Я не знаю, как сказать, с чего начать…

– Классически: с начала.

– Если с начала, то начать стоит с того, что за подруги, которые подсказали мне, где найти ведьму, и… – Лера тяжело вздохнула. – Что с ней случилось.

Холодок, бегающий по спине, стал сильнее. Марк вспомнил лежащую в непонятной луже бабу Нину, смотрящую в полоток застывшими глазами. И по мере рассказа Леры понял, что имела в виду старая ведьма, говоря, что он привел с собой смерть. Не Лизу и не Юру она имела в виду, а Леру и ее подружек. Он привел их за собой. Если бы не он, они не нашли бы дорогу. Он не принадлежал к Ковену, на него ее заклятие на распространялось. А ведьмы хвостиком прошли за ним, как паразиты просачиваются в любую щель.

Лера рассказывала, не глядя на него, и Марк мог позволить себе не контролировать лицо. Не то чтобы он всегда поступал по совести. Легко обманывал людей, не чурался воровства, пользовался своей инвалидностью, когда это было нужно, играл на чувствах. Но никогда, никогда никого не убивал. А уж когда Лера дошла до рассказа о сегодняшнем вечере, он и вовсе не смог усидеть на месте. Поднялся с дивана и, не беря трость, принялся хромать по большой студии.

Не оттуда он ждал опасности! Переживал, как бы за Ритой не явился Илья, а она притаилась с другой стороны.

– Не участвовать я не могу, – едва слышно закончила Лера свой рассказ. – Если я сниму кольцо, мои видения вырвутся наружу, и даже очки уже не состоянии их остановить. А когда кольцо у меня на пальце, я не могу ему сопротивляться. Оно как будто зовет меня, понимаешь? Я знаю, что в нужную ночь буду там, среди ведьм Ковена, как бы не хотела этого. Единственное, что я могу, – это предупредить тебя, чтобы ты успел что-то сделать. Даже Рите оно не позволит сказать.

– Очень благородно с твоей стороны, – не удержался Марк. – Особенно если учесть, что до ближайшего полнолуния осталось всего два дня. Что я могу успеть за это время?

– Марк, прости! – Лера умоляюще сложила руки. – Я не знала, на что иду. Не знала, какие последствия будут, когда надену кольцо. Поверь, я бы не надела.

– Вот мне стало легче, – снова фыркнул он, хотя в глубине души понимал, что так даже лучше.

Если бы Лера не надела кольцо, она не знала бы планов Ковена и не смогла бы посвятить в них его. Рита по-прежнему была бы под ударом, но он об этом ничего не знал бы. Однако он злился, и злость эту нужно было на кого-то выплеснуть.

– Спасибо, что предупредила, – с сарказмом сказал он. – А теперь уходи. У меня мало времени.

Лера поднялась с кресла и, понуро опустив плечи, направилась к выходу. Когда за ней захлопнулась дверь, Марк с силой отшвырнул в сторону ближайший мольберт, на котором, к сожалению, оказалась та самая незаконченная картина с весенним Аликанте. Мольберт ударился в стену и разлетелся на несколько кусков, холст упал на пол, рисунком вверх, и Марк с каким-то изощренным удовольствием наступил на него ногой, размазывая краски.

Он злился и понимал, что злится не на Леру, а на Риту. Зачем она приняла от этого своего Данила кольцо? Разве она не знает, что замужним женщинам не к лицу принимать кольца от посторонних мужчин? У нее ведь были варианты, она могла взять силы у него. Он ей должен, она могла просто забрать долг! И сейчас ему не нужно было бы ничего придумывать!

Разумная часть него твердила, что Рита поступила правильно в той ситуации, что она не могла предвидеть последствия, а даже если бы и могла, то все равно поступила бы так же, это ведь Рита, добрая, жертвующая собой Рита, но именно сейчас Марк ненавидел ее за эту доброту. Должен быть в человеке здоровый эгоизм, должен!

Марк остановился лишь тогда, когда в стену улетел последний мольберт и больше не осталось незаконченных картин. Шумно выдохнул, оглядел последствия разгрома, а затем схватил трость и, не обращая внимания на то, что наступает на картины, которые еще можно было бы спасти, направился к выходу. Рита сегодня в ночь на работе, Эвелина дома с Гретхен. Отличная возможность поговорить по душам.

То, что что-то не так, Марк понял, едва только зашел в парадную. Обычно здесь никогда не бывало так тихо. И речь не шла об обычных звуках жилого многоквартирного дома. По ночам, когда засыпали все соседи, переставали доноситься звуки музыки и разговоров, на первый план выходили иные шумы. Дом был старым, первые владельцы квартир давно начали отходить в мир иной, оставляя место детям и внукам, и не все из них, как Вера Никифоровна, никогда больше не наведывались в этот мир. Некоторые по той или иной причине задержались здесь. И когда стихали живые, становилось слышно мертвых. Очень часто возвращаясь домой ночью, Марк слышал их шепот, вздохи, шаги. Сейчас же на лестнице стояла абсолютная тишина. И это настораживало.

Открыв дверь своей квартиры, Марк сразу понял причину: Смерть была там и Смерть была зла. В такие моменты ни живым, ни мертвым лучше не попадаться ей на глаза, но ночь была достаточно скверной, чтобы его это не пугало. Лиза выплыла ему навстречу, облаченная в длинное кроваво-красное платье, атласными волнами обвивающее стройную фигуру и подчеркивающее каждый изгиб прекрасного тела. Огненно-рыжие волосы ровным ковром струились по спине и плечам, а зеленые глаза сверкали гневом. Если бы не волны раздражения, исходившие от нее, Марк пожалел бы, что он не портретист.

– Какие гости, – хмыкнул он, проходя мимо нее на кухню и стараясь не обращать внимания на холодок, пробегающий по телу и приподнимающий волоски. Он мог быть зол не меньше Лизы, но выработанный веками инстинкт самосохранения не давал о себе забыть.

– Ты где был? – голос ее звенел, как натянутая струна.

– Не помню, чтобы женился на тебе.

Инстинкт уже не шептал, а вопил во всю глотку, что не стоит так разговаривать со Смертью, а сейчас Лиза была именно ею. Внутренности против воли сжимались от страха, Марк не мог это контролировать. Как и не мог контролировать свой сарказм.