Кристин Каст - Любимая [litres]

– Эй, как ты?

Дэмьен вздрогнул. Оказывается, он смотрел на Джека и Фанти, не замечая слез, бегущих по его щекам.

– Д-да, все в порядке, – Дэмьен быстро вытер лицо. – Прости, просто… – Он осекся и замолчал, потому что правда была слишком мучительна, чтобы облекать ее в слова.

– Понимаю, – тихо сказал Другой Джек. – Не хочешь войти? Присядь. – Он кивнул на кресло, приютившееся возле столика, на котором стоял телевизор. – Хотя… возможно, это плохая идея.

– Нет, я был бы рад зайти. Но как ты? Ты сможешь себя контролировать?

Продолжая одной рукой ласкать Фанти, Джек повернулся к тумбочке, взял с нее кружку и сделал большой глоток крови.

– Да, я сыт, питья у меня достаточно, к тому же скоро рассвет, и мне уже хочется спать.

– Хорошо, тогда я зайду ненадолго. – Дэмьен взял кресло и пододвинул его к кровати, не очень близко, но и не так уж далеко, поставил корзинку на пол рядом с собой, гадая, не пора ли предложить Джеку заглянуть в нее.

Некоторое время они сидели молча. Джек пил из своей кружки и трепал Фанти, Дэмьен смотрел на него. Наконец Дэмьен решил заговорить.

– У тебя тут есть Netflix, – он кивнул на телевизор.

– Здорово. Люблю кино, – отозвался Другой Джек, беря с тумбочки пульт. – Хочешь, посмотрим что-нибудь вместе?

– Конечно. Только что-нибудь покороче, чтобы ты не уснул.

– Интересно, здесь есть сериал «Назначь свидание»?

– Вряд ли. А о чем он?

– О богиня, это шедевр! Это сериал о двух парнях – геях, само собой.

Джек замолчал, выжидательно глядя на Дэмьена.

– Само собой, – машинально повторил Дэмьен. Как всегда, говорил раньше – столько раз, столько… Он поспешно сморгнул навернувшиеся слезы. – И как там эти два гея?

– Это реалити-шоу о свиданиях. Только здесь все решают парни: выбирают пару, одежду на свидание, прическу, макияж, место, куда парочка отправится вместе, и даже стоит ли паре назначать новое свидание или же им следует подобрать других кандидатов. И знаешь, что самое крутое? В конце каждого сезона неизменно случается хотя бы одно настоящее предложение! Это настоящая драма. До слез, понимаешь? Тебе точно понравится.

– Звучит просто фантастически, но, к сожалению, у нас такой нет. Зато у нас есть другое шоу, надеюсь, оно придется тебе по душе. Называется «Проект подиум». Слышал о таком?

– Никогда.

– Вот и славно. Дай мне пульт, я сейчас найду последний сезон. Интересно, что ты скажешь, когда увидишь Тима Ганна! Он – космос. Кстати, я встречался с ним в Нью-Йорке, поэтому могу сказать, что в жизни он такой же крутой, как в шоу. – Дэмьен подался вперед и протянул руку. Джек после секундной заминки подал ему пульт.

Их пальцы соприкоснулись и глаза встретились.

Медленно, очень медленно Дэмьен растопырил пальцы, чтобы даже пульт не мешал ему чувствовать тепло кожи Джека.

Когда глаза Джека начали наливаться пугающим багрянцем, Дэмьен выпустил его руку и снова откинулся на спинку кресла, как будто ничего не произошло.

– Ну-с, давай посмотрим. Так, где тут у нас клавиатура… – он начал вбивать слово «п-р-о-е-к-т», когда Джек вдруг сказал нечто такое, отчего у него оборвалось сердце.

– Я так тосковал по тебе. Ты меня оставил, совсем одного в этом жутком, кошмарном мире. Ты меня бросил.

Дэмьен уронил пульт себе на колени и повернулся лицом к Другому Джеку.

– В этом мире – в моем мире – это ты меня оставил.

– Но ведь не по своей воле, правда? Зои сказала, что моя смерть выглядела как несчастный случай, хотя она подозревает, что тут не обошлось без Неферет. В любом случае я тут ни при чем. Я ничего не делал нарочно, в отличие от тебя. Ты убил себя.

Дэмьен судорожно вздохнул, потом медленно втянул в себя воздух.

– Как? – еле слышно выдохнул он. – Как я покончил с собой?

– Лег в ванну и вскрыл себе вены. Я нашел тебя там: мертвого, холодного, в крови. Это было самое страшное, что мне довелось пережить в жизни. Даже это, – он с отвращением указал рукой на красный полумесяц, горевший на его лбу, – было гораздо лучше.

– Мне так жаль, Джек, так жаль, – выдавил Дэмьен. Потом он медленно, с трудом подбирая слова, сказал Другому Джеку то, о чем не говорил никому на свете. – Но я понимаю твоего Дэмьена. Я знаю, что он чувствовал. Я живу в том же кошмаре, что и он. Мне знакома эта черная депрессия, эта безысходность.

– Такое бывает и в твоем мире тоже?

Дэмьен кивнул.

– Но ты стал чувствовать это только после моей смерти, да?

Дэмьен удрученно покачал головой.

– Нет, – тяжело вздохнул он, – раньше, намного раньше. Сколько себя помню, я все время чувствовал грусть, тоску и бесприютность. Вот почему я так цеплялся за книги и науки: учеба помогала мне спрятаться от депрессии. Мне ненадолго стало лучше после того, как я получил Метку и переехал в Обитель Ночи. Здесь меня приняли, перестали травить – сначала почти перестали, но это уже было огромным облегчением. После того как моим соседом по комнате стал Эрик Найт, с травлей было покончено окончательно, но это уже другая история. Потом ты получил Метку и появился в нашей Обители Ночи, и мой мир перестал быть прежним. Мы с тобой влюбились друг в друга с первого взгляда. Я был счастлив, думал, что эта невыносимая тоска наконец-то оставит меня, но это был самообман. Моя депрессия не исчезла, она лишь затаилась на время: ждала.

– Чего?

– Подходящего момента, затишья, обыденности, времени, когда я не буду ослеплен новой любовью, перестану помогать Зои спасать мир. Иными словами, она ждала, когда я начну жить обычной жизнью. В такие моменты она просыпалась вновь, а я лез из кожи вон, чтобы заставить ее снова уснуть. И только сегодня, всего несколько минут тому назад, я окончательно понял, что мне не нужно погружать свою депрессию в сон. Я должен избавиться от нее, исцелить ее – и исцелиться сам.

– Но как?

– Я пока до конца не знаю, но чувствую, что прийти сюда и побыть с тобой – это первый шаг к выздоровлению. И еще я знаю, что должен говорить о своих чувствах и признать, что мне нужна помощь. – Дэмьен протянул руку. Джек с опаской, будто нехотя, взял ее. – Я люблю тебя, Джек Твист. Люблю и буду любить всегда, в любом мире, в любом обличье. Я люблю тебя и никогда не оставлю – по крайней мере, по своей воле. Я хочу, чтобы ты это знал.

– Я тоже люблю тебя, Дэмьен. Все, что я люблю, – это ты. Все, что я знаю, – это тоже ты. С того дня, когда я впервые увидел тебя, ты – это все, чего я хочу в этой жизни.

И тут Дэмьен не смог сдержаться. Впрочем, он и не хотел сдерживаться. Он хотел Джека.

Он схватил Джека за руку, потянул к себе: медленно, осторожно, но нарочито, так, чтобы Джек понимал, к чему идет, – он притягивал его все ближе и ближе, пока их губы не оказались на расстоянии вздоха друг от друга.