Skyrider - Западня [СИ]

Но, даже будучи остроумными, все эти догадки ничуть не приближали меня к разгадке таинственных самоубийств, т. к. я не мог сопоставить эту символику ни с одной реально действующей религиозной организацией.

Максимум, что я мог предположить, что это какой-то новый синкретический культ, секта, возникшая недавно и ещё не описанная нашими современниками.

Воодушевленный этими догадками, я тем не менее решил не связываться с Николаевым, пока в мои сети не попадется что-то конкретное.

Новость о прекращении дела застала меня врасплох, словно гром среди ясного неба. Я набрал телефон, указанный на визитке, но услышал лишь «аппарат абонента выключен или находиться вне зоны сети». Конечно, я ещё несколько раз пытался перезвонить, но почему-то заранее знал, что из этого ничего не выйдет. Понятно, что идти в ближайшее отделение полиции и попросить меня связать с неким «оперуполномоченным» Николаевым, который не удосужился мне даже показать свое удостоверение, не имело никакого смысла.

Но тут, когда я в отчаянии хотел опустить руки, мне позвонили.

— Кирилл?

— Да, а с кем имею честь…

— Простите, что на «ты», можно?

— Ради Бога…

— Мне срочно нужно с тобой встретиться, это касается Леши…

В уютном летнем кафе на Старом Арбате было, как всегда, людно. Мне с трудом удалось отыскать свободное место под навесом. Хотя день был будним, но в центре Москвы как всегда в это время ходило много туристов и «гостей столицы». Июльская жара, особенно беспощадная внутри бетонно-каменного кольца мегаполиса, сгоняла все эти толпы праздношатающегося люда, как стада крупнорогатого скота на водопой, во всевозможные летние кафе, забегаловки разной степени приличия и дороговизны.

Отвоевав место «под тенью», я расположился и стал ждать. Ждать пришлось, как ни странно, достаточно долго.

Когда я допил уже вторую кружку пива, я вдруг ощутил легкий аромат женских духов, и за мой столик вспорхнула ярко накрашенная и броско одетая, словно тропическая бабочка, девица в солнцезащитных очках. Огромные очки полностью закрывали от моего взора не только глаза, но и пол лица таинственной незнакомки. Зато стильный облегающий костюм, наоборот, не скрывал от меня ни одной линии её вызывающе стройного тела. Такое впечатление, что это и было целью девушки — насколько возможно отвлечь внимание наблюдателя от лица (и, соответственно, Личности) и переключить его на другое, на то, что не поддается контролю разума, по крайней мере, для мужской половины человечества.

— Вы — Диана, не так ли?

— Брось, Кирилл, мы же уже договорились — на «ты», — поджав губки, промурлыкала она. Затем протянула мне руку. — Диана, для тебя просто Диана — и все, — обворожительно улыбнулась она.

Я пожал её руку, которую почему-то даже сейчас хотелось бы назвать «лапкой» — она действительно была лапкой — мягкой, нежной, гладкой, которую так и хотелось тискать в своих ладонях. Признаюсь, это был отличный ход с её стороны. От одного прикосновения к её коже меня словно ударило разрядом тока, дыхание участилось, а в голове защебетали весенние соловьи.

Она не торопилась освободить руку, наоборот, мне даже показалось, что она как-то нежно, по-особенному пожала её, словно на каком-то другом, незнакомом мне языке (скажу занудно, по-ученому, «тактильном»), попыталась мне что-то сказать. Не моему разуму, сознанию ученого, но, минуя его, напрямую моей душе, тому невидимому «я», что ощущается каждым из нас в глубине своего сердца.

И удар достиг цели. Освободив свою руку, я навеки остался её пленником.

Не помню, как я оказался на стуле, не помню, как мы сделали заказ, не помню, что она и я говорили. Я словно бы растворился в ней целиком — в нежных, воркующих, призывных интонациях её удивительно глубокого грудного голоса, в одурманивающем аромате духов, который я не мог сопоставить ни с чем, ни с одним цветком, словно он вобрал в себя все цветы мира, расплавив их в себе, заставив потерять свою индивидуальность, в её призывно вздымающейся, слишком большой для такой изящной комплекции груди. Плавные изгибы её тела были внешне скрыты одеждой, но это был чистой воды обман. В действительности, тесно обтягивающий фигуру костюм так кричаще вульгарно открывал моему взору все то, что он, казалось бы, должен был стыдливо скрыть, что я не в силах был поднять взгляд на её лицо. А эмоциональные движения её рук, которыми она сопровождала свои слова! Пока я не мог оторвать глаз от изящных движений её тела, которое, казалось, ни мгновения не желало оставаться в покое, её руки, совершая таинственные пассы, словно ткали, ткали ту сеть очарования, которая навеки опутала меня с головы до ног.

А между тем недоступные мне её глаза, скрытые за зеркальными стеклами солнцезащитных очков, придававшие её лицу сходство с каким-то насекомым, — я уверен! — не пуская к себе, холодно изучали меня, проникали внутрь меня, раскладывая всю мою внутреннюю «самость» по полочкам, как ученый, сортируя баночки с высушенными насекомыми.

— … Да ты, гляжу, совсем разомлел от жары, Кирилл! Эдак мы с тобой ни о чем не договоримся! — эта фраза, словно какая-то команда, вывела меня из состояния розового сна.

— Прости, Диана, я что-то забыл, на чем мы с тобой остановились…

— На том, что ты только что, вот ни сходя с этого места, сравнил меня с богиней и немного немало пообещал меня показать…

— Как — показать?

— Сводить меня в какой-то музей и показать мою статую!

— Ах, богини Дианы…

А сам подумал — «неужели я и в самом деле нес подобную чушь или она мне соврала, видя мое беспамятство?» Сама мысль, что, придя сюда поговорить о погибшем друге, я веду себя как шестнадцатилетний пацан на первом свидании, показалась мне ужасно омерзительной, и я почувствовал, как щеки мои заполыхали от стыда.

Видимо, девушка заметила мой конфуз и сменила тему.

— Да, Кирилл, мы с тобой немного увлеклись — впрочем, здесь нет ничего криминального, ты мне тоже очень понравился, а симпатия — это хорошее начало для совместного предприятия.

— О чем это ты?

— Начнем с того, что я не очень хорошо знала Алексея, хотя у меня много знакомых, его близких и коллег. Сама я, как ты помнишь, журналистка…

Тут я смутно вспомнил, что она показывала мне какое-то удостоверение, но хоть убей, ничего, даже фотографии из него, я не помню.

— Конечно, с трагической смертью Леши у нас у всех был переполох, все мы были в трауре. Между прочим, я тебя видела на похоронах и в ресторане, но ты был так погружен в свои мысли, что не заметил меня. Да и мне было не до бесед… Но сейчас, когда все утряслось и дело закрыли, — тут меня поразило, насколько хладнокровно она это сказала; меня, например, закрытие дела потрясло до глубины души, но, может быть, она не знала всех обстоятельств?