Маленка Рамос - Тайна дома Морелли

«Зима в сентябре, – подумал Алан. – Бред какой-то».

Он позвонил. Дверь открыла Амелия Морелли. Лицо Амелии было угрюмым и печальным, однако стоило ей увидеть доктора, как выражение его переменилось. Ее волосы были убраны в пучок, напоминающий гладкий каштан, прикрепленный на затылке и обрамленный парочкой выбившихся локонов. На Амелии было платье оливкового цвета, прикрывающее колени. Короткий вязаный кардиган, наброшенный на сутулые от горя плечи. Алан чмокнул ее в щеку, она едва заметно улыбнулась и пригласила его в дом.

– Рада тебя видеть. Мы провели ужасную ночь, – проговорила она в прихожей. – Снимай пальто и шарф. Мы включили отопление. Просто не верится, что в разгар сентября стоит такой холод. Сейчас принесу чай.

Вспомнив, каким измученным и опустошенным было лицо Мэри Энн в день похорон, как безутешно она рыдала, как покраснели худые щеки, он вновь ощутил тоску и жалость.

– Где девочка? – спросил он, усевшись за стол в гостиной.

– Отдыхает. Можешь навестить ее после чая, – коротко ответила Амелия. – У тебя замерзли руки, и я знаю, что случилось с Оуэнс. Ужасный день. Выпей-ка сперва это.

Алан невесело улыбнулся.

– Ты напоминаешь мне мать, Амелия. Придется тебя послушаться. Как чувствует себя Мэри Энн?

– Не очень, – продолжала Амелия, и звучание ее бесцветного голоса не изменилось. Она уселась за стол перед Аланом и разлила чай по двум фарфоровым чашкам с золотым ободком по краям. – Почти не спала. Карлоте пришлось дать ей успокоительное, которое ты нам оставил, но она все равно рыдала и несла какую-то околесицу. Как бы она не сошла с ума, Алан. Боюсь, второго удара она не вынесет.

– Я сделаю все возможное, чтобы этого избежать. Но скажи-ка мне вот что…

Амелия посмотрела на Алана по-детски доверчиво. Он заметил, что она чуточку подрумянила щеки и накрасила губы перламутровой помадой.

– Да, слушаю тебя…

– Что за чертовщина была на поминках? Что твоя сестра говорила Элизабет?

На самом деле он отлично помнил все, что сказала Мэри Энн дочери. Помнил, как отчаянно умоляла она Элизабет быть осторожной. В тот миг ее слова воспринимались как следствие панической атаки или бог весть чего еще, но чем больше он о них размышлял, чем напряженнее вспоминал в безмолвии ночи, тем более зловещими и бессмысленными они казались.

– Алан… – ее умоляющий голос оборвался. Амелия вздрогнула. Пальцы забегали по фарфоровой чашечке, рот исказился от волнения и страха. – Честное слово, мы не сумасшедшие. Я хочу, чтобы ты знал, чтобы ты понял, что…

Алан взял ее руки и крепко сжал.

– Я слушаю тебя.

– Что-то случилось в ту ночь, когда умерла девочка… Я пока не уверена… Если бы это произошло еще раз, я растерялась бы точно так же. Но не могу же я сомневаться в том, что видела собственными глазами. Это не выходит у меня из головы ни на минуту.

Она замолчала и всхлипнула.

– Продолжай, прошу тебя… – мягко произнес Алан.

– Я проводила Эли в ее комнату. Мы не хотели, чтобы девочки видела сестру мертвой. К тому же Мэри Энн была в ужасном состоянии. Еще на заре Карлота позаботилась о том, чтобы Пенни хорошо выглядела: омыла, нарядила в любимое платье, чтобы на следующий день все увидели, какая она прелестная. Племянница умерла в три часа, незадолго до рассвета. Стоило немалых сил оторвать Мэри Энн от ее кровати, но мы справились. Отвели сестру к себе, а потом я долго сидела с Эли. Обняла ее и задремала. Не знаю, сколько прошло времени. Но, когда проснулась, в комнате что-то было…

– Что значит – что-то было? Ты имеешь в виду, что кто-то туда пробрался? Кто-то из местных?

Амелия покачала головой и опять всхлипнула. Достала из кармана платок и прижала его к губам, словно пытаясь сдержать слезы.

– Нет… это не был кто-то из местных. Я испугалась. Это была тень, она пряталась в углу комнаты. Тень в форме мужчины, высокого и худого. Я видела его совершенно отчетливо, в комнату через окно струился свет, ночь была лунной. Он стоял в углу неподвижно и пристально смотрел на нас. Боже… Это было так страшно. Панический ужас меня парализовал. Я не могла оторвать глаз от этого темного сгустка, который словно разглядывал нас, изучал. Не помню, сколько времени я так сидела, но в какой-то момент эта штука начала медленно перемещаться. Тут я перепугалась еще больше. Нескольких минут неподвижно на нее смотрела, убеждая себя в том, что это всего лишь халат одной из моих сестер или какая-то другая одежка, висящая на плечиках. Нет, она не шла: она двигалась так, словно под ногами у нее рельсы. Очень плавно… – Амелия вздохнула и вытерла слезы. – Я испугалась, ударила ладонью по стене и включила свет. Но в комнате было пусто… Оно ушло. Его уже не было.

– Ты же наверняка рассказала про это сестрам, – произнес удивленный Алан. – Видишь ли, когда сильно переживаешь…

– Нет, Алан, нет! – воскликнула она, перебив его. – Все вы, врачи и ученые, вечно твердите одно и то же. Но я видела его своими глазами. Я не идиотка, не дурочка, не сумасшедшая. Разумеется, я глубоко потрясена смертью моей маленькой племянницы, но я знала, что это произойдет. Я была готова к ее смерти, это не результат паранойи, или как вы ее зовете на вашем медицинском жаргоне.

– Прости, не хотел тебя обидеть, – пробормотал Алан: меньше всего на свете ему хотелось расстроить ее еще больше. – Я всего лишь пытаюсь найти логическое объяснение.

– И все это уже не в первый раз, – продолжала она. – Можешь считать нас кем хочешь. Честно говоря, плевать я на это хотела.

– Сестра говорит правду, – дрожащий голос Карлоты прозвучал неожиданно громко. Алан обернулся и несколько секунд неподвижно смотрел на вошедшую.

Карлота обошла стол и уселась рядом с ними. Ее большие испуганные глаза оказались прямо напротив Алана.

– Я тоже его видела, но не так отчетливо. Когда Пенни была совсем маленькой, мы иногда оставляли ее в кроватке наверху, а сами тем временем занимались домашними делами, или кто-нибудь отводил Элизабет в школу. Малышка хорошо засыпала, когда лучи солнца падали ей на лицо, поэтому сестра придвигала кроватку к окну и отдергивала шторы. Однажды утром я пылесосила наверху коридор. Дверь в комнату Пенни была открыта, поэтому, занимаясь своими делами, я одним глазом посматривала на кроватку. Но в какой-то момент отвлеклась. Мэри Энн уже отвела Элизабет в школу. И вдруг прибегает с криками: мол, кто это там с девочкой, наверху какой-то человек, она его видела в окне, когда поднималась на крыльцо. Я растерялась. Боже правый! В дом никто не входил. Кто, черт возьми, мог пробраться в детскую, если посреди коридора стоит мой пылесос, громадный, как пароход? И тут я его увидела: он стоял у кроватки. Проклятая тень в форме мужчины: склонившись над девочкой, она что-то шептала. Она разговаривала с Пенни!