Жан Рэй - Таинственный человек дождя

Судья с удовольствием выслушал пророчество олдермена; еще бы, предстоящее застолье не будет стоить ему ни одного пенни!

Олдермен Росс доказал, что он при желании может показать себя прекрасным хозяином. Он отправил слуг в лучшие окрестные рестораны, чтобы заказать роскошный обед, а тем временем открыл бутылку старого драгоценного портвейна.

— За нашу вечную дружбу! — провозгласил Росс первый тост. И Гусман ответил, постаравшись высказаться как можно более убедительно:

— Пусть наша дружба продлится вечно, сэр Росс!

Не успели они расправиться с бутылкой порто, как слуга сообщил Россу, что приведены два монаха, задержанных во время попрошайничества.

— Идемте, Гусман, вы увидите любопытную сцену, которая только раздразнит ваш аппетит! — воскликнул Росс, рассчитывающий на возможность показать приятелю всю полноту своей власти.

Они спустились в подвал, где на каменной скамье сидели и молились два монаха.

— Надеюсь, вы знаете, что попрошайничество запрещено в этом городе? — поинтересовался Росс.

— Мы просили милостыню не для себя, ваша честь, — ответил один из монахов. — Нам ничего не нужно, так как мы почти всегда имеем кусок хлеба и кувшин со свежей водой. Мы старались ради бедных детей из портового квартала.

— Вы можете доверить вынесение приговора своей правой ноге, судья Гусман! — ухмыльнулся Росс.

— Двадцать пять ударов плетью каждому! — заявил судья. — Жаль, что с нами нет Муфкинса; он особенно умело обращается с плетью. Но Снейк тоже сможет справиться с поручением.

И Снейк, уродливый детина с физиономией обезьяны, показал, что он способен неплохо орудовать плетью. После седьмого удара первый монах потерял сознание. Его напарник продержался до двенадцатого удара.

— Мне продолжать, господин судья? — спросил Снейк.

— Разумеется! Может быть, от следующих ударов они придут в себя.

— Тогда добавьте каждому по пять ударов — меня возмущает, что они так быстро потеряли сознание! — Сэру Гусману явно понравилась процедура наказания монахов.

Друзья вышли из подвала в прекрасном настроении, оставив внизу двух окровавленных полуживых монахов.

— Вы сказали правду, Росс! — хихикнул Гусман. — Подобные сцены способствуют хорошему аппетиту! — И судья набросился на замечательный паштет.

Судья был счастлив. Он был уверен, что жестокое наказание монахов было приятно его властелину, и теперь тот более охотно станет выполнять его дальнейшие просьбы.

***

Какое изобилие на столе: паштет из телятины… Почки, тушенные в вине… Пулярка в сметане… Свежие лангусты… Клубничное желе… Спелые фрукты… И много другое.

Олдермен Росс вспотел. Его лицо налилось кровью. В то же время Гусман, одолевший яств вдвое больше, чем его компаньон, был бодр и, казалось, его аппетит ничуть не уменьшился.

И какими великолепными винами сопровождалось пиршество! Вина из долины Рейна, из Франции, из Португалии… В завершение обеда был подан горячий пунш, после которого обжоры заметили, что на улице стемнело.

Судья Гусман вернулся домой в карете олдермена Росса. Он был сыт и благодушествовал. В холле его ожидала Смангль.

— Господин, — робко начала она, — только не сердитесь! К вам пришел ваш секретарь Лампун, и хотя я предупредила его, что вы отсутствуете, он не захотел уйти. Он обругал меня, а потом устроился в вашем любимом кресле и закурил на редкость вонючую трубку. Он пьян, господин судья, пьян как сапожник!

Сэр Гусман успокоил служанку:

— Идите отдыхать, Смангль. Я не сержусь на вас. Сейчас я сам выброшу этого пьяницу на улицу.

Лампун действительно нагло развалился в хозяйском кресле. Это еще можно было перенести, но гораздо более ужасным было другое: он дымил не своей паршивой трубкой, а курил одну из драгоценных сигар, с таким трудом полученных судьей из Индии!

— Я рад вас видеть, Лампун, — спокойно сказал судья. — Что скажете, вам понравились мои сигары?

— Нет, господин судья, они не в моем вкусе, — промямлил Лампун, еле ворочая языком. — Мне кажется, они порядком воняют. Но я не собираюсь напрасно тратить свое драгоценное время в вашей жалкой конуре. Скажите, Гусман, какая часть сокровищ причитается мне?

— Вы это хорошо знаете, голубчик, вчера я рассказал все, что вам следует знать, — ласково ответил Гусман.

— Ха-ха-ха! Такая добыча не устроила бы даже самого неприхотливого воришку! Послушайте, Гусман! Мне нужна половина — именно так, не больше, но и не меньше! Это меня вполне устроит!

Гусман дружелюбно улыбнулся:

— Честно говоря, Лампун, вы должны знать, что я серьезно обдумал наши взаимоотношения. Ваше предложение представляется мне весьма логичным… Поэтому я принимаю его.

— Вы говорите серьезно? — недоверчиво поинтересовался заметно протрезвевший Лампун.

— Совершенно серьезно. Мы уточним наше соглашение, и, чтобы укрепить его, мы должны дружно расправиться с бутылкой доброго вина.

— Вот такой разговор я понимаю! — воскликнул обрадованный Лампун. — Я давно слышал, что ваш погреб переполнен старыми уникальными винами.

— И вас не обманули, — ответил Гусман, и в его глазах промелькнул странный блеск. — Идемте со мной; я разрешу вам самому выбрать понравившееся вино.

Подвал показался секретарю мрачным и сырым. Громадные пауки сплели повсюду ажурные сети, ярко вспыхивавшие от огня свечи и сгоравшие с сухим треском.

— Вина хранятся в соседнем отсеке, — сказал Гусман, указав на поперечный коридор.

— Да? Какое-то странное место для хранения вина. Смотрите, помещение залито водой!

— Осторожней! За поворотом начинается другой коридор; именно там, в надежном сухом месте и находится вся моя коллекция редких вин!

— У вас здесь чертовски холодно! — поежился Лампун.

— Конечно, холодно, потому что прямо за стенкой коридора течет Темза. В этом месте ее глубина достигает тридцати футов. Поэтому здесь так холодно.

Неизвестно, то ли Лампун споткнулся, то ли Гусман немного подтолкнул его — разумеется, нечаянно… Но подвыпивший секретарь поскользнулся на мокрых плитах и, не успев даже крикнуть, исчез в оказавшемся рядом колодце.

Гусман прислушался. Из колодца недоносилось никаких звуков, кроме плеска воды. Лампун исчез бесследно.

— Пройдет не меньше трех недель, пока он не всплывет на поверхность где-то возле Грейвсенда, — негромко сказал он. — И когда его выловят, он вряд ли будет настаивать, чтобы я отдал ему половину сокровищ Грейбрука.

Оказавшись в Батчервуде, олдермен Росс и судья Гусман испытали крайне неприятное разочарование.

Едва ли не полк кавалеристов и пехотинцев участвовал в окружении леса. В промежутках между армейскими подразделениями кромку леса патрулировала конная полиция.