Бентли Литтл - Боги Лавкрафта [сборник litres]

Потому что, когда он дает тебе знак, надо идти. Спасения не будет. Он чует твой страх, как запекшуюся кровь на песке. Когда он заговорит, ты должен ответить. Лицо его всегда в тени, и это к счастью, ибо если он откинет свой капюшон, так, чтобы ты увидел черты его в лунном свете, несомненная смерть ждет тебя. Если ты убежишь от него, он не прекратит погони, пока не поставит тебя перед собой. Он будет проникать в твои сны, обитать в дневных тенях, в вечернем сумраке и полуночном мраке и в той серой полоске, что предвещает явление зари. И всякий раз, когда ты оглянешься, он будет ждать за твоей спиной.

Служба этого свирепого существа заключается в управлении музыкой Азатота, ибо он суть очи и язык безмозглого бога, и более того: он есть ум и сердце Азатота. По своей природе он обязан исполнять неосознанные помышления Азатота, и он занят этим делом, однако занят со злобой, поелику ненавидит свое подчинение Азатоту и мечтает убить божественного идиота, чтобы отобрать у него власть. Несмотря на свою огромную премудрость, Ньярлатотеп не понимает того, что музыка творения и регулирующий ее разум не могут сосуществовать. Гармонии, истекающие из флейты Азатота, проливаются из хаотического источника. Их никогда не породит разум, ограниченный страстями и ненавистью.

С начала времен Ньярлатотеп бродил по пескам Аравии, размышляя над собственной думой, столь же далекой от мыслей людей, как далеки от них планеты, обитающие на своих хрустальных сферах. Люди называют его Смертью, ибо мимолетное движение его руки превращает их в черный пепел и пыль, унесенную ночным ветром. Его проще призвать, чем любого из остальных Древних, он же и самый опасный из них. Обещания его и посулы лживы во всем, и любой договор с ним кончается предательством и скорбью. Мы для него все равно что мухи, на которых не обращают внимания, даже в том случае, если заметят, которых давят небрежным движением. Не призывайте его! Нехорошо, если этот Древний заметит вас.

Американский писатель Дэвид Лисс (род. 16 марта 1966 г.) сочиняет романы, эссе, короткую прозу; в последнее время работает также в области комикса. Родился в Нью-Джерси, рос в Южной Флориде. Бакалавр Сиракузского университета, магистр искусств Государственного университета Джорджии, магистр философии Колумбийского университета. Оставил научные исследования британской литературы XVIII века и незаконченную диссертацию ради того, чтобы полностью посвятить себя литературному творчеству. По собственным словам, если бы у него не получилось найти себя в литературе, то, скорее всего, возвратился бы к научной карьере и преподавал литературу. Занимаясь с 2010 года только литературным трудом, Лисс с женой и детьми живет в Сан-Антонио, Техас. Большинство его произведений относятся к жанрам исторического детектива или исторического триллера.

Артур предоставил себе час с четвертью для того, чтобы добраться до места назначения, хотя даже по самым пессимистическим расчетам идти от двери до двери нужно было самое большее полчаса, однако, невзирая на это, все равно едва не опоздал. Всю свою взрослую жизнь он прожил в Нью-Йорке, но до сих пор не одолел всех премудростей района, соседствующего с Уолл-стрит, эпицентра капитализма XXI столетия, выросшего вдоль случайно подвернувшихся колониальных улочек. Люсиль из агентства по занятости, мнение которого о шансах Артура на рынке труда вдруг переменилось от полного равнодушия до оптимизма, заверила его в том, что найти нужное здание будет несложно. Она с холодком пояснила, что оно расположено неподалеку от станции Уолл-стрит, между Бивер-стрит и Саут-Уильям-стрит. И Артур брел без цели, кругами, как ему казалось, часами, прежде чем нашел здание Столичного банка, светло возвышавшееся над мрачными закусочными и мелкими лавчонками, торгующими произведенными в Китае зонтиками и чемоданами.

Единственный костюм Артура только что вернулся из химчистки, и Артур полагал, что имеет вид элегантный и профессиональный. Всю свою жизнь он с пренебрежением относился к этим парням с Уолл-стрит – к этим людям, единственная цель жизни которых – делать деньги. Он не имел ничего против людей, которые разбогатели, занимаясь делом интересным, волнующим или творческим, однако если выбросить процесс, если искать богатства ради него самого, дело это казалось ему занятием скучным и бездушным. И вот он здесь, мечтающий не о богатстве, но о том, чтобы стать маленьким винтиком в огромной машине, скромным низкооплачиваемым новичком, чья работа каким-то неизмеримым образом поможет племени этих обезьяноподобных дегенератов умножить собственные капиталы. Даже сам поход на интервью смущал, унижал его. Он ненавидел это чувство, но еще более ненавидел пустой банковский счет.

Получив разрешение охранника и пройдя сквозь металлодетектор, Артур получил указание подождать в приемной. Явиться ему было назначено ровно к двум часам дня, и он вошел в дверь примерно в назначенное время, но теперь его охватило беспокойство. Перед ним еще был парень из службы доставки сандвичей, и к тому времени, когда Артуру удалось с кем-то заговорить, на часах было уже пять минут третьего. Неужели в техническом смысле он уже опоздал? Такое опоздание трудно назвать существенным, однако как знать, насколько пунктуальными могут оказаться эти типы с Уолл-стрит.

Прождав полчаса, он решил снова обратиться к охраннику, однако увидел табличку, извещавшую его о том, что он не может выйти из охраняемого помещения без соответствующего пропуска, a охранник как раз находился от него по ту сторону – за, судя по виду, пуле-, звуко– и взрывонепроницаемым стеклом. Потратив несколько неловких минут на то, чтобы привлечь к себе внимание этого типа, явно осознанно игнорировавшего все его попытки и занимавшегося пультом управления, явно позаимствованным с реактивного пассажирского лайнера, Артур наконец сдался и уселся на мягкую скамью.

По прошествии еще двадцати минут дверь лифта со звоном раздвинулась, и из кабины появился необычный, прихрамывающий, чрезвычайно не уоллстритского облика человек. Высокий, пожалуй, даже слишком, футов за шесть с половиной, и заметно сутулившийся. Бледная кожа его казалась почти что прозрачной, косматая шевелюра, столь же косматые брови и коротко подстриженная бородка были белы как снег. Одет он был в линялые зеленые вельветовые брюки, просторную, на пуговицах, белую рубаху и твидовый пиджак. Он скорее напоминал профессоров, к облику которых Артур по понятным причинам успел привыкнуть, чем сотрудника влиятельной финансовой фирмы.