Астрид Фритц - Охота на ведьму [litres]

Мыслями он вновь обратился к семье Миттнахтов. Быть может, во время прошлого своего визита он говорил слишком резко, в конце концов, не стоило пугать этих достойных и порядочных людей своими рассказами. С другой стороны, ему понравилось, как внимательно слушала его Сюзанна, с каким пылом задавала ему вопросы. Судя по ее хорошенькому белокожему личику, все ее внимание было устремлено только на него; а каким открытым и наивным был ее взгляд! Что ж, несомненно, им предстоит еще немало бесед. Генриха немного удивило то, что его собрат по ордену все это время просидел за столом молча. Впрочем, не пристало Мартину перебивать своего наставника и старшего собрата. Крамер знал, что юноша кое в чем не согласен с ним. По дороге в монастырь Мартин даже заметил, что Генрих неверно привел строку из «Исхода», говоря о «ворожеях», ведь там сказано: «maleficos non patieris vivere». Слово «maleficos» – нечестивец, колдун – с грамматической точки зрения в латыни имеет мужской род, а значит, оно обозначает и мужчин, и женщин, заявил он. Генрих возразил, что это могло соответствовать действительности в древние времена, теперь же в сговор с дьяволом вступают в первую очередь именно женщины. Но Мартина, похоже, его слова не убедили.

Что ж, юности свойственна дерзость, это ее право. Подобно молодому вину, мысли юнца должны перебродить, побушевать, однако затем они успокоятся. У Генриха были большие планы на своего воспитанника, он надеялся, что после рукоположения Мартин станет его подспорьем в делах инквизиции [45] Судебно-следственный институт римско-католической церкви для борьбы с еретиками, существовавший с XIII по XVIII вв. . Парень отличался острым умом и честолюбием. Едва став послушником, он превзошел всех остальных учеников, в основном бывших отпрысками богатейших родов Селесты и окрестностей и потому державшихся чванливо. Сам Людвиг Дрингенберг [46] Людвиг Дрингенберг (1410–1477) – немецкий монах, гуманист и педагог. ( Примеч. перев .) , глава местной гимназии, незадолго до смерти порекомендовал Генриху взять Мартина Миттнахта под свою опеку. Старик настаивал на том, что юноше непременно следует продолжить обучение. Слово знаменитого педагога, у которого Генрих и сам учился в детстве, много для него значило. Дрингенбергу и его последователям благодаря постоянно увеличивавшейся библиотеке при школе удалось превратить Селестскую гимназию – а с ней и город – в центр христианского образования, по культурному уровню не уступавший своему соседу, Страсбургу.

Генрих тоже считал, что Мартину после рукоположения следует продолжить обучение в Риме и там получить степень доктора. К тому же так юноша сможет обзавестись ценными связями в Святом Престоле [47] Святой Престол – территориальное образование под управлением Папы Римского и Римской курии в Риме. . Если бы только он не позволял себе сходить с пути изучения схоластики! [48] Научный метод средневекового богословия, в котором логическое доказательство тезиса требует предварительного рассмотрения всех «за» и «против». Время от времени мысли его обращались к тому, к чему Мартин был еще не готов, он даже посвящал себя вопросам бессмысленным, а то и опасным, например астрологии. Совсем недавно Генриху снова пришлось спорить с ним в монастырской библиотеке, где он застал Мартина за астрологическими таблицами.

– Это еще что такое, брат Мартин? – обрушил на него свое негодование Генрих. – Ты снова упражняешься в этих дьявольских делах предсказания грядущего? Если звезды управляют ходом событий на земле, то где же свобода воли человека и всемогущество Господа?

Мартин удивленно воззрился на него.

– Но я вовсе не пытаюсь предсказать будущее, отец приор. Сами Альберт Великий [49] Альберт Великий (1200–1280) – немецкий ученый, епископ, богослов и Учитель Церкви, в 1931 г. причислен к лику святых христианской церкви. и Фома Аквинский придерживались мнения, что небесные тела как творения Господа влияют на погоду и на человеческое тело – да и кто сейчас стал бы оспаривать это? Таким образом, по расположению небесных тел можно установить общие тенденции развития событий, не больше и не меньше. Тело влияет на душу, это неоспоримо. По мнению Фомы Аквинского, на большинство людей, к сожалению, влияют телесные устремления, но сильный духом вполне может противиться влиянию светил. Исходя из этого, мы все еще можем говорить о свободе воли и о Божьем провидении. И разве наша задача как монахов-проповедников не состоит в том, чтобы укреплять людской дух и волю?

Юноша действительно тщательно изучил труды Отцов Церкви, и потому Генрих, пусть и с некоторым раздражением, вынужден был признать, что возразить ему на это нечего.

Вспомнив такой диалог, Крамер тихонько хмыкнул. К этому моменту он дошел до зала собраний, и пение монахов утихло. Не желая ни с кем встречаться, он поспешил к узкому коридору, ведущему в обитель приора, но торопливые шаги за его спиной явно свидетельствовали о том, что поговорить с кем-то все-таки придется.

Генрих недовольно оглянулся. Как оказалось, за ним последовал Мартин, и сейчас жестом спрашивал, можно ли ему заговорить. Приор невольно улыбнулся. Мартин был одним из немногих монахов, соблюдавших заповедь хранить тишину в храме и клуатре, которой, в целом, и остальные должны были строго придерживаться. Но его собратья, вышедшие из открытых врат церкви в клуатр, почти все сейчас разговаривали, пусть и шепотом.

Генрих махнул юноше рукой, предлагая последовать за ним в зал собраний. Мартин явно о чем-то беспокоился.

– Что случилось, брат Мартин?

– Сегодня утром приходил врачеватель, ибо в монастыре нужен был цирюльник и одному больному требовалось кровопускание… – Юноша запнулся.

– Да, и что?

– Видите ли, мастер Буркхард лечил и мою мать. После кровопускания он отвел меня в сторону и шепнул, что… что… – Мартин покачал головой, его лицо побелело как мел.

– Что он сказал о твоей матери? – Генрих сочувственно опустил руку ему на плечо.

– Что она действительно готова была расстаться с жизнью. Она не раз признавалась ему в этом, и каждый раз он уговаривал ее исповедаться отцу Оберлину. – У Мартина слезы навернулись на глаза. – Прошу вас, отец приор… Умоляю вас… Сходите к врачевателю, урезоньте его. Это злая клевета, и если слухи пойдут по городу, то… Мой отец не переживет такого позора!

Генрих чувствовал, как трясутся плечи юноши.

– Успокойся, брат мой, успокойся. Я обо всем позабочусь.

Середина июля 1484 года

Сорокадневный траур подошел к концу. Вчера отец Оберлин отслужил заупокойную по нашей маме и произнес короткую проповедь о том, что нам не следует больше скорбеть: жизнь преходяща, смерть же дарит вечный покой. Путь человеческий подходит к концу, и мы вручаем душу свою Господу; для того же, кто перед смертью успел искренне раскаяться в своих грехах, время в чистилище – не время страданий, но надежды и очищения, где душу поддерживают молитвы живых и хранят сами ангелы небесные. Уже вскоре душа Маргариты будет спасена и предстанет пред Господом.