А. Морлен - Финт хвостом

– Никаких гребаных котов в этих долбаных стенах нет! – ворвался в ее размышления голос отца. Он подошел к Наоми и приподнял ее над полом под мышки. – Я покажу тебе, что случилось с котятами. Прямо сейчас и покажу!

– Господи, Дэн! Ей же больно!

Но голос мамы как будто прошелестел в густой невидимой траве и потерялся в ней – тихий, безмолвный.

Отец что-то орал; Наоми не слышала, но поняла, что он кричит, по движению его губ. Она вся была поглощена возней пятерых котят. Вот Задира дерется за воробьиную голову, а Мряфа разодрала тушку когтями, но череп выкатился у нее из лапок, и Задира тут же его и схрумкал. Хьюго не участвовал в дележе добычи. Он никогда не дрался с другими; он предпочитал подождать, пока не обнажится скелет, а потом грыз косточки.

– Я тебе покажу! Раз и навсегда! – вернулся голос отца.

Он потащил ее через кухню на задний двор, к стене гаража.

Там он чуть ли не швырнул Наоми на землю, а сам вошел в гараж. Наоми слышала, как Фиона шептала на ушко Зелде о многоножках, которых она заманила в паутину за холодильником.

Отец вернулся с тяжелой кувалдой.

– Вот смотри! – сказал он и врезал по стене в том месте, где когда-то родились котята. Раз-два! Вверх-вниз! Ден работал кувалдой как одержимый. Куски штукатурки и кирпичей летели во все стороны. Обнажилась проводка и за ней, на кучке пыли и обрывках газет, лежали какие-то маленькие сморщенные штуковины.

– Видишь? – Отец ткнул в них кувалдой. От одной сморщенной штуки отползла, извиваясь, дюжина серо-белых личинок. – Видишь, мать твою так?! – Он орал в полный голос, но Наоми снова казалось, что его голос доносится откуда-то издалека. Из плотно закрытой банки.

Она смотрела на них. Жесткие, костлявые, сморщенные, как сухие абрикосы. Сердце бешено колотилось в груди, в горле застрял комок, в глазах потемнело. Что это, тельца мышей, которых котята поймали и спрятали про запас?

А потом ей показалось, что она сейчас упадет в обморок. Точечки темноты плясали в уголках глаз, а на солнце как будто нашло затмение. Мир исчез. Отец тоже исчез. Наоми просунула руку в новую дыру. Сначала – руку, потом – голову. Ей казалось, что она влезла в дыру вся.

Она видела трубы, провода и пыль.

– Я ее слышу, – сказала мама. – По-моему, она что-то сказала.

Отец ответил не сразу:

– Она уже три дня подряд выдает какие-то странные звуки, а сейчас вообще рычит по-звериному, и ты решила, что она выздоравливает…

– Она что-то сказала. Милая? Ты что-то хочешь сказать?

Но у Наоми и в мыслях не было разговаривать с ними сейчас. Она держала Хьюго на коленях и осторожно гладила его по спинке – осторожно, потому что знала, что он не любит, когда его шерстка встопорщена. Задира играл с клубком, а остальные котята спали вповалку.

– Ты посмотри на нее, – сказал отец.

– Доча? – позвала мама из-за стены. – Ты хочешь что-то сказать?

– Ты думаешь, ей помогут твои судорожные объятия? Думаешь, она пойдет на поправку, если ты будешь с ней так вот нянчиться? Она все понимает, не дура. Она знает, что делает.

Зелда упала на спинку, потянулась и широко зевнула, задев усами по голой ноге Наоми. Щекотно.

– Наоми? – в который раз спросила мама.

– Она все это специально. Притворяется, чтобы привлечь внимание. И ты идешь у нее на поводу. А она это специально, чтобы нам досадить…

– Да нет же. Посмотри на ее губы. Она пытается что-то сказать. Посмотри, Дэн. Господи! Она пытается говорить. Наоми, солнышко, золотая моя, скажи маме, что такое с тобой? Как ты? Малыш?

С другой стороны стены Наоми слушала мурлыканье, зарывшись лицом в припорошенный пылью мех. Ритмичный гул под нежной шерсткой, похожий на колыбельную. Ей было так хорошо и тепло там, внутри стен, с пятерыми котятами.

– Боже, опять она начала, – раздраженно сказал отец.

– Заткнись, Дэн. Пусть.

– Это невыносимо! Как ты можешь спокойно сидеть с ней рядом, да еще обнимать, когда она вытворяет такое?!

– Наверное, мне просто не все равно…

Наоми мяукала и раскачивалась взад-вперед, мяукала и раскачивалась… ей было спокойно и хорошо. Здесь, в стене, она ощущала себя в безопасности, защищенной от хищников. Здесь, в стене.

Она увидела, как один из котов встрепенулся и настороженно замер. Шерсть у него на загривке встала дыбом. Он почуял добычу. Кто-то забрался на их территорию. Какой-то непрошеный гость в их потайном волшебном королевстве.

Тридцатая книга Майкла Кеднама, Nightsong , – пересказ мифа об Орфее и Эвредике. В его следующей работе, The King’s Arrow , речь пойдет о загадочной смерти английского короля Вильгельма II. Наряду с беллетристикой Майкл Кеднам пишет стихи и любит долгие прогулки в прибрежном районе Сан-Франциско. Кеднам завоевал множество наград.

Его рассказы появились в таких журналах, как Antioch Review и Beloit Fiction Journal , а также в нескольких антологиях сказок для взрослых. Некоторые из его коротких повестей собраны в сборнике Can’ Catch Me , опубликованном в 2006 году. Его повести неизменно мудрые, динамичные и зачастую скверные. Как, например, в истории про Карла, чья жизнь превратилась в сплошную проблему.

Рядом с Карлом кошка может забыть о девяти жизнях. Рядом с Карлом кошка обречена на неминуемую смерть. Нет, дело не в том, что Карл психически болен и убивает животных. Хотя, вполне вероятно, вам довелось слышать именно эту версию.

Карл по-своему добрый человек, но стоило его огорчить, как он тут же начинал орать и бросаться вещами. Разве солнце и луна спрашивают разрешения, чтобы взойти на небосвод? Вот и Карл не спрашивал ни на что позволения.

Иногда, когда Карлу не спалось (что случалось довольно часто из-за вышеупомянутых проблем), он поднимался с кровати, чтобы налить молоко в кофейное блюдечко с маленьким углублением в центре. И тогда одна из кошек начинала лакать питательную жидкость, которую предполагалось разводить водой или растворимым кофе. Карл никогда ничего не разводил.

Карл клялся, что ненавидел оружие, хотя в доме от него некуда было деться. Одного взгляда на двор было достаточно, чтобы сделать вывод о беспечной жизни владельца: пустой бассейн; рекламные щиты, завалившиеся на пиломатериалы; ворох предметов, которые Карл надеялся продать на аукционе.

Однако попадались мне кошки, которым неплохо жилось у Карла. У него было с полдюжины любимцев, и все они спали на солнышке у крыльца возле автомата со жвачкой или на крыше на длинной, засмоленной трещине, которая образовалась после землетрясения. Солнце нагревало смолу и спасало кошек от назойливых соек. Вероятно, птицы надеялись, что вдоволь развлекутся в будущем, вот только смогут ли они подобраться к ним ближе?