Альфред Хичкок - Музей Монстров [сборник litres]

– И знаешь, Стив, моя фамилия не Адамс. Кэрен была моей женой. Прошлым вечером она… из-за тебя…

Ужас исказил лицо полицейского. Он попытался отступить назад, но этот безумец крепко держал его за руку. А потом был неожиданный рывок и страшное падение. И он падал и падал, медленно приближаясь к ревущей толпе. В самый последний миг он чувствовал только твердую и сильную руку, которая, словно тисками, сжимала его запястье.

Сестра Кокселл работала в этой клинике много лет. Она гордилась своим маленьким кабинетом с безупречно чистыми стенами, которые теперь поблескивали свежей белой краской. Посреди стола стояла ваза со светло-желтыми нарциссами, а точно в дюйме от нее находился стаканчик с карандашами. Каждый из карандашей был аккуратно заточен и соответствовал другим по высоте и цвету.

Сестра Кокселл сидела за столом и задумчиво смотрела в окно. Ее мысли вновь и вновь возвращались к встрече с новым доктором.

– Да кто он такой? – говорила она себе. – Нахальный мальчишка! Не успел окончить институт, а туда же! Как он смеет вмешиваться в мои дела! Как он только посмел сомневаться в моей компетентности!

Маленькая ладонь мисс Кокселл сжалась в кулачок. Она встретилась с этим выскочкой вчера. Он ворвался на территорию клиники, как ураган, и едва не сбил ее своей машиной. А ведь вокруг столько знаков и предупреждений: «Сбавь скорость», «Проезд запрещен», «Двигаться медленно» и так далее.

«Действительно выскочка! – подумала она. – Выскочка, которого никто еще как следует не остановил!»

– Вы не ушиблись? – спросил он, выходя из машины. – Кажется, я был несколько невнимательным.

В его темных глазах она не заметила ни капли стыда, но он все-таки смутился, увидев грязное пятно на ее ослепительно белом халате.

– Прошу простить меня, сестричка. Наверное, я вас напугал.

Ей удалось выдавить из себя улыбку.

– Все нормально, мистер…

И она сделала вежливую паузу.

– Доктор Грин, – представился он. – Новый заведующий корпуса «Д».

Она вздрогнула, но молодой мужчина ничего не заметил.

– Корпуса «Д»? – переспросила мисс Кокселл.

– Садитесь в машину, – сказал доктор Грин. – Я подвезу вас к жилому корпусу медперсонала. Так, значит, вы тоже работаете здесь? Может быть, угостите чашечкой чая?

И она позволила ему войти в свою квартиру, не знавшую мужчин. Сняв белый халат, мисс Кокселл тщательно расправила появившиеся складки и поставила на чистую газовую плиту сверкающий никелированный чайник.

А позже, попивая сладкий чай, доктор Грин рассказал ей о том, что он всегда мечтал о работе в психиатрической клинике. Закончив институт с отличием, он получил приглашение в этот лучший и самый престижный госпиталь страны – приглашение, о котором мог бы мечтать любой выпускник. И доктор Грин, не долго думая, согласился на предложенную должность. Он даже не стал просить о предварительном осмотре корпуса и о беседах с сестрой и санитарами. Ему хватило краткого ознакомления с личными делами будущих сотрудников.

Доктор рассказал ей о планах переустройства и о своих идеях, которые он надеялся внедрить в клинике.

– Возьмем, к примеру, медсестру, которая работает в моем корпусе. Она в этом отделении уже десять лет. Десять лет на одном и том же месте! Вы себе такое можете представить? Да эта женщина, наверняка, потеряла уже свою квалификацию, и я готов поспорить, что она считает пациентов членами своей семьи. О каком лечении мы можем говорить, если она воспринимает их не как больных, а как своих детей!

Он поставил чашечку на блюдце и придвинулся к мисс Кокселл еще ближе.

– А мы-то с вами знаем, сестричка, что происходит с людьми, проработавшими такой долгий срок с психическими больными. Они сами становятся похожими на своих пациентов! Завтра мой первый рабочий день, и я начну его с того, что переведу эту старую деву в другое отделение. Она, возможно, не поймет моих мотивов, но такое решение пойдет ей на пользу.

Сестра Кокселл слушала его и чувствовала, как краснеют ее уши. Она удержалась от слез только потому, что вовремя перевела свой взгляд на ярко-зеленый газон, которым гордилась последние пять лет. Правильные линии лужайки, безукоризненная чистота и свежесть травы придали ей силы, и она закончила встречу ослепительной кроткой улыбкой.

И вот этот день настал. Мисс Кокселл осмотрела свой кабинет. Неужели ей придется уйти? Расстаться с пациентами и санитарами? Оказаться среди незнакомых людей?

– Нет! – воскликнула она и смахнула рукой стаканчик с карандашами.

Ее ум, словно скорый поезд, помчался по стрелкам перепутанных мыслей.

«О том, что он приехал сюда, знаю только я, – рассуждала она. – Доктор провел эту ночь в гостинице, и прежде чем отправиться в административное отделение, он обещал сначала заглянуть в корпус «Д». Надо учесть, что на нем не будет белого халата и других отличительных знаков…»

Дьявольская улыбка тронула ее тонкие губы. Она встала из-за стола и вышла из кабинета. Подозвав санитара, сестра Кокселл сообщила ему о прибытии нового пациента и, взглянув на пустой бланк в своей руке, задумчиво произнесла:

– Здесь говорится, что мистер Грин страдает параноидальной навязчивой идеей. Он считает себя доктором. Еще один доктор! Забавно, правда? Надо приготовить для него успокаивающее. И будьте начеку, мой друг. Они поначалу такие буйные…

Подойдя к шкафчику, сестра Кокселл достала шприц и наполнила его янтарной жидкостью. Потом она положила на стол чистую больничную карту, заполнила ее на имя мистера Грина и со вздохом посмотрела в окно.

В ее отделении находились милые заторможенные люди, у каждого из которых наблюдался маниакальный синдром и навязчивые идеи. Многие из них считали себя докторами. И еще никому не удалось отнять у мисс Кокселл это тихое отделение и чистый уютный кабинет. Никому не удалось и не удастся!

Чуть позже ответственный секретарь административного корпуса с возмущением звонил в Главное управление здравоохранения.

– Это кажется странным, Мартон, но за десять лет от корпуса «Д» отказалось уже двенадцать докторов. Хотя должен сказать, что сестра Кокселл справляется с делами превосходно. Так что ваш Грин свалял большого дурака. После нее он сидел бы там на всем готовом.

Под куполом темно-зеленых небес Дэви Мясник удирал от Черных Ботинок.

Он оглянулся через плечо. Его лицо было прикрыто полями потемневшей от пота шляпы. Песок и камни летели из-под копыт. Конь истошно ржал от жажды, но до Зайонвиля оставалось не меньше часа пути по безлюдной голой пустыне. Солнце, белое, как жемчужина в изумрудном воздухе, выжимало пот, и Дэви казалось, что он слышит, как от жары трещит его кожа. Мясник потянулся за флягой, отвинтил колпачок и сделал несколько глотков. Налив немного воды на ладонь, он поднес ее к губам коня. Язык чалого оцарапал кожу. Дэви вновь глотнул из драгоценной фляги, и в тот же миг какая-то скользкая дрянь зашевелилась во рту под языком.