Кристина Генри - Алиса

Кто она такая, чтобы указывать Алисе, что делать? Целых десять лет ее шпыняли все, кому не лень… да и раньше, когда жила с родителями, они постоянно командовали, выговаривали, от них она только и слышала: «Нет, Алиса, так нельзя, это неприлично. Не водись с этой девочкой. Она тебе не ровня».

У нее никогда не было свободы выбора, возможности быть самой собой и решать, как поступить. А тут какая-то странная старуха заявляет, что ничего не изменилось. Алиса не обязана разыскивать какого-то кошмарного маньяка, и ничья бабушка, даже ясновидящая, ее не заставит.

Старушка ухватила Алису за подбородок и развернула к себе.

– Ну уж нет, – промолвила она. – от судьбы не спрячешься, даже не мечтай. Было мне видение, а что напророчено, того назад не воротишь. Сколько за волей ни гоняйся, а судьба все равно настигнет да назад притащит.

Глаза у Алисы снова наполнились слезами.

– Где же справедливость?

– Ну, справедливо или нет, не нам судить, – Бесс встала. – Отправляйтесь на улицу Роз, проведайте Чеширского. Он вам поможет, укажет, куда держать путь. Николас скоро вернется. Оденься.

Она указала на вешалку с одеждой возле кровати.

– А куда ушел Тесак?

– Раздобыть мне кой-чего, а то приходится мальца какого-нибудь нанимать, чтобы донести до дома. Парня надо было чем-то занять, Николаса – то. Чуть не спятил, когда ты сомлела, все над тобой сидел, пока не услала его.

Бесс уже вышла, но Алиса так и застыла, уставившись в тарелку, что держала в руках, едва притронувшись к хлебу с сыром. Слова старушки звучали эхом в голове: «Сколько за волей ни гоняйся, а судьба все равно настигнет да назад притащит».

Почему же именно Алиса должна найти Бармаглота? Ничего особенного в ней не было. А что им с Тесаком делать, когда они и впрямь его найдут? У Тесака, может, и есть дар ясновидения, но он вовсе не волшебник, как и Алиса.

В раздумьях она надкусила краюшку. Хлеб оказался таким вкусным, не то что больничная еда. У Алисы вдруг проснулся зверский аппетит, и она запихнула в рот все что осталось, не успев прожевать как следует.

Как же она проголодалась! Такого голода ей испытать еще не доводилось. Хлеб исчез в мгновение ока. Но при виде сыра желудок вдруг снова скрутило. Она выронила сыр на тарелку, выскочила из-под одеяла и бросилась к столу.

Босые ноги зябли на голом полу. В кувшине, как и ожидалось, плескалась вода. Она припала к нему и стала огромными глотками хлебать ледяную воду, горло обожгло огнем, в груди защемило. Тогда она оперлась руками о стол, с трудом втягивая воздух, пока не отпустили судороги и тошнота, и ей наконец не полегчало.

Одеяло осталось на кровати, и теперь Алису начал пробирать холод.

Потянуло дымком, и вспомнив об очаге в соседней комнате, где весело потрескивали поленья, она поспешила переодеться, чтобы поскорей подобраться к нему поближе и согреться.

На вешалке оказались мужские штаны, грубая белая рубаха и серая куртка с кепкой. Алиса разложила вещи на кровати и постаралась не вспоминать об изящных платьях, что носила раньше, когда жила в Новом городе. «С прежней жизнью покончено. В конце концов, такая одежда лучше больничной робы».

Она стянула ночнушку через голову и замерла, осматривая себя. Вся правая грудь – сплошной лиловый синяк, живот и бедра в ссадинах. На лодыжках тоже виднелись лиловые отметины от пальцев, ступни сбиты в кровь.

Кости так и выпирали под бледной, чуть ли не прозрачной кожей, все тело ломило от вчерашних усилий. Очень давно она не ходила так много и далеко и уж, конечно, никогда не прыгала в реку из окна третьего этажа.

Уловив краем глаза какое-то движение, она оглянулась и обнаружила, что занавеска в проходе отдернута, а на нее уставился какой-то незнакомец. Сердце ухнуло в пятки, она открыла рот, чтобы закричать, но не смогла выдавить ни звука.

У него были черные, очень короткие волосы с проседью, гладко выбритое лицо с ввалившимися щеками и острым подбородком. Штаны и рубаха такие же простые, как у нее. Голос понемногу прорезался, и тут она узнала его глаза. Такого блеска в этих свинцово-серых глазах она еще не видела.

Оцепенев от этого взгляда, с трепещущим, как мотылек в паутине, сердцем, она молча смотрела, как он приближается к ней, задернув за собой занавеску. Оказавшись рядом, он потянулся к ее щеке, той самой, где много лет назад зияла страшная рана.

Почувствовав на лице его ладони, она удивилась, какие они огромные, и какой он высокий, гораздо выше нее. Вблизи стало заметно множество затянувшихся светлых шрамов по всему лицу, раньше скрытых бородой. Его рука скользнула по ее рассеченной много лет назад щеке.

Он опустил руки и встал перед ней на колени, с такой нежностью прижавшись щекой к животу, что она чуть не разрыдалась. Потом обнял за бедра, не причинив ей боли, но так крепко, что она почувствовала, он не хочет ее отпускать. От этого прикосновения кожа будто таяла, словно он пытался слиться с Алисой в единое целое.

Она погладила его по голове, остриженой еще короче, чем у нее, по густой жесткой щетине, и оба замерли, прислушиваясь к дыханию друг друга, пока не задышали в едином ритме.

После Тесак поднялся, усмирив бушующий в глазах огонь, пригладил ей волосы и молча вышел.

Алиса быстро оделась, пытаясь унять дрожь в ногах то ли от холода, то ли от волнения из-за случившегося. Штаны не держались на ее костлявых боках. Она зажала руками пояс штанов и поковыляла босиком в большую комнату.

Бесс с Тесаком стояли рядом, обсуждая разложенные на полу вещи. Старушка заметила Алисины мучения.

– Сейчас принесу тебе веревку, – сказала она, вышла в коридор и исчезла в одном из проемов.

– Извини, – Тесак показал на штаны, которые оказались еще и немного длинноваты. – Второпях выбирал, больше по длине, на ширину и не посмотрел.

Алиса подошла ближе к очагу, ей жутко хотелось согреться, а еще было любопытно, что же лежит на полу.

– А куда ты торопился? – спросила Алиса.

– А?

Тесак уже снова рассматривал разложенные предметы.

– Почему ты спешил, когда брал одежду?

– Ну, – усмехнулся он, и у нее потеплело на сердце. Ей еще не доводилось как следует разглядеть его улыбку: – Она сушилась на веревке, и я ее стянул.

– Тес, – упрекнула его Алиса, – зачем надо было воровать? Ты же у того барыги полный кошель золота отобрал!

– Пришлось кое-что прикупить, так что осталось меньше. Опять же, там, куда мы идем, оно еще пригодится. Бесс говорит, когда доберемся до места, к Чеширскому нас пропустят, только если скажем, что мы от нее. Но насколько я помню, по дороге еще много рук придется позолотить.

– Ты помнишь? – переспросила Алиса.

Тесак удивленно посмотрел на нее.

– Да. Почему-то помню.