Александр Владимиров - Нефилимы, сказки запретного леса

– Снова тут? И опять пьян?

– Я здесь, томимый ожиданиями появления музы, – пошутил Максим.

– Она не появится, – со всей серьезностью ответила Юлия. – Музы не посещают того, кто предательски бежит с поля битвы.

– Предательски бегу?

Юлия села напротив него:

– Я хорошо помню, каким ты был, когда мы познакомились. Ты рассказывал мне о творчестве мастеров пера, наизусть цитировал их. Ты жил литературой, поэтому и писал. А сегодня?.. Чем ты живешь сегодня?

– Тобой.

– Неправда. У меня такое ощущение, что с каждым днем ты отдаляешься. Я, кажется, поняла, в чем дело. Творческий кризис. За все время, как мы стали жить вместе, ты не написал ни строчки.

– Допустим, – угрюмо произнес Максим.

– Милый, это бывает. И у меня случаются подобные неудачи. Провальный монолог, бездарно сыгранная сцена… Это тяжело. Так тяжело, что иногда жить не хочется. Но надо взять себя в руки. Начать с чистого листа. Забыть о прошлых победах, о том, что тобой когда-то создан образ, от которого зрители неистовствовали: рыдали, хохотали, влюблялись, проклинали. То ушло! Но остались ты и Великое Творчество!

Ее слова должны были ободрить Максима, но в реальности вызвали у него новую волну раздражения. Она так говорит, потому что может творить . А кто он? Вор! Даже если он ничего не украл, а ему подарили эти сказки, – все равно вор !

Ему показалось, будто над столом закружил рой крохотных прозрачных существ, очевидно прилетевших к нему из параллельного измерения. Их тоненькие голоса язвительно зазвенели:

«Итак, тебе выносим приговор:

Нет, парень, ты не просто вор.

Твоя бездарность хлещет через край,

Твой стих напоминает песий лай,

И диалоги вовсе не умны,

Сюжеты же наивны и смешны.

Придется тебе снова ждать презент,

Отрыжка общества, в искусстве – импотент.

Ты обречен на бегство от себя.

И сделать ничего уже нельзя…»

Максим не хотел их слушать, но все равно слушал . Не собирался им отвечать, но, против своей воли, мысленно закричал:

– Прочь отсюда! Я еще покажу, на что способен!

Однако злые существа продолжали смеяться и кружить над ним. Юлия, посмотрев Максиму в глаза, тревожно спросила:

– Что с тобой?.. Ты будто общаешься с кем-то еще?

– Да… – протянул Максим. – И вдруг заговорщически спросил: – Ты их не видишь?

– Кого?

– Крохотных деспотичных созданий, которые летают вокруг и дразнятся?

Юлия поднялась и резко промолвила:

– У тебя глюки на почве алкоголя. Я ухожу, а ты… не смей меня преследовать.

Возможно, она ждала, что он помчится вслед, извинится. Однако Максим не тронулся с места. Сейчас он ненавидел жену больше всего.

Так ненавидит обласканного талантом тот, кто обойден им!

С тех пор прошло уже несколько недель. Максиму казалось, что он и Юлия оказались на разных берегах реки; течение воды убыстряется, она расширяется, берега становятся дальше и дальше.

Подсознательно он понимал, чего хочет жена. Он должен стать прежним Максимом Пантелеевым, написать еще одну блестящую сказку. Даже не для нее, не для семейного бюджета, а для самого себя.

Но он не может! «Отрыжка общества, в искусстве – импотент».

…Он взял себя в руки, отделался от неприятных воспоминаний и вновь переключился на разговор с Аидой, продолжавшей убеждать его, как важно, чтобы в ее руках оказалось новое «блестящее творение». Максим спросил:

– А не нанять ли «негра»? По слухам, у одной известной тебе писучей старушенции их – больше двадцати. И не только у нее. Что делать?! В период творческого кризиса приходится прибегать и к такому.

– Что ты! – замахала руками Аида. – Сравнил себя и этих графоманов. Все знают, что они бездари, ни на что особо не претендуют. А так, как Пантелеев, не напишет никто.

– Но сам он чувствует, что не в форме. И на сегодняшний день создаст такую…

– Не произноси слова, о котором пожалеешь. Не разочаровывай ни своего менеджера, ни поклонников.

В это время Аиде позвонили. Она выслушала сообщение и сказала:

– Да, он согласен. Через месяц будет новая сказка.

– Но я не давал никакого согласия, – попробовал вставить Максим, однако Аида жестом оборвала его.

Закончив разговор, она написала на бумаге какие-то цифры:

– Вот сумма. Сегодня же получишь аванс. Срок – месяц! Ты слышал? Но не вздумай нанимать «негра». Это сразу будет известно. Ты и только ты! Таково условие игры.

И опять перед Максимом замелькали, запрыгали знакомые прозрачные создания, в который раз напоминавшие об удивительной бездарности автора. А за ними – как будто… Ягайло? Или показалось, не он?

– …Представь, как обрадуется Юлия, – не прекращала тараторить Аида. – Наконец-то муженек занялся делом. Ага, вот и договор пришел. Я его уже знаю. Смело подписывай!

Голова у Максима кружилась. Соблазн велик. И сумма что надо, и с Юлией он обязательно помирится. Только одно условие: он должен написать !

Хор писклявых существ становится нестерпимым. Максим решил, что утрет нос им всем. Обязан утереть! Напишет такую сказку, что Андерсен в гробу перевернется!

– Я согласен, – заявил он Аиде.

Юлия была несказанно рада решению Максима. Она посчитала, что в его настроении произошел долгожданный перелом. В нем не будет больше уныния, отрешенности, непонятной ненависти ко всему миру. Они отправились в лучший ресторан, где Максим веселился по полной, как человек, сбросивший с плеч целую гору проблем. И снова, как в первые дни их бурного романа, он вспоминал своих предшественников – великих сказочников прошлого. Цитировал их, рассказывал о сущности и характере их главных героев. Он готовился покорить Эверест!

Потом была ночь, бурная и невозможная, когда Максим окончательно понял, насколько дорога ему любимая женщина.

Но вот наступило пробуждение. Юлия должна была на некоторое время уехать на съемки, а Максим пообещал, что тотчас сядет за работу.

Он работал исступленно! Придумывал необычные сюжетные повороты, характеры и мотивы поведения персонажей, набросал несколько первых сцен и… поразился своей бездарности. То, что он придумал, было обычным графоманством, бредом непрофессионала, которого не пустили бы в «братскую могилу» (так литераторы называют коллективный сборник рассказов, стихов и пр. – Прим. авт. ) самого слабого любительского сообщества.

«Ничего, – сказал он себе. – Я попробую снова».

Он начал изучать классические сказки: в чем их главная притягательность? Что поднимает их авторов на недосягаемый пьедестал? И когда Максиму показалось, что он что-то постиг, он перешел к своему творению. Он словно поднялся к облакам, взирал оттуда на грешную землю, забывал о мелком, упиваясь вечными идеями.