Тим Каррэн - Печать Харнабиса

- Что вы увидели? - спросил я.

Бернем затянулся сигаретой, дрожа всем телом.

- Это лицо... да, оно было высохшим и походило на старую кору, на маску какого-то племени, вырезанную из тикового дерева, но из глазниц вылетали жуки и мухи. Они полились из мумии и поползли по стенкам ящика. Они никак не могли оставаться там живыми в течение сорока столетий, и все же мы видели, как они ползли и поднимались в воздух от этой мертвой твари. Браун начал злиться. Злиться на страх, поселившийся в нас; злиться на саму идею сверхъестественных проявлений. Он вытащил перочинный нож и разрезал эти обертки, и я клянусь вам, что мумия истекла кровью; что кровь - черная и отвратительно пахнущая - вытекла из этой раны, и оттуда исходил запах разлагающейся плоти. Мы увидели его, ощутили... А потом он исчез. Только испачканная простыня напоминала о его существовании. А внутри этой мумии? Насекомые. Те самые - огромные, похожие на саранчу насекомые, которых вы видели в комнате Брауна. Десять-двенадцать сантиметров в длину, скелетообразные, с большими прозрачными крыльями и злобными пустыми глазницами в голых черепах.

Дальше Бернем не смог продолжать.

Я не мог его винить.

Я сидел в его захламленном кабинете и почти ощущал запах сухости этой могилы, пряностей и останков. Слышал жужжание мух.

Но затем он продолжил, и история, которую он рассказал, была не из приятных.

В ту ночь в долине бушевала песчаная буря, и где-то во время нее туземцы-носильщики исчезли. Исчезли или сбежали.

Буря бушевала в течение нескольких дней, заметая раскопки и запирая людей в палатках.

Густавсон умер первым. За ним - Пирн. Их обоих нашли превращенными в мумии. Что-то пришло ночью и забрало их обоих, превратив в пыльные предметы, которые разваливались при прикосновении.

Найтли потерял рассудок и выбежал в бурю.

Остались лишь Браун, Бернем и Старнс.

- Мы остались в палатке, и в ту ночь прилетели насекомые, - сказал он, и от ужаса у него застучали зубы. - Мы слышали, как они ползали и жужжали снаружи палатки, но не могли попасть внутрь. Мы держали их на расстоянии из-за единственного артефакта, который взяли с собой из гробницы.

Он достал его из кармана пальто.

Это была часть диска, сделанного из камня. Судя по тому, что я видел, на нём было изображено лицо богомола, о котором он говорил, окруженное десятками насекомых, очень похожих на тех, что мы нашли в комнате Брауна.

Я уже видел нечто подобное раньше, когда обыскивали трупы Брауна и Старнса. У них обоих были похожие артефакты.

- Печать Харнабиса, - пояснил Бернем. - Она прогнала рой, защитила нас от судьбы остальных. На следующий день разразилась буря, и мы, не теряя времени, выбрались из Египта. Мы расстались в Нью-Йорке - Браун, Старнс и я, - но прежде чем разойтись, мы разломили печать на три части, чтобы каждый получил по кусочку. В случае неприятностей мы находили друг друга и снова отгоняли этих тварей, складывая кусочки вместе. Да, офицер, вы, вероятно, думаете, что я сумасшедший, и вы не слишком далеки от истины. Но мы осквернили гробницу Эт-Ка-Сераписа, и теперь слуги Харнабиса, крылатые мертвецы, ищут нас. Я был недостаточно быстр, чтобы спасти Брауна или Старнса. Но если я смогу получить другие части амулета, я не умру, как умерли они - наполненным этими мерзкими ужасами...

Это была совершенно сумасшедшая история.

Может быть, я верил чему-то из этого, а может быть, я не верил ничему.

Я никак не мог решить.

Я решил, что отвезу его в участок и принесу ему две другие части амулета из комнаты вещдоков. Это ведь не навредит? Таким образом, по крайней мере, он не будет впадать в еще большую истерику, чем сейчас.

Мне это показалось разумным планом, и он не возражал.

Все это было выше моего понимания. Господи, я же полицейский, что я знаю о египетских проклятиях и всём прочем?

- Но кто прислал тот ящик? Тот саркофаг с жуками? - спросил я Бернема.

Он пожал плечами.

- Даже не представляю. Члены уцелевшего культа Харнабиса? Посвященные? Кто знает?

- Ладно, идём, - махнул я рукой.

Снаружи ночь была темной и ветреной, в воздухе чувствовался намек на скорый дождь. Мы бок о бок пересекли кампус и вышли через ворота на Черч-Стрит. Никто из нас не проронил ни слова.

Мы прошли мимо "Любовного Гнёздышка", направляясь к телефонной будке на Гаррисон-сквер.

У меня снова возникло это чувство, это ползание внутри, но я не понимал, было это из-за рассказанной истории или потому, что я чего-то ждал. В глубине души я просто не верил, что все это закончилось.

Хотел, но не верил.

И снова мое чутье меня не подвело.

В полуквартале от телефонной будки Бернем схватил меня за руку; его лицо было бледным и застывшим.

- Что такое? - спросил я.

- Слушайте, - сказал он мне надтреснутым голосом. - Слушайте.

Сначала я подумал, что надвигается гроза, потому что именно так это и звучало - низкий, непрерывный, нарастающий грохот. Но по мере того, как он нарастал, я слышал, что он становится гудящим, все более громким, пока здания вокруг меня, казалось, не задрожали, и мне пришлось закрыть уши.

Да, они приближались.

Крылатые мертвецы.

Слуги Харнабиса.

Они поднимались над крышами массивным чёрным роем, который заслонял звезды над головой.

Бернем закричал и попытался убежать, но они набросились на него, как саранча на поле.

Люди выходили из дверей на шум, и быстро забегали обратно.

Я просто стоял, замерев, испуганный и потрясённый.

Рой обрушился вниз жужжащим черным ветром, бурлящим вихрем крыльев и маленьких черепообразных мордочек. Они ударились в меня и сбили с ног. Я чувствовал, как они покрывают меня, как одеяло, покусывая, жужжа и гудя, наполняя мою голову ужасным шумом, и я подумал, что сойду с ума.

А Бернем... Господь, милосердный!

Они покрывали его кипящей, жужжащей, извивающейся массой, проникая в него, заражая его. Я видел, как он пару раз вскакивал на ноги, словно изорванное, визжащее пугало. Крылатые мертвецы рвали его, как жужжащие пилы, раздирая, прокалывая, пили, чавкали и сосали.

Затем он снова упал на асфальт, и десятки насекомых вылетели из его рта гудящим черным облаком. Они выходили из его глаз и выталкивались из ноздрей, выползали из дыр, которые сами и просверлили в нем. Словно дятлы, сверлившие древесину в поисках сочной личинки.

А потом... Потом они рассеялись.

Большинство улетело обратно в небо, а те, что остались, просто высохли и превратились в пепел, который покрыл улицы.

Бернем лежал в трёх метрах от меня. Он застыл, как старое, разрушенное термитами дерево - сухое, мёртвое и крошащееся.

Мне ничего не оставалось делать, кроме как вызвать патрульных. Затем дело перешло к окружному прокурору, и поднялась невообразимая шумиха.