Skyrider - Западня [СИ]

— Ничуть. Мы наблюдаем за ним уже многие годы. Ни одного буйного приступа не замечено. Спокоен как удав. Только если не давать ему писать, забьется в угол, натащит туда все, что попадется под руку — подушку, матрас, хламье — и будет сидеть без движения. Кормить и поить придется силой, да и в туалет…

— Понятно. А так сам ходит?

— Ходит. Как по часам — и на обед, и на ужин, и в туалет, и на прогулку. Спит сразу после отбоя. Спокойно. Поэтому немного пошли ему навстречу.

— Понятно. Диагноз?

— Маниакально-депрессивный психоз на почве арахнофобии.

— Ш-што?

— Да, я понимаю, что вы скажете. От арахнофобии с ума не сходят. Но я этого и не утверждаю. Я говорю, «на почве». Понятно, что арахнофобия — это только триггер, который катализирует развитие невроза. Этот старик — моя большая находка. Оказалось, что психоз с такими отклонениями мало изучен и… В общем, отличный материал для докторской.

— Понимаю. И где ж вы откопали это сокровище?

— О, Виталий Константинович… Это целая история, в которой много «белых пятен».

— Расскажите, хотя бы вкратце.

— Да, подробнее можете ознакомиться в его истории болезни, если вам так интересно. Но если совсем вкратце, то нашли его прямо на улице.

— Что вы говорите!

— Да, лежал этот… товарищ прямо на дороге. Весь в крови — у него были глубокие резаные раны на спине, словно кожу лоскутами снимали — видимо нашлись «добрые» люди в первопрестольной, над больным человеком издеваться. Не слышит и не видит ничего. Документов, естественно, никаких. Сначала отправили было в «травму», а потом куда его? Родственников нет, жилья нет, да и заметили, что больной он на всю голову. Пытается ползать по стенам, представляете — на лету ловит мух и ест их! Ну и тараканов тоже. А пауков, как почует, так весь трясется, а потом с каким-то отвращением давит всмятку и орет во всю глотку. Вот и отдали его к нам, в кащенку.

— Как же вы поставили ему диагноз, если он глухонемой?

— А вы почитайте, что он пишет!

Между тем старик, закончив исписывать очередной лист, с каким-то ненормальным вожделением посмотрел на следующий, словно до смерти голодный хищник на свою добычу, молниеносно схватил его и принялся лихорадочно писать.

Первый подошел и посмотрел через плечо старика и вслух прочел:

«Загадочная смерть Алексея Ершова, моего лучшего друга и бывшего однокурсника, как это ни удивительно, не стала для меня совершенной неожиданностью…»

— Уж которую тысячу раз пишет одну и ту же историю. И вот что удивительно! Ни разу ни одно слово, ни одна запятая из рукописи в рукопись не меняется! Даже грамматические ошибки! Словно испорченный принтер печатает один и тот же текст. Или, скажем, паук ткет одну и ту же паутину! Сизиф, да и только, приговоренный вечно делать одну и ту же бессмысленную работу, с той лишь разницей, что этот «сизиф» ограничен сроком своей жизни.

— Сизиф? Хм. Интересная аналогия. Если мне не изменяет память, Сизиф чем-то крупно насолил олимпийским богам…

Второй хмыкнул.

— Сизиф заковал в цепи бога смерти Танатоса и люди перестали умирать. А потом, когда его за это ввергли в царство смерти, умудрился оттуда сбежать. За этот двукратный обман смерти он и был наказан — вечно катить каменную глыбу в гору, а когда та скатывается обратно, продолжать этот бесполезный и бесконечный труд.

— Да уж, ну и фантазия была у греков…

— У нашего «Писателя» не слабее. Судя по его исповеди, он умудрился обольстить и задушить саму богиню смерти, которая почему-то обитала в несуществующем «Метро-2», а потом сбежать оттуда, от возмездия её паукообразного народа, причем при помощи как вы думаете кого? Самого Персея — ну того самого, что отрубил голову Медузе-Горгоне!

— Ха-ха-ха! Вот это история!

— А я про что? Я всегда утверждал и утверждаю теперь, что психически больные люди необыкновенно одаренные, только их одаренность имеет болезненный, непродуктивный характер — настоящий «сизифов труд». Но в этом пациенте это проявляется особенно сильно. Другие невротики просто занимаются бесполезными делами. Например, один мой пациент просчитывает, сколько будет весить самолет, если его построить из хрусталя, из гранита, из железобетона. Сколько для всех этих типов самолета тогда понадобиться топлива и проч. Другой — все думает, что было бы, если бы Наполеон не пошел войной на Россию в 1812 году или построил флот и напал на Британию или даже США. Третий — вырабатывает универсальные признаки, по которым можно определить, ведьма эта женщина или нет… Но в этом «Писателе» сизифова составляющая проявляется не в пример острее, более ярко выражена. Это, что называется, «чистый», а потому и наиболее ценный для науки, случай. Об этом я и напишу в диссертации. Я даже название придумал под его случай — «синдром Сизифа». Аналогия такая. Помнишь, виниловые пластинки из нашего детства? Если поцарапать пластинку, игла проигрывателя не может двинуться дальше, а заедает и воспроизводит один-единственный фрагмент записи. В детстве нас это немало забавляло. А теперь представь, что такая царапина — в его мозгу, — тут второй указал на старика. — Что-то в его прошлом оставило в его сознании глубокий, травматический след. И на этот «след» он постоянно и натыкается, не в силах перешагнуть через незримую черту, отделяющую «до» от «после». Кошмар воспроизводится многократно. Но этот старик нашел блестящий выход — он преодолевает кошмар, записывая его. Это ещё одна составляющая моей теории — преодоление невроза через творчество. Ведь он никому не может поведать о своем горе, вот он и пишет. И достигает «катарсиса». Помнишь, теорию старины Фрейда? Только у него через сновидения и исповедь это выходило, а у него — через письмо. И вот тебе ощутимый результат — пациент спокоен, а, значит, невроз полностью контролируется сознанием.

— Ну что ж, Леонид Игнатьевич, вам все карты в руки. Уверен, что у вас все получится. А что с беднягой теперь будет?

— Я думаю, ничего плохого. Посмотрите на него — ведь он счастлив, переживая одну и ту же историю. Ведь, в конце концов, он бесконечно побеждает свою злую ведьму!

— Изумительно!

— Ну и к тому же ему тут все же лучше, чем на улице. Сыт, одет, обут, крыша над головой, уход, прогулки на свежем отдыхе — что ещё нужно одинокому старику? Да и мы нашего «Писателя» не обижаем. Да он и послушный, в отличие от некоторых «наполеонов» да «гитлеров». Можно сказать, у нас с ним «эквивалентный обмен». Он помогает мне, а я, как могу, ему.

— И все же, кроме шуток, какое в этом наслаждение, не понимаю? Ну, в «сизифовом труде»? Пусть он убивает эту ведьму, но она же все равно, как чертик из табакерки, появляется вновь!

Вместо ответа второй молча кивнул в сторону выхода.