Георгий Старков - Страшная история [сборник]

Но это неважно. Значит, Хелен сейчас томится в темнице — первая из всех, хотя она заслуживала такой участи в последнюю очередь. А что дальше? Суд, приговор… костёр. Кларисса дёрнула плечами и отшатнулась от огня, почувствовав себя незащищённой перед скачущими языками пламени.

И наткнулась спиной на Этель.

— Да что с тобой такое? — раздражённо оттолкнула она её. Кларисса обернулась. Лидия успела уйти. — Ладно, пошли. Время начинать.

— Этель? — Кларисса всё ещё дрожала.

— Ну что ещё? — наставница явно была не в духе.

— Как это могло произойти? Я не понимаю, откуда они узнали, что Хелен одна из нас…

— О, как раз в этом нет никакой загадки, — Этель фыркнула. — Хелен была девочкой немногим более благоразумной, чем ты, дорогая моя. Это должно было рано или поздно произойти. Лидия как-то сказала мне, что она разбитое блюдце у себя дома пытается чинить с помощью чар, куда уж там… Жаль молодую, но, на худой конец, это урок тебе. Надеюсь, отныне ты будешь более сдержанной. Теперь-то понимаешь, какая опасность нам грозит?

Кларисса ничего не сказала в ответ: не нашлось слов. Смерив её строгим взглядом, Этель направилась к ближайшей группе женщин, и она понуро пошла следом. Наставница права, подумала она. Хелен действительно была неуёмна в применении колдовской мощи. Однажды прямо здесь, на вершине, ей захотелось удалить прыщ с лица Клариссы. Она еле уговорила подругу оставить эту затею. В предках у Хелен были могучие ведьмы и колдуны, но она сама владела чарами не ахти как. Клариссе не хотелось подпускать её шаловливость к своему лицу. А прыщ сошёл сам собой через пару дней.

Наверное, она просто применила пустяковое колдовство там, где не следует, и какой-то добрый сосед сообщил куда надо. И всё. Как просто!.. И слова Этель, мол, «Хелен была ». Была… Неужели всё кончено, её не спасти?

Во внезапной вспышке надежды Кларисса ускорила шаги и догнала Этель.

— А о чём ты спросила Лидию, когда сделала вот так? — она повторила её жест так, как могла.

— Ах, это, — Этель пожала плечами. — Ничего особенного. Понимаешь, после тревожных признаков, какие увидела Лидия, она просто обязана была предпринять кое-какие меры.

— Что за меры? Они могут помочь Хелен? — Кларисса задержала дыхание.

— Хелен уже никто не поможет, — отрезала Этель. — Она в темнице Инквизиции, а туда, как ты знаешь, нашей силе дорога закрыта. Меры, о которых я говорила, касаются не Хелен, а нас. После того, как она рассказала о предчувствии, Лидия, прежде чем уйти, наложила на неё чары забвения. Так что после того, как её поймали, Хелен не могла выдать никого из нас. Если бы Лидия не сделала этого, мы с тобой сейчас составляли бы компанию твоей подружке в темнице… О, видимо, начинается.

Кларисса растерянно огляделась. Её мысли занимала Хелен, и смысл слов дошёл до неё не сразу. Костры разгорались ярче, дождь пикирующих с небес метел пошёл на спад. В воздухе повисло душное напряжение, ожидание предстоящего действа. Куда девались приятная прохлада и свежесть ночи? От жары на лицах выступил пот. Женщины спешно разоблачались — платья, платки, бельё мягким градом летели на землю. Кларисса последовала их примеру, стянув простое ситцевое платьице через голову. Обычно она чувствовала стыд, оставаясь голой, но сегодня была слишком подавлена, чтобы обращать внимание на это. Обнажённые тела заблестели маслом. Слышались довольные смешки и звуки похлопываний по бёдрам. Женщины скучились возле центрального костра, тайком разглядывая друг друга: обычай требовал, чтобы все предстали в этот момент в своём истинном облике, не пользуясь прихорашивающими чарами. Кларисса с отвращением увидела (не первый раз), что большую часть столпотворения составляют древние старухи со сморщенными, как засохший плод, телами. Молодых было мало, и она то и дело ловила на себе завидующие недобрые взгляды. От косых взоров становилось не по себе. Кларисса смотрела под ноги, не поднимая головы.

Костёр затрещал, выбросил пламя вверх. Кончики языков стали тёмно-синими. Искры яростно сыпались во все стороны, но ни одна из них не коснулась чьего-либо тела. Кларисса почувствовала, как Этель осторожно сжала её руку в своей, и сделала то же самое с соседкой слева, женщиной с длинными волосами цвета меди. Все взялись за руки, словно собрались водить хоровод вокруг взбесившегося огня, но оставались на месте, зачарованно глядя на фейерверк искр. Дыхания учащались, сердца бились синхронно, совпадая с ритмом вдохов и выдохов того, кто вставал из пламени. Кларисса чувствовала, как невидимая тяжёлая ладонь пригвождает её к земле, заставляя опускаться на колени, пасть ниц перед неизвестным величием. Она знала, что должна подчиниться этой противоестественной воле и выказать покорность, но каждый раз пыталась тщетно сопротивляться, выстоять. И каждый раз терпела поражение. Слишком уж неравным было это противостояние. Вот и сейчас — она отчаянно старалась выпрямиться, удержаться на слабеющих ногах, не сводя глаз с бушующей стихии, в центре которой мелькало что-то чёрное. Руки Этель и соседки слева выскользнули из ладоней, и Кларисса внезапно с удивлением осознала, что осталась стоять одна во всём круге. Раньше такого не было. Она почти сразу падала в вынужденном поклоне. Никто не замечал задержку в доли секунды.

Но сегодня почему-то она удержалась дольше. Коленный сустав хрустел от напряжения, солёный пот катился по шее, но девушка оставалась на ногах. Женщины увидели это. По кругу согнувшихся в поклоне пробежал шёпот, сначала удивлённый, потом возмущённый.

— Кларисса! — прошипела Этель снизу. — Что ты делаешь, девочка?

Стоило отвлечься, вслушаться в шёпот наставницы, как чужая воля взяла верх, и Кларисса, наконец, без сил упала на четвереньки. Колени больно врезались в каменистую землю. Но тяжёлая ладонь не ограничилась этим и продолжала лежать свинцом на её лопатках, прижимая к земле. Кларисса поняла, что разгневала своей выходкой существо, которое пряталось в костре, и если оно решит её прямо здесь убить, то ей никто не поможет; женщины в круге будут смотреть безучастно на её кончину. Она простонала и прекратила напрасное сопротивление. Тут же давление пропало. Она лежала на животе с закрытыми глазами и слышала нестройный хор голосов вокруг себя:

— … слава Тебе, наш повелитель… тому, в чьих руках находятся наши души и бренные тела, мы преподносим хвалу… слава Тебе…

«Слава Тебе», — прошептали губы против её воли. Одеревеневший язык ворочался сам собой, и вдруг она начала пронзительно кричать вместе с остальными:

— Слава, слава, слава! Мой повелитель…

Она хотела прекратить, но не могла. Кларисса чувствовала себя выброшенной из собственного тела, оттеснённой в пустошь, и руки, ноги, рот не принадлежали ей. Она слепо шарила руками в темноте, стараясь поймать потерянное тело и вновь надеть на свой разум, стать целой.