Бентли Литтл - Боги Лавкрафта [сборник litres]

Обдумывая все это, он сидел на своей кровати, испытывая уже отчаянную потребность помочиться, однако не желая делать это перед скрытой камерой. Наконец он выключил свет, дал своим глазам приспособиться к темноте и приготовился ко сну, просто потому что больше делать было нечего. Он не знал даже, который час. Часов в квартире также не было.

Артур вышел из туалета в ночной пижаме – хлопковых шортах и тенниске – прислушиваясь к звукам, производимым копошившейся в кухне Мирьей. Время от времени плеск воды и следующий за ним шлепок сообщали ему, что девушка моет пол. Он подумал, надо ли сообщать ей о том, что он ложится спать, но решил, что жест этот не имеет никакого смысла. Непохоже было, чтобы у них завязывалось общение или что-то подобное.

Он отправился в свою спальню, взял прихваченный с собой дешевый мистический детектив в бумажной обложке – однако так и не сумел по-настоящему сосредоточиться, и те мелкие элементы сюжета, которые он сумел проследить, пожалуй, даже смутили его. Острота сюжета утратила свою привлекательность. Наконец он потушил свет и попытался уснуть.

Примерно через час, когда он еще не заснул, дверь в его спальню скрипнула. В комнату скользнула Мирья в одной ночной рубашке и подошла к его постели. Осторожно легла и вытянулась рядом с ним, опустив на него руку и засунув ладонь под майку. Припала щекой к его щеке, и Артур ощутил, что ее кожа влажна от слез.

Отодвинувшись, он едва слышно шепнул, словно мог кого-то здесь разбудить:

– Мирья, что ты делаешь?

– Я здесь и для этого тоже, – проговорила она. – Ради уюта. Только свет должен гореть, чтобы камера могла все видеть.

Он включил свет, но не ради этого поганого утешения.

– Мирья, это безумие. Почему ты согласилась на это? Ты же явно не хочешь.

Девушка села и вытерла один глаз.

– Я тебе не нравлюсь? – В голосе ее звучала паническая нотка.

– Конечно, нравишься. Ты очень хороша собой. Я просто не хочу, чтобы ты делала это по обязанности, потому что тебе за это заплатили.

– Я хочу этого, – ответила она пустым и выхолощенным голосом, словно бы вспоминая какое-то полностью несущественное событие из далекого прошлого. – Ты вызываешь во мне желание.

– Мгм, – проговорил Артур, еще более отодвигаясь от нее. Похоже было, что слова эти сходили с ее губ под прицелом пистолета. – Мирья, ты здесь пленница? Они заставляют тебя делать все это?

Она покачала головой.

– Я сама предпочла остаться. – Она склонилась к нему как бы для того, чтобы поцеловать его в ухо, однако Артур сразу заподозрил уловку. – Я видела ее однажды. Краем глаза. И после того все сделалось для меня ничтожным. Все стало пустым. – Она отодвинулась. – Я решила остаться.

– Иисусе, – выдохнул Артур.

– Не говори так, – предостерегла его Мирья. – Мистер Остентауэр не любит слышать подобные имена. – Она глянула на камеру.

Артур вздохнул.

– Твое желание, Мирья, очень лестно для меня, однако я сейчас намереваюсь уснуть.

– Я понимаю, – сказала девушка. – День был тяжелый. Но может, ты еще захочешь меня. – Лежа рядом с ним, она закрыла глаза. Артуру не хватило решимости сказать ей, чтобы она ушла из его комнаты. И вместо этого закрыл глаза, чтобы попытаться все-таки уснуть, однако сон не шел к нему.

Вокруг стояла угольная тьма – как и всегда, когда свет в квартире был погашен, и Мирья тянула его за плечо.

– Ты должен встать. Мистер Остентауэр ждет тебя на поклонении.

– Сколько времени? – осведомился он.

– Почти новолуние.

Когда он, наконец, сел, все еще стараясь сообразить, где находится и что здесь происходит, Мирья сунула ему в руку полотенце.

– Душ, – сказала она. – И в костюм. Для респекта.

Артур не имел никакого желания присутствовать на любого рода таинственных предрассветных служениях в обществе Говарда Остентауэра, однако он таким путем получал возможность изложить свои жалобы. Чтобы его не видели голым, Артур принял душ в темноте и включил свет только для того, чтобы побриться, будучи уже в нижнем белье. Он ощущал себя беззащитным и глупым.

Когда он вышел из ванной комнаты, костюм после химчистки уже висел на плечиках в его спальне. Рядом ожидала новая рубашка еще в упаковке и еще ни разу не виденный галстук.

Одевшись, Артур отправился на кухню за чашечкой кофе, однако Мирья сообщила ему, что поклонение совершается на пустой желудок. Пройдя из квартиры в архив, он обнаружил там уже ожидавшего его Джекса, явно более причесанного, однако во всем прочем почти столь же неопрятного. Насколько мог судить Артур, он был одет почти так же, как и при первой встрече.

– Ну, как дела? – спросил он. – Устраиваетесь?

– Нет, не устраиваюсь, – проговорил Артур на пути к лифту. – Никто не сообщил мне о том, что я буду здесь узником.

– Откуда вы взяли эту мысль? – спросил Джекс, пока они спускались в фойе. – Узником. Да вы сошли с ума, если я не ошибаюсь.

– Я не могу выйти из здания, – проговорил Артур. – Я не могу связаться со своими знакомыми. На что это, по вашему мнению, похоже?

– На период привыкания к месту, который проходят все наши новые сотрудники, – проговорил Джекс, провожая Артура к следующему рядку кабин лифтов. – Все устроится. Предоставьте нам несколько дней, прежде чем начинать плести параноидальные теории.

– А что вы скажете про камеры слежения во всей своей квартире? – спросил Артур, пока они ехали на административный этаж.

– Они установлены в целях вашей же безопасности, – ответил Джекс тоном, которым утверждают совершенно очевидное.

Они вышли из кабинки на этаже, который Артуру еще не приходилось посещать, – более скудно освещенном и прохладном, чем остальная часть здания. Джекс повел Артура по полутемному коридору, стены которого были облицованы как будто бы камнем. Свет здесь давали свечи, вставленные в напольные подсвечники. Ему казалось, что он находится в милях под поверхностью земли, а не на одном из верхних этажей высокого небоскреба.

Наконец Джекс толкнул перед ним дверь и впустил Артура внутрь. Туда, где его ожидал Говард Остентауэр. Он оказался среди каменных стен небольшой комнаты, в которой были поставлены несколько деревянных скамей. Остентауэр стоял спиной к Артуру, и руки его находились у горла, он как бы завязывал галстук. Джекс закрыл за ним дверь, оставив Артура в обществе Остентауэра.

– Этот обряд совершается в честь новолуния, – проговорил Остентауэр. – И вы сыграете в нем важную роль.

– Но что здесь происходит? – потребовал ответа Артур. – И почему я здесь?

– Вы все прекрасно понимаете, Артур. Вы слышали ее имя. Я заметил это по вашему лицу на первой же встрече. Джекс, кстати, тоже. А услышать ее имя – значит познать ее. Это требует жертвы.