Станислав Романов - Самая страшная книга 2020 [антология, litres]

– Что, вырубим ее? – прошептал Вадик, пытаясь унять дрожь в коленях.

– Ты что, дурак? Она проводница. Могла сюда нож протащить или ствол. Пули будешь зубами ловить?

– Значит, позвоним в полицию?

– Тогда придется все рассказать. Не только, кто она, но и кто мы, – Резнов принялся лихорадочно грызть ноготь, глаза опасливо забегали. – А эту инфу обязательно продадут воинствующим активистам, и житья нам после этого уже не дадут.

– Так что делать, мать твою?! – вскипел Вадик. Лицо горело, живот сводило от страха.

Резнов вдруг раздраженно шикнул, затем аккуратно, стараясь не издавать ни звука, приоткрыл дверь и выглянул. Тусклое коридорное освещение робко вползло в купе.

– Первое, что нам надо сделать, – зашептал он, – прекратить терять время на пустую болтовню и, пока эта сука не проснулась, рассказать всем, что здесь творится. Олегу, Караваю и остальным. Нас много, она – одна, – он достал телефон, взглянул на экран, – а Казань всего через час – как-нибудь дотянем. Уйдем в другие вагоны, будем держаться по двое-трое. А потом свалим с этого проклятого поезда и вернемся в Москву.

– Я боюсь, – признался Вадик.

– Я тоже, – Резнов хмуро кивнул. Крадучись, выбрался в коридор и прошептал: – Будим всех осторожно, без лишнего шума. Рот прикрывать рукой. Ты – налево, я – направо.

– А проводница не проснется?! – испуганно, по-детски спросил Вадик. Выходя следом, он споткнулся в дверях и стукнулся лбом о стекло.

– Не проснется, если окна не бить, – яростно прошипел Резнов, и под его свирепым взглядом Вадик поспешил в другой конец вагона.

Поезд несся сквозь бушующую грозу на полной скорости, вагон болтало из стороны в сторону. Дрожащего Вадика кидало то на приоконные перила, то на выпирающие дверные ручки. Наконец он, беспрестанно оглядываясь, добрался до последнего, восемнадцатого, купе и заглянул внутрь. Огромный, тучный Караваев еле умещался на своей полке, рука лениво свешивалась вниз.

– Каравай, проснись! Ну, быстрей! Вставай, мать твою!

Вспышка молнии осветила купе, и Вадик отпрянул назад, врезавшись спиной в дверной косяк. Стеклянные глаза Караваева таращились в потолок, перерезанное горло темнело застывшей кровью. В нос запоздало ударил металлический запах.

Задохнувшись от ужаса, Вадик выругался матом и медленно, через силу перевел взгляд на соседнюю полку. Новая вспышка молнии выхватила из темноты еще одно перерезанное горло. В голове пронесся голос проводницы.

«Ночью будет черт-те что». Кажется, так она сказала?

Попятившись, Вадик выпал в коридор и больно приложился затылком об стену. Скривившись, пополз на четвереньках и дернул дверь тамбура – закрыто. Кое-как поднялся на ноги и обеими руками вцепился в ручку, уперся ногой в стену, закряхтел от натуги. Дверь не подавалась, и Вадик в бессильном гневе врезал по ней кулаком. Ушибленная голова отозвалась болью, молнией мелькнула страшная догадка.

Непослушными руками Вадик нащупал в кармане мобильный, включил фонарик и побежал по всем купе подряд. Семнадцатое, шестнадцатое, пятнадцатое – везде лежали трупы с перерезанным горлом и распахнутыми в ужасе глазами. Ноги у Вадика подкашивались, луч света бешено метался в разные стороны.

«Докуда доедете, это уж мне решать», – стоял в ушах голос проводницы, только теперь это уже походило не на флирт, а, скорее, на приговор.

Дверь в четырнадцатое купе чуть подалась и остановилась, словно что-то держало ее изнутри. Или кто-то.

– Слава богу! – с облегчением выдохнул Вадик и прошептал в дверную щель: – Олег, открой. Это я.

Главбух на то и главбух, чтобы с ним было не так легко справиться. А вместе уж они как-нибудь выпутаются, что-нибудь придумают.

– Олег, это я! Открывай.

Он с силой дернул дверь, внутри что-то с треском лопнуло, и острое лезвие с размаху вонзилось Вадику в лицо, раскроив щеку до самой кости. Вспышка боли вышла настолько ослепительной, что затмила аномальную грозу. Хотелось закричать или даже завизжать изо всех сил, но лицо намертво скрутило судорогой, и все, что удалось, это тонко, жалобно заскулить. А через секунду из темноты вынырнула окровавленная рука и намертво заткнула рот.

– Тише, Вадим, тише, – зашептал в ухо Резнов. – Мы попались. Мы с тобой попались. Эта тварь не заснула. Она убила всех, а для нас расставила ловушки. И мы попались. Смотри. Смотри, чем тебя уделали, – свободной рукой он махнул в сторону болтающегося на веревке полотна лопаты, блеснули остро заточенные края. – Дверь открылась, ловушка сработала. Изобретательная тварь! Но почему лопата? Бред какой-то!

На полу внутри купе лежал Олег. К уже обыденной картине с перерезанным горлом на этот раз добавился жирный красный штрих ниже пояса. Штаны с трусами главбуха были спущены до колен, из густо залитого кровью паха свисали рваные края кожи – все, что осталось от члена и мошонки. Срез казался грубым, неаккуратным, неровным. Будто сделанный тем же заточенным полотном, что рассекло Вадику щеку. Само мужское хозяйство, словно кучка говяжьих субпродуктов, лежало на столике. Кровь собралась в небольшую лужицу и медленно капала вниз, прямо в удивленно приоткрытый рот Олега.

– Сука. Мужененавистница, – в ужасе прошептал Резнов. Видя, что Вадик притих, он убрал от его рта выпачканную в крови руку и помахал ею в воздухе. – Я тоже попался. Увидел трупы, стал рыться в чьей-то сумке. Думал хоть какой перочинный ножик найти, а там шприцы – целая куча. Какие-то пустые, а какие-то… с кровью. Уж не знаю, что я подцепил – СПИД, гепатит… Черт, я и тебя испачкал. Прости.

Вадик принялся бешено тереть рот рукой, но только размазал кровь по губам и ладони.

– Вагон… – еле слышно прошептал он, не в силах расцепить намертво сжатые зубы.

– Что?

– Вагон…

– Заперт, знаю, – Резнов поймал взгляд Вадика и раздраженно сморщился. – Да-да, я тоже пытался сбежать, когда увидел первый труп. А еще стоп-кран сломан. Зато теперь понятно, почему эта проклятая шлюха использовала поезд, – он развел руки в стороны. – Мы ведь здесь как в клетке. Как в эвтанайзере. Но для чего эти ловушки? Она что, играет с нами?

– Бинго, – прошептал Вадик.

– Что?

– Она… хочет… бинго.

– Бинго? – глаза Резнова растерянно забегали, но, чуть поразмыслив, он яростно скрежетнул зубами. – Ну, нет. Вот уж хер. Нам известно, что это она, и бинго этой суке уже не светит. А мы… – Резнов покрутил головой и решительно прищурился. – Мы будем прыгать.

Молния вспыхнула у самого окна, по ушам раскатисто ударил гром.

– Не… смогу.

– Придется. Паспорт и деньги с собой?

Вадик помотал головой.

– Значит, в купе? В сумке? Идем.

Резнов помог ему подняться и, держа под руку, повел по коридору. Каждое сотрясание вагона отдавало болью в разрезанной щеке, и Вадик, не раскрывая рта, жалобно постанывал себе под нос. Двери почти всех купе были нараспашку, но внутрь заглядывать не хотелось. В воздухе стоял резкий, металлический запах крови.