Стивен Чбоски - Воображаемый друг [litres]

Дождь прекратился. Кристофер просиял. Его раззадорило происходящее. По всей видимости, облако-лицо смекнуло, что он повеселел, и опять брызнуло дождем. Потом успокоилось. Потом вновь стало поливать. Потом утихло. Кристофер захохотал, как Плохой Кот.

– Уймись. Ты мне одежду испортишь – в чем я буду в школу ходить?!

Дождь кончился. Но когда Кристофер поднял голову, облако стало уплывать. И он рисковал снова остаться в одиночестве.

– Погоди! – выкрикнул Кристофер. – Вернись!

Облако дрейфовало над холмами. Кристофер понимал, что ведет себя непростительно, однако ничего не мог с собой поделать. Он двинулся вслед за облаком.

– Постой! Ты куда?

В ответ он не услышал ни звука. Только увидел стену дождя. Но по какой-то причине это его ничуть не обеспокоило. Грозовое облако одним глазом присматривало за Кристофером. Если от шагов по лужам у него хлюпало в кроссовках – не беда. Красная кенгурушка-то оставалась сухой.

– Прошу тебя, не исчезай! – завопил он.

Но облако-лицо дрейфовало дальше. Вдоль дороги. К бейсбольному полю. Дождь размочил слежавшуюся глинистую почву. Пыль текла слезами. На шоссе сигналили автомобили, которые швыряло на мокром асфальте из стороны в сторону. Дальше путь лежал в соседний район с неузнаваемыми улицами и домами. Хейз-роуд. Каса. Монтерей.

Облако-лицо привело его на луг, обнесенный забором. В конце концов Кристофер остановился у прибитого к ограждению металлического щита поблизости от фонаря. Прочесть, что там написано, оказалось не так-то просто, но все же Кристофер, шевеля губами, кое-как разобрал…

«КОЛЛИНЗ КОНСТРАКШН»

ЖИЛОЙ КВАРТАЛ «ЛЕС МИССИИ»

ПРОХОД ВОСПРЕЩЕН

– Я дальше не пойду. Мне влетит! – объявил Кристофер.

Облако-лицо на миг зависло, а потом двинулось прочь. В сторону от шоссе. За ограждение.

Кристофер не знал, как быть. Он огляделся. Удостоверился, что никто не смотрит. Вспомнил, что уже нарушил запрет. Без разрешения умотал неизвестно куда. И тем не менее пролез под оградой строительного участка. Зацепился капюшоном. А высвободился уже на лугу и распрямился под дождем, в слякоти, на мокрой траве. И с опаской посмотрел в вышину.

Облако стало ГИГАНТСКИМ.

Улыбка стала ЗУБАСТОЙ.

И при этом СЧАСТЛИВОЙ.

Услышав раскат грома, Кристофер тоже заулыбался.

И последовал за облачным лицом.

Прочь из тупика.

По тропе.

И в глубь Леса Миссии.

Кристофер поднял голову. Облако-лицо загородили деревья. Какой дремучий лес! До слуха доносился шум дождя, но на землю не упало ни капли. Она вся иссохла. Сморщилась, как старушечья кожа. Древесные кроны сомкнулись шатром. И под этим шатром что-то хоронилось.

Кристофер.

Он обернулся. Волосы встали дыбом.

– Кто тут? – спросил Кристофер.

Ответа не было. Разве что тихое, неглубокое дыхание. Может, это шуршал ветер. Но кто-то явно топтался рядом. Кристофер это чувствовал. Как чувствуешь на себе пристальный чужой взгляд. Такое же чувство давным-давно подсказало Кристоферу, что Джерри – гнусный тип, задолго до того, как это дошло до мамы.

Кристофер услышал шажок.

Обернулся, но это всего лишь падала сосновая шишка. Тук-тук-тук. Поскакала по земле и остановилась там, где пролегала

Тропа.

Тропа, усыпанная сосновой хвоей. И редкими сухими ветками. Но угадывалась она безошибочно. За много лет ее утрамбовали велосипедные колеса и бег взапуски с крутых горок. По этой тропе ребята срезали путь на другой конец города. Но теперь она, похоже, оказалась никому не нужна. Возведенный вокруг стройки забор не пускал сюда детей уже многие месяцы, а то и годы. Свежих следов тут не появилось.

Кроме одного.

В грязи Кристофер увидел отпечаток башмачка. Подошел ближе, примерился к этому следу.

Отпечаток был немного меньше его кроссовки.

След ребенка.

И тут послышался детский плач.

Вглядевшись, Кристофер обнаружил, что следы ребенка ведут дальше, причем очень, очень далеко. И звук шел с той же стороны. Издалека. Не иначе как уже из-за леса.

– Эй! Как ты там? – пронзительно выкрикнул Кристофер.

Малыш заплакал громче.

У Кристофера заколотилось сердце; внутренний голос молил его выбраться из чащобы, вернуться в школу и дожидаться мать. Но здесь ребенок попал в беду. А потому Кристофер, всеми силами отгоняя страх, двинулся по следам. Сначала медленно. Осторожно. Увидел козий мостик, перекинутый через старое русло. Следы обрывались у ручья и появлялись снова на другом берегу. Мокрые и грязные. Похоже, малыш был уже близко.

На помощь.

Это прошелестел чей-то голос? Или ветер? Кристофер ускорил шаг. Детские следы вели мимо полого бревна, из которого давным-давно будто пытались выдолбить каноэ. Кристофер посмотрел вперед. Никого. Да, не иначе как ветер. Странно как-то. Но другого объяснения он не находил, потому что не заметил ничего особенного.

Кроме света.

Свет был далеко впереди. Ярко-голубой. И плач доносился оттуда же. Кристофер пошел на свет. Чтобы помочь малышу. С каждым шагом свет виделся все ярче. И деревья расступались. Над головой уже не нависали древесные кроны.

Кристофер вышел на поляну.

Посреди леса. Идеальный круг зеленой травы. Обрамленный деревьями. Кристофер теперь видел небо. Но что-то было не так. Ведь он входил в лес при свете дня. А теперь вдруг опустилась ночь. В вышине чернело небо. Звезды падали одна за другой. Фейерверк, да и только. Но луна светила до того ярко, что освещала поляну как днем. Голубая луна.

– Ау? – позвал Кристофер.

Повисла тишина. Ни плача. Ни ветерка. Ни голосов. Оглядевшись, Кристофер увидел только цепочку шагов, упиравшуюся в

Дерево.

Оно росло среди поляны. Корявое, как изуродованная артритом старческая рука. Будто высунутая из земли, чтобы схватить парящую в небе птицу.

Кристофер не удержался. Он пошел по следам. Замер у дерева, протянул руку. Но под ладонью ощущалась вовсе не кора. И даже не древесина.

А вроде как живая плоть [19] Но под ладонью ощущалась вовсе не кора. ‹…› А вроде как живая плоть. – Масштабные произведения литературы, к которым относится роман «Воображаемый друг», зачастую вызывают ассоциации с произведениями других видов искусства, разворачивая перед читателем полотно мировой культуры. Можно отметить, например, яркие параллели между текстом романа и произведениями живописи. Так, описанное автором облако-лицо, не мужское и не женское, и мистическое дерево, которое соединяет в себе антропоморфные и ботанические черты, сошлись не только в этом романе, но и в одной картине бельгийского художника Ренэ Магритта, названной – что весьма характерно – «Алиса в стране чудес». Это мистическое дерево не раз уподобляется гигантскому оку. Не это ли гигантское око изображено на другой картине Магритта, красноречиво названной – «Ложное зеркало»? Наконец, нельзя не вспомнить дивный «Портрет ботаника Лютера Бербанка» кисти мексиканской художницы Фриды Кало, на котором предстает еще более мистическое очеловеченное дерево. .