Джефф Стрэнд - Из багажника с любовью [сборник]

– Пожалуйста! – пытаюсь кричать я, хотя это скорее бульканье, чем крик. – Не убивай меня! Пожалуйста, не убивай!

– Я давала тебе шанс.

Я неистово мотаю головой. Кровь каплями слетает с моих волос, словно вода с собаки, отряхивающейся после купания.

– Нет! Я исправлю то, что наделал!

– Ты чего? Я вообще тебя не понимаю.

– Я исправлю то, что наделал! Исправлю!

– Ты исправишь то, что наделал? Ты это сказал?

Я киваю. О боже, я тут до смерти истеку кровью, если она мне не поможет.

– Я даже не знаю, к чему это относится. Ты имеешь в виду, что исправишь попытку убить меня? Попытку убежать? О чем ты вообще говоришь?

Я не знаю, о чем говорю. Я просто не хочу умирать.

– Пожалуйста!

– Если я сохраню тебе жизнь, ты попытаешься еще что-нибудь выкинуть.

– Нет! Нет! Не выкину! Обещаю!

– Выкинешь.

– Нет, нет, нет, нет, нет! Я ничего не сделаю! Клянусь!

– Как я могу тебе доверять?

– Можешь!

– Но откуда я знаю, что могу тебе доверять?

Я должен заставить ее поверить мне. Я должен показать ей, что ничего не сделаю. Я сяду в тюрьму, если она так хочет. Но я не знаю, что сказать, чтобы она мне поверила. Я пытаюсь сморгнуть кровь, чтобы удалось посмотреть ей в глаза и показать, насколько я искренен.

– Хорошо, – говорит она. – Я возьму тебя с собой в машину. Но сначала перережу твои подколенные сухожилия.

Не уверен, что полностью теряю сознание, но, пока ползу по тропинке в темноте, я то уплываю, то возвращаюсь. Мои ноги поначалу чертовски болели, но теперь, когда я волочу их за собой, я их не чувствую. В коленях, однако, ощущений много. Мне кажется, что я их практически содрал. С ладонями почти так же.

Мы двигаемся очень медленно, но Минди, кажется, не теряет терпения. Она меня даже не пинает.

У машины Минди перебинтовывает мои порезы и раны клейкой лентой. К местам, которые больше всего кровоточат, она не очень хорошо приклеивается. Я едва способен забраться на пассажирское сиденье машины, но несколько уколов кончиком ножа в спину побуждают меня приложить максимум усилий.

Внезапно мы уже в пути. Машина Терренса вся в крови. Теперь мои руки замотаны клейкой лентой за спиной, что очень неудобно, хоть я и не жалуюсь.

Минди оглядывается на меня.

– Когда ты убивал людей, ты использовал какие-нибудь препараты, чтобы они оставались в сознании? Уколы или еще что-нибудь?

– Нет.

Я не говорю ей, что подумывал об этом недавно. Не стоит пытаться с ней подружиться.

– А ты знаешь о таких? Будет гораздо печальней, если я не смогу держать тебя в сознании.

– Не знаю.

– Ну и ладно.

– Мне кажется, я умру от потери крови.

– Не-а. Я довольно неплохо тебя замотала. Некоторое время продержишься. А как только я скажу полиции, кто ты такой, они захотят подлечить тебя, чтобы получить чистосердечное признание.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать. Чтобы напомнить ей, что она вышла за рамки необходимого для моего усмирения. Что она превратила меня в покалеченную развалину. Что общественность не будет в восторге от этого, и жизнь Минди будет лучше, если никто не узнает, что она сделала.

Но я ничего не говорю. Потому что обещал не пытаться выкидывать разные фокусы, и я не хочу, чтобы она пырнула меня еще раз, если я нарушу это обещание.

А еще я думаю, что и в самом деле истеку кровью, если о моих ранах кроме нее никто не позаботится. Даже если мы остановимся у аптеки и она прихватит марлевые повязки и обеззараживающее, без настоящих медиков я умру.

Жаль, что у меня нет знакомых в уголовном мире, которые подлатали бы меня без лишних вопросов.

– Как жаль, – говорит Минди. – Мы бы могли похоронить Терренса и разойтись.

– Ага.

– Хочешь послушать музыку?

– Не-а.

– А я хочу.

Она включает радио и переключает станции. Но там не играет ничего приличного, так что мы снова едем в тишине.

Я выкашливаю кровь, которую не могу вытереть со рта.

– Ты отвратителен, – сообщает мне Минди.

Я теряю сознание на секунду, а затем вдруг быстро прихожу в себя, увидев несколько полицейских машин. Они все припаркованы возле полицейского участка, а мы едем прямо к зданию.

Теперь я в тюрьму не хочу.

Минди встает прямо перед главным зданием и глушит двигатель.

Смотрит на меня.

– Готов?

– Нет.

– Как думаешь, сколько можно просидеть на парковке перед полицейским участком с окровавленным пассажиром в машине?

– Не знаю.

– Наверное, недолго.

– Скорее всего, да.

– Я бы могла открыть тебе дверь. Позволить убежать и пасть под градом пуль. Тебе бы такое понравилось?

– Нет.

Она барабанит пальцами по рулю.

– Осталось недолго.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Жду.

Она вынимает ключ из замка зажигания, просовывает палец через кольцо от связки и крутит его пару раз, напевая жизнерадостную мелодию.

– Бьюсь об заклад, тебя посадят в одиночку, – говорит она. – Это хорошо. Меньше будут насиловать.

– Хорошо.

Минди вставляет ключ обратно в замок, заводит машину и отъезжает от здания. Мы выруливаем на улицу и уезжаем.

– Напугала, а? – спрашивает она.

Я испытываю такое облегчение, что едва могу говорить. Мне уже даже плевать на то, что я истекаю кровью.

– Скажи мне кое-что, – говорит она. – Что ты на самом деле хотел сделать со своей девушкой после убийства Терренса?

– У меня нет… – Затем я улыбаюсь, несмотря на то что это больно и кровь течет по уголкам рта. – Я бы взял тебя с собой, – говорю я. – Мы устали бы после того, как его закопали, но при этом были бы возбуждены, а она бы и не знала, что мы идем за ней.

И я рассказываю ей, что бы мы сделали, во всех порнографических деталях.

Минди это нравится.

Мы на весельной лодке посередине озера. Лодка довольно жалкая, но ее было легко украсть.

Минди украла ее. Мои руки все еще связаны за спиной. Она мне еще до конца не доверяет.

– Вот где я мечтала избавляться от тел, – говорит Минди, работая веслами. – Только я никак не могла разобраться: безопасней сбрасывать их в одно озеро или во много разных озер.

– Не уверен, что лучше, – признаю я.

– Даже в моих самых ярких фантазиях я знала, что в действительности никогда этого не сделаю. Не как ты. Я хотела, поверь мне, но, не знаю, то ли слишком боялась, что меня поймают, то ли это было связано с нравственностью. А позже просто решила, что была ненормальным подростком. Я обо всех этих чувствах уже сто лет не думала.

– Ничего дурного в таких чувствах нет.

Она смеется.

– Конечно, есть. Я это знаю. Но сегодня я для себя открыла, что они все еще там. То, что я испытала с тобой, было страшно и унизительно, но – и надеюсь, ты не обидишься на меня за это, – мне понравилось причинять тебе боль. Не из-за мести. Просто понравилось делать это.