Эдвард Ли - Хирургия Плоти

По мере того, как её рот становится более настойчив и горяч, тебя поглощает мысль о том, что ты потеряешь, если никогда не будешь писать: великая честь того, что твои собственные книги тоже будут подпирать чьи-то открытые окна. Влажный звук, затем:

- Ой, ну давай же уже…

Ты хотел Безымянную с тех самых пор, как впервые её увидел. Она стояла, наклонившись кверху задом в попытках починить автомат для газировки, при этом её большой шикарный зад весьма аппетитно выпирал.

- В этом районе она лучшая по части работы ртом, - заметил Дигинзио из Сет Плезант, как только ты вошел. - К чему утруждать себя дрочкой, если можно просто слить всё ей за щечку, не пролив при этом и капли мимо. Она просто ходячий "Клинекс".

Тебе кажется это забавным, но в тоже время тебя угнетает факт того, что у неё весьма жалкая жизнь, а ты и все остальные говнокопы этого дерьмового города, пытаетесь сделать её еще более жалкой.

Но ты все-таки идёшь на это, в темноте, на раздолбанной в хлам кушетке с торчащими во все стороны пружинами. Ты готов излить излишки в ходячий "Клинекс". Получить то, над чем завтра можно будет поржать всем отделом. Ага, это всё ради этого, всё идёт так, как надо...

Ты не веришь ни в предчувствия, ни в привидений. Ты хорошо подвыпил, так что тебе приходится сконцентрироваться, закрыть крепко глаза и подумать о последней стриптизерше, что ты видел в Стар-Лайте, потому как, что уж скрывать, Безымянная и близко на неё не похожа.

- Ну, давай же уже...

Его голос вырывает тебя из твоих фантазий. Ты открываешь глаза и видишь - ну или думаешь, что видишь – того самого мертвяка, что делает тебе отсос. Внезапно в твой нос врывается жуткая фекальная вонь, та самая, что распространялась из его брюха в морге.

Твой хер не просто моментально обмякает, он словно пытается втянуться внутрь тебя. Безымянная подымается, словно широкая тень. Она натягивает обратно свою блузку. Слезы застилают ей глаза.

- Да знаю я, знаю! Я жирная и страшная! Господи Иисусе!

Ты сидишь ошеломлённый, сердце глухо бьется.

- Нет, дело не в тебе, я просто слегка перепил, вот и всё, я...

- Я жирная свинья! - рыдает она.

- Нет, ты не...

- Я знаю. Я знаю, что эти блядские мужики говорят обо мне. И это правда!

- Нет, правда...

Она бросается в свою спальню, хлопает дверью и закрывает её на ключ. Ты всё еще можешь слышать, как она рыдает.

Ну давай же уже...

Ты натягиваешь штаны, хватаешь оружейный ремень и уходишь как можно быстрее. Но перед этим ты успеваешь осветить фонариком её шкаф, где нет ничего кроме пары платьев.

* * *

Ты едешь домой по Блейденсбург Роуд в своем серо-зеленом Пинто, слушая Кинг Кримсон, злоебучий восьмой трек. Пьяный коп за рулем. Луна движется за тобой, мерцая во тьме между серыми зданиями, словно ехидно улыбаясь. Ты знаешь, что ты не веришь ни в предчувствия, ни в приведений (ты ещё двадцать лет не будешь верить ни в то, ни в другое), но когда ты проезжаешь по запутанным переулкам мимо старого черепичного завода, кто мерещиться тебе в единственном, слегка освященном, окне посреди серой каменной массы? Не тот ли это мёртвый голый черный мужик? Нет, скорее всего, это просто охранник или сторож.

* * *

Под конец лета ты увольняешься. Ты лучше попытаешься стать писателем, к тому же, отделение полиции - это не место для перепуганного до усрачки ребенка. На твоё место берут бывшего полицейского из Эдмонтона по имени Хуллиган, и он получает огнестрельное ранение в живот во время патрулирования территории черепичного завода в первую же неделю своей службы.

перевод: Роман Коточигов

— Смотри, — сказала Джесси. — Падает звезда.

Почему она смотрит вверх с какой-то робкой надеждой? В Сиэтле звезды всегда казались дальше, чем в Балтиморе. Спэд сказал ей — это потому, что Сиэтл расположен ближе к Северному полюсу. Сначала она едва могла различить его — крохотное пятнышко света, скользящее по черному небу над заливом Эллиот.

— Видишь? — спросила она.

Спэд через силу улыбнулся.

— Загадай желание. Только надо сделать это быстро, пока звезда не погасла.

Но Джесси не верила в исполнение желаний. А с чего бы ей верить?

* * *

Пакетики с "малышом" — чистым неразбавленным героином по двадцать долларов за грамм давно канули в Лету. Сейчас на улицах в ходу был "пластилин" — похожая на кусочки чёрной липкой грязи дешёвая дурь, которую гнали сюда из Мексики. Его продавали в "углах" — катышах из фольги — уже готовыми дозами по четверть грамма. Всего 10 баксов за приход. А еще он вставлял куда сильнее героина. Даже с учётом её всё возрастающей резисцентности, здесь, в Сиэтле, она могла протянуть день всего на шести дозах, иногда даже на четырёх. Все, что она слышала, болтаясь по спецприёмниках для наркоманов в Балтиморе, оказалось правдой… ну, по крайней мере, насчет "пластилина". На западном побережье этот наркотик был доступней, дешевле, забористее. И не так зверствовали копы. Пункты обмена игл работали официально: никто не задавал лишних вопросов. Наркотрафик был отлажен как часы. Но… было кое-что ещё, о чём Джесси не рассказали. От уколов "пластилином", начинал активно развиваться абсцесс. Это дрянь оставалась чёрной, даже если её отфильтровать, ощущение было такое, словно впрыскиваешь в себя дорожную грязь, и половину доз приходилось колоть прямо в мышцы рук и ног, уколоться в вену становилось делом непростым, кровь сворачивалась быстрее, чем вы успевали ввести препарат. Через какое-то время всё ваше тело покрывалось гнойными струпьями, и с такой внешностью в десять раз труднее было найти в городе клиента даже на "отсос". Джесси всегда старалась убедить себя в том, что жизнь — она как пешеходная "зебра", чёрные полосы рано или поздно сменяются белыми, но та чёрная полоса, по которой она сейчас шла, казалось, не кончится никогда, или заведет ее в глухой тупик, где свалившийся с крыши какого-нибудь небоскреба кирпич приземлится ей прямо на голову. Каждое утро, просыпаясь с мыслью, что ей надо "ширнуться", Джесси хотела одного — умереть. Умереть было проще, чем так жить. Здесь, в Сиэтле, шлюхи и наркоманы как минимум пару раз в неделю прыгали с моста "Аврора". Пока никто не выжил.

Но Джесси не могла убить себя сейчас. Она была беременна.

— Гляньте-ка, наша Джесси решила завести себе маленького нарколыгу, — сказал ей пару дней назад Леон, только что вышедший из тюрьмы. К этому времени она уже щеголяла раздутым пузом, еще сильнее выделяющимся на фоне её 40 килограммового дистрофичного тела. — Если не подохнет, отдай его мне. Я знаю кой-каких людей, кто покупает младенцев. Впарю им его с полпинка, они и въехать не успеют, что за выблядка купили. Это не нормальный ребёнок, Джесс, он УЖЕ сидит на игле с самого зачатия. Эта падаль, хуже куска говна, что я высираю из задницы. Вобщем, вылезет — приходи, дам тебе за него двадцатку.