Роберт Блох - Рассказы. Том 4. Фатализм [Компиляция, сетевое издание]

— Я хочу, чтобы ты смазала меня маслом, Лола, — настаивал Джуниор.

— Ладно.

Она достала масленку с длинным носиком, и если ее пальцы и дрожали, когда она выполняла работу. Джуниор этого не заметил.

Робот смотрел на нее с неподвижным выражением на лице. Ни одна человеческая эмоция не отражалась на неумолимой стали, и ни одна человеческая эмоция не поколебала механический тон грубого голоса.

— Мне нравится, когда ты меня смазываешь, Лола, — сказал Джуниор.

Лола наклонила голову, чтобы не смотреть на него. Если бы ей пришлось посмотреть в зеркало и понять, что эта кошмарная картина реальна, она бы упала в обморок. Смазывание живого механического монстра! Монстра, который говорит: «мне нравится, когда ты меня смазываешь, Лола!»

После она долго не смогла закончить со сбором багажа.

Пришлось сесть. Джуниор, который никогда не садился, кроме как по команде, молча стоял и смотрел на нее блестящими линзами. Она чувствовала на себе испытующий взгляд робота.

— Куда мы поедем, когда уедем отсюда, Лола? — спросил он.

— Далеко, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал.

— Это будет здорово, — сказал Джуниор. — Мне здесь не нравится.

Я хочу видеть вещи. Города, горы и пустыни. Я бы хотел покататься на американских горках.

— Американские горки? — Лола была поражена. — Где ты вообще слышал о американских горках?

— Я читал об этом в книге.

— О…

Лола сглотнула. Она совсем забыла, что это чудовище тоже умеет читать. И думать. Думать как человек.

— Дюк возьмет меня на американские горки? — спросил робот.

— Даже не знаю. Возможно.

— Лола.

— Да?

— Тебе нравится Дюк?

— Конечно.

— Я тебе нравлюсь?

— О… ну… ты же знаешь, Джуниор.

Робот молчал. Лола почувствовала пробегающую по телу дрожь.

— Кто тебе больше нравится, Лола? Я или Дюк?

Лола сглотнула. Что-то заставило ее ответить.

— Ты мне нравишься, — сказала она. — Но я люблю Дюка.

— Любовь. — Робот серьезно кивнул.

— Ты же знаешь, что такое любовь, Джуниор?

— Да. Я читал об этом в книгах. Мужчина и женщина. Любовь.

Лола вздохнула с облегчением.

— Лола.

— Ну что?

— Как ты думаешь, кто-нибудь когда-нибудь влюбится в меня?

Лоле хотелось смеяться или плакать. А больше всего хотелось кричать. Но она должна была ответить.

— Может быть, — солгала она.

— Но я другой, и ты это знаешь. Я же робот. Как ты думаешь, это имеет значение?

— Женщинам на самом деле наплевать на такие вещи, когда они влюбляются, Джуниор, — импровизировала она. — Пока женщина верит, что ее любовник самый умный и сильный, этого достаточно.

— О.

Робот направился к двери.

— Куда ты идешь?

— Чтобы дождаться Дюка. Он сказал, что вернется сегодня.

Лола украдкой улыбнулась, когда робот загремел вниз по лестнице. С этим было покончено. Оглядываясь назад, можно сказать, что она неплохо справлялась. Через несколько часов вернется Дюк. А потом до свидания, Джуниор! Бедный Джуниор.

Просто серебряная марионетка с человеческим разумом. Бедная рыбка, он жаждет любви! Ну… он играет с огнем, и скоро сгорит.

Лола начала напевать. Она сбежала вниз и заперла дверь, надев перчатки, чтобы не оставить никаких предательских отпечатков пальцев. Было уже почти темно, когда она вернулась в свою комнату, чтобы собрать вещи. Она включила свет и переоделась. Джуниор все еще был внизу, терпеливо ожидая прибытия Дюка. Лола закончила приготовления и устало опустилась на кровать. Она должна отдохнуть. Она закрыла глаза.

Ожидание было слишком томительным. Она ненавидела думать о том, через что прошла с роботом. Этот механический монстр с его человеческим мозгом, ненавистным, рычащим голосом и стальным взглядом — как она сможет забыть этот вопрос: «как ты думаешь, кто-нибудь когда-нибудь влюбится в меня?»

Лола попыталась забыть воспоминания. Еще немного, и Дюк будет здесь и избавится от Джуниора. А пока ей нужно отдохнуть, расслабиться… Лола села и заморгала от яркого света. Она услышала шаги на лестнице.

— Дюк! — позвала она.

Затем услышала лязг в коридоре, и ее сердце пропустило удар.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел робот.

— Дюк! — закричала она.

Робот уставился на нее. Она чувствовала на своем лице его отчужденный, непроницаемый взгляд. Лола снова попыталась закричать, но из ее искривленного рта не вырвалось ни звука. А потом робот загудел нечеловеческим голосом.

— Ты говорила мне, что женщина любит самых сильных и умных, — прорычало чудовище. — Ты сама мне говорила, Лола. — Робот подошел ближе. — Ну, так я сильнее и умнее его.

Лола попыталась отвести взгляд, но увидела предмет, который он нес в своих металлических лапах. Он был круглый, и на нем застыла улыбка Дюка. Последнее, что Лола помнила, падая в обморок, был резкий голос робота, который повторял снова и снова:

— Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя…

Самое смешное, что это звучало почти по-человечески.

Передо мной стоял типичный, будто сошедший со сцены, англичанин. Мы молча разглядывали друг друга.

— Сэр Гай Холлис? — спросил я.

— Именно так. Я имею удовольствие беседовать с Джоном Кармоди, психиатром, не так ли?

Я кивнул и окинул взглядом фигуру моего необычного посетителя, Высокий, стройный, песочного цвета волосы, плюс традиционные пышные усы. И конечно, твидовый костюм. «В кармане он наверняка держит монокль, — подумал я, — интересно, куда он дел зонтик; очевидно, оставил в приемной?»

Но гораздо больше, честно говоря, меня интересовало другое, какого черта понадобилось сэру Гаю Холлису из Британского консульства искать встречи с совершенно незнакомым ему человеком здесь, в Чикаго?

Сэр Гай Холлис не торопился удовлетворить мое любопытство.

Он сел, откашлялся, нервно оглядел комнату, постучал трубкой о край стола и наконец заговорил:

— Мистер Кармоди, — произнес он, — вам приходилось когда-нибудь слышать о… о Джеке Потрошителе?

— Это вы об убийце? — спросил я.

— Именно так. Он — самое страшное чудовище из всех, подобных ему. Страшнее Джека Прыгунка или Крипиена. Джек Потрошитель. Кровавый Джек.

— Слышал о нем, — сказал я.

— Вам известна история его преступлений?

— Послушайте-ка, сэр Гай, — процедил я сквозь зубы. — Если мы начнем пересказывать друг другу бабушкины сказки о знаменитых преступлениях, мы с вами вряд ли добьемся толку.

Ага, это явно задело его за живое. Он сделал глубокий вдох.

— Тут не бабушкины сказки. Это вопрос жизни и смерти.

Он был настолько поглощен своей навязчивой идеей, что и говорил соответственно. Что ж, и терпеливо выслушаю все, что он скажет. Нам, психиатрам, за это платят.