А. Морлен - Финт хвостом

К концу дня в пятницу я места себе не находил от нервного возбуждения. Я бродил по дому, не в силах сосредоточиться ни на чем, до такой степени погруженный в собственные мысли, что я не сразу заметил, что с Нэнси что-то не так.

Она сидела над бумагами в гостиной, время от времени бросая в окно сердитый взгляд, словно ожидала кого-то. Я слегка раздраженно спросил ее, почему она так делает, она принялась все отрицать, но, когда десять минут спустя я взглянул на нее, она опять смотрела в окно. Я ушел на кухню и занялся скучным ремонтом полки, до которой у меня руки не доходили уже несколько месяцев. Чуть позже Нэнси зашла на кухню за кофе и, похоже, была искренне тронута, что я наконец этим занялся. Я улыбнулся с наигранной скромностью – ощущение было такое, будто улыбнулся труп.

Нэнси вернулась в гостиную, встревоженно глядя в окно, словно опасаясь вторжения марсиан. Я вспомнил ту напугавшую меня ночь, когда она вот так же стояла у окна. Сейчас нервы у нее были натянуты до предела, но я уже не чувствовал жалости. Все это меня только раздражало, и я ненавидел себя за это.

Бесконечный вечер закончился, пора было ложиться спать. Нэнси ушла в спальню, а я добровольно вызвался закрыть окна и помыть пепельницы. Разве не смешно, какими мы кажемся заботливыми и внимательными, когда нам больше всего хочется оказаться где-то еще.

На самом деле мне нужно было несколько минут, чтобы завернуть подарок, приготовленный для Элис. Услышав, как закрылась дверь ванной, я подбежал к рабочему столу и вынул книгу. Потом достал из ящика оберточную бумагу и скотч и принялся за дело. Бросив взгляд в окно, я увидел там знакомую кошку и улыбнулся. Когда мы будем вместе с Элис, я смогу завести кошку, чтобы пушистый комочек сидел у меня на коленях, пока я работаю, и засыпал у меня под боком. Дверь ванной открылась, я напряженно замер, потом услышал, как Нэнси тихо прошла в спальню, и продолжил заворачивать книгу. Потом я убрал подарок в ящик и достал открытку, раздумывая, что бы такое написать Элис.

– Марк?

Я чуть не умер, внезапно услышав голос Нэнси. Она шла ко мне через кухню – а открытка все еще лежала на моем столе. Я быстро придвинул к себе пачку бумаг и едва успел прикрыть ее. С колотящимся сердцем, чувствуя легкое головокружение, я повернулся к Нэнси, стараясь сохранить бесстрастный вид.

– Что это такое? – сердито спросила она, помотав рукой перед моим лицом. В комнате было темно и сперва я не разглядел, что было у нее в пальцах. А потом понял – это был волос. Темный волос.

– Похоже на волос, – осторожно сказал я, перебирая бумаги на столе.

– Я знаю, что это распроклятый волос! Но что он делает в нашей постели?

Господи Иисусе, подумал я, она все знает.

Я смотрел на нее, крепко сжав губы, балансируя на грани того, чтобы выложить ей всю правду и наконец отвязаться от этой истории. Я думал, что это случится в более спокойной обстановке, но кто его знает, может, сейчас как раз был самый подходящий момент огорошить ее известием, что я люблю другую женщину.

И тут я вдруг сообразил, что Элис ни разу не бывала в нашей спальне. С того вечера у канала она заходила только в холл на первом этаже и в гостиную. Может, еще на кухню, но совершенно точно не в спальню. Я озадаченно моргнул, глядя на Нэнси.

– Все эта проклятая кошка! – завизжала она в приступе той внезапной ярости, которая всегда обескураживала и пугала меня. – Она лазила на нашу кровать!

– Какая кошка?

– Эта чертова кошка, которая вечно ошивается возле дома. Твоя маленькая подружка , – ядовито протянула она с искаженным до неузнаваемости лицом. – Ты впустил ее в дом!

– Я ее не впускал. О чем ты вообще говоришь?

– Не смей отрицать! Не смей…

Даже не договорив, Нэнси бросилась на меня и со всей силы ударила по лицу. Я невольно отшатнулся назад, она ударила меня в подбородок, и принялась молотить кулачками по моей груди, пока я пытался поймать и удержать ее руки. Она пыталась что-то сказать, но не могла из-за душивших ее яростных рыданий. Внезапно она сделала шаг назад, замерла как вкопанная, глядя на меня, потом повернулась и быстро вышла из комнаты.

Ночь я провел на кушетке в гостиной, не в силах заснуть, слушая протяжные стоны и всхлипывания, доносящиеся из спальни. Может, это было эгоистично с моей стороны, но я не мог найти в себе силы пойти и успокоить ее. Мне пришлось бы лгать, чтобы заставить ее почувствовать себя лучше, так что в результате я не стал подходить к ней.

У меня было полно времени, чтобы написать открытку для Элис, но я никак не мог собраться с мыслями и вспомнить, что же я хотел сказать. Под утро я кое-как задремал и проснулся уже после того, как Нэнси ушла на работу.

Я ехал в центр города на встречу с Элис, чувствуя себя усталым и опустошенным. Я все еще не знал, где она живет, и не знал ее номер телефона, но всегда мог связаться с ней через курьерскую службу. Пока я не мог открыто стать частью ее жизни, меня это устраивало.

Я в деталях помню, как она выглядела, стоя на тротуаре в ожидании, пока я подъеду. На ней была длинная темная шерстяная юбка и толстый свитер в золотисто-каштановых тонах. Солнце подсвечивало ее волосы сзади, и, когда она улыбнулась мне, я почувствовал, что меня охватывают сомнения. У меня нет никакого права быть с ней, подумал я. У меня уже есть другой человек, а Элис слишком чудесна и восхитительна для меня. Но Элис обхватила меня руками, чмокнула в нос, и это ощущение прошло.

Я еще никогда не ехал по шоссе так медленно, как в тот день с Элис. Я заранее запасся кассетами с музыкой, которая нравилась нам обоим, но они так и остались лежать в бардачке. Нам просто не нужна была музыка. Я тихонько вел машину на шестидесяти милях в час, и мы то говорили, то сидели молча, изредка переглядываясь с улыбкой.

Дорога вела через холмы, и когда машина проехала первый поворот, мы с Элис одновременно ахнули. Склоны холма были усеяны цветущими маками, тихо кивающими под порывами ветра. Я повернулся к Элис и первый раз сказал, что люблю ее. Она долго смотрела на меня, так долго, что я вынужден был отвести взгляд и посмотреть на дорогу. Когда я снова взглянул на нее, она смотрела вперед, улыбаясь, а глаза ее блестели от непролитых слез.

Встреча с заказчиком заняла всего пятнадцать минут. Он, похоже, несколько удивился такой скорости, но меня это не слишком волновало. Остаток дня мы бродили по магазинчикам, рассматривали книги, остановились выпить пару чашек чая. Когда мы смеясь выходили из магазина пластинок, она обняла меня за талию, а через секунду я положил руку ей на плечи. Элис была высокого роста, но мне было удобно, и я не убрал руку.

Часам к пяти я почувствовал нарастающее беспокойство, и мы зашли еще в одно кафе, чтобы выпить чаю, и чтобы я мог позвонить домой. Элис осталась сидеть за столиком в ожидании нашего заказа, а я отошел в конец зала, где была телефонная будка. Я слушал гудки в трубке, заставляя себя успокоиться, повернувшись спиной к залу, чтобы сконцентрироваться на разговоре.