Лорен Кейт - Непрощенный [litres]

Старик, сощурившись, смотрел на Кэма, впечатленный. Мелодия, которую он исполнял на своей лире, воздавала должное тексту Лилит.

Он передал кувшин Кэму.

– Я научу тебя, и ты останешься со мной. – Он обнял Кэма за плечи.

– А теперь, – сказал музыкант, подводя Кэма ко входу в пещеру, – ты действительно умеешь летать?

Кэм ступил назад в ночь. Он собирался выпустить крылья, когда из-за пустынного куста вышла тень.

Лилит? Ему это снилось?

На ней все еще было свадебное платье. Оно стало грязным, зеленым от мха, прилипало к ее телу, и с него капала морская вода. Волосы Лилит были влажными и растрепанными, спускались до середины спины, а кожа казалась бледной и яркой в лунном свете. Она взглянула ему в глаза, потом на его голую грудь, на его руки, словно видела, как им хотелось ее обнять.

Но Кэм и Лилит не обнялись. Они смотрели друг на друга, словно незнакомцы.

– Привет, Кэм, – сказала она.

Кэм отступил назад.

– Почему ты здесь?

Вопрос заставил ее поморщиться. Она сделала вдох и попыталась произнести слова, которые пришла сказать издалека. Заговорив, она посмотрела на небо, чтобы не видеть, как его глаза словно заволокло тучами при виде нее.

– В ночь, когда ты ушел, мне снилось, что я научила стаю соловьев любовной песне, чтобы они могли найти тебя и направить домой ко мне. Но теперь я тот соловей, прошедший весь этот путь. Я все еще люблю тебя, Кэм. Вернись ко мне.

– Нет.

Она смотрела ему в глаза.

– Ты когда-либо любил меня или я была просто чем-то мимолетным?

– Ты меня отвергла.

– Что?

– Ты отказалась выходить за меня замуж!

– Я отказалась выходить за тебя замуж у реки, – настаивала Лилит. – Я никогда не отказывалась выходить за тебя замуж!

После последней встречи с Лилит Кэм присоединился к сторонникам Люцифера. Если раньше он боялся показать Лилит свою истинную суть, то теперь сделать это было невозможно.

Нет. Прошлого нет. Лилит нет.

Теперь имеет смысл только будущее.

– Ты разрушила нашу любовь, – сказал ей Кэм. – Теперь мне осталось жить в ее руинах.

Кэм не мог расшифровать напряжения в глазах Лилит. Она нервничала, дрожала.

– Кэм, пожалуйста…

Лопатки Кэма горели, желая выпустить крылья. Он неделями прятал их от Лилит. Чтобы защитить ее, говорил он себе.

Он не мог заставить себя посмотреть на нее, видеть, как ей больно. Кэм был демоном. Он был для нее опасен. Любая доброта, выказанная им, лишь затянет ее глубже во тьму.

– Сейчас ты видишь меня в последний раз, – сказал он. – Ты никогда не узнаешь, кто я на самом деле.

– Я знаю, кто ты, – крикнула она. – Ты тот, кого я люблю.

– Ты ошибаешься.

– Ты еще любишь меня?

– Прощай, Лилит.

– Не надо! – умоляла она, давясь всхлипами. – Я все еще люблю тебя. Если ты уйдешь…

– Я уже ушел, – сказал Кэм, повернулся и побежал вниз с горы, прочь с ее глаз. Он откинул голову и расправил ослепительные золотые крылья. Посмотрел в мерцающий свет, которым они окружили его. Он будет лететь, пока сердце не перестанет болеть; он будет лететь вечно, если понадобится.

Кэм летел быстро и не оборачивался, так что он не видел, как Люцифер вышел из теней и взял Лилит за руку.

Лилит уставилась на бледную, покрытую веснушками руку в своей. Ее дыхание прерывалось.

– Он ушел, – ахнула она. – Я все оставила. Ради ничего.

– Пойдем, – сказал дьявол. – Я выполнил свою часть сделки. Пришло время тебе выполнить свою.

Лилит

Двадцать три часа

Музыка в наушниках Лилит орала на полной громкости.

Она лежала на животе поверх простыни и записывала в блокнот слова своей новой песни под названием «Знаменит своим разбитым сердцем». Сейчас был час ночи. Она устала, но знала, что не уснет. Лилит все продолжала прокручивать в голове разговор с Кэмом в кафе.

Он поспорил, что сможет заставить ее влюбиться в него. Словно у нее не было свободной воли, словно она была лишь подброшенной монеткой.

Кэму чуть не удалось победить в споре? Она ведь почти испытала что-то глубокое и сильное к нему. Была ли это любовь? Возможно, она никогда не смогла бы полюбить парня, который обращался с ней как с частью игры, в которой нужно победить.

Внезапно Лилит услышала звук, который не был частью песни «Четырех всадников» в ее наушниках. Он доносился с улицы. Кто-то стучал в ее окно. Лилит выключила музыку и подняла жалюзи.

Кожаная куртка Кэма была застегнута, а на его голове была вязаная шапочка, которая ей нравилась. Из-под шапочки его зеленые глаза смотрели умоляюще, и он показывал ей открыть окно.

Она подняла оконную панель и высунула голову.

– Моя мама убьет тебя, если увидит, что ты затоптал ее газон.

– Я рискну, – сказал он. – Мне нужно с тобой поговорить.

– Иначе ты проиграешь пари, да? – сказала она. – Напомни мне, сколько часов у меня осталось, чтобы безумно влюбиться в тебя?

Она глянула мимо лужайки на улицу, где был припаркован винтажный черный мотоцикл «Хонда», с руля которого свисали два шлема. Мотоцикл выглядел дорого.

Лилит внимательно посмотрела на Кэма, вспоминая, как тот бродил между палатками на Доббз-стрит. Как мог он позволить себе мотоцикл? Кэм был ходячим противоречием, но Лилит больше не собиралась позволить этому сводить ее с ума.

– Уже поздно, – сказала она. – Я устала. И ты последний, кого я хочу сейчас видеть.

– Знаю, – сказал Кэм. – Лилит, ты мне нужна…

– Я тебе не нужна.

Ей не нравилось, когда он говорил такое. Если она не будет осторожна, то поверит ему.

Кэм взглянул на свои ботинки и вздохнул. Когда он поднял взгляд мгновение спустя, в его зеленых глазах появилось напряжение, от которой у Лилит перехватило дыхание.

– Ты всегда будешь нужна мне, Лилит. По многим причинам. Прямо сейчас мне нужно, чтобы ты пошла со мной.

– Зачем мне куда-то идти с тобой?

– Чтобы я мог рассказать тебе правду.

Ее и раньше обманывали.

– Скажи мне прямо здесь, – ответила Лилит, настаивая на своем.

– Чтобы я мог показать тебе правду, – исправился Кэм. – Пожалуйста, – тихо сказал он, – дай мне еще один шанс показать тебе, что мои чувства к тебе настоящие – тогда, если ты мне не поверишь, ты больше не увидишь меня больше. Честно.

Она внимательно посмотрела на его лицо – и ощутила, насколько знакомыми стали для нее его черты за прошедшие две недели. Когда она увидела его впервые, он настолько сильно отличался от всех встреченных ею раньше, что казался скорее плодом ее фантазии, чем настоящим парнем.

Но теперь она знала его. Она знала, что он облизывает губы, когда думает, знала, как блестят его глаза, когда он слушает действительно внимательно. Она помнила ощущение его рук в своих и то, какой гладкой была его кожа прямо над воротником футболки.