Амброз Бирс - Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 5 [Компиляция, сетевое издание]

1. Фридрих Вильгельм фон Юнцт в своем впечатляющем исследовании «Unaussprechlichen Kulten» (XXI, 307), идентифицирует эту дату как 173 148 год до Рождества Христова.

2. Доказательства в «Писании Понапе» (в частности, астрономические данные в Версале 9759) показывают, что эта дата может быть эквивалентна примерно 161 844 году до Рождества Христова; фон Юнцт не оставил ссылок на этот период, так как его комментарий прерывается несколькими тысячелетиями ранее.

3. Загадочное и ужасное «Писание Понапе» говорит, что Гхатанотоа, Йтхогта и Зот-Оммог — это «Сыны могущественного Ктулху, Владыки Водяной Бездны и страшного и ужасного Властелина затопленного Р'Льех». Хотя ни «Писание», ни какой-либо другой текст древнего знания, который мне известен, не описывает планету, откуда Ктулху спустился в этот мир, в «Писании» говорится о происхождении его трех сыновей: «Отродья Ктулху спустились с отдаленного и ультра-теллурического Ксота, тусклого зеленого двойного солнца, которое блестит как демонический глаз в черноте за Аббитом, чтобы покорить и править над дымящимися болотами и пузырящимися слизневыми ямами окутанными туманом рассвета первой эры Земли, и это было в изначальном и теневом Му, когда Они были Велики». Фон Юнцт (XXI, 29-а) не может идентифицировать Ксот, чтобы определить в каком звездном скоплении он находится, так же как Заот, Аббит и Ймар. Ссылка на «Остров Священных Каменных Городов» и «Бездну», которая лежит у его берегов, вместе с географическими данными, намеки на которые есть в «Табличках Занту», позволяют мне условно определить место, где Зот-Оммог, «Обитатель Бездны», лежит, заключенный в тюрьму, как подводную пропасть у Понапе.

4. Иерофант Занту здесь ошибается, потому что среди сохранившихся фрагментов цикла мифов в Сусране перечисляют копию «Ритуалов Йхе из древнего Му», бывшую среди некромантических томов в библиотеке великого мага Малигриса, согласно описи, произведенной колдуном Нигроном, и невероятно древняя копия «Ритуалов» находилась во владении сарацинского мастера Яктхуба, наставника Альхазреда, согласно главе «Некрономикона» об Иреме (Нарратив II). По слухам копия, возможно исправленная Яктхубом, была найдена в запечатанной гробнице в Египте в 1903 году.

5. В часто цитируемом отрывке «Некрономикона» Альхазред отождествляет это имя, которое является основой Наакаль, как имя звезды, известной арабским астрономам своего времени как «lbt al Janzah», то есть Бетельгейзе.

Такси проехало мимо Четырнадцатой улицы и продолжило путь на юг, двигаясь между китайским кварталом и рекой. Эта часть города была темной и имела дурную репутацию — улицы были узкими, кривыми, уличные фонари тусклыми, тени более глубокими, людей все меньше, да и те, что были, двигались украдкой. Здесь обитали леванты и турки, португальцы, ласкары: отщепенцы из полусотни восточных портов. Магазинов становилось все меньше, а их вывески и окна украшали надписи на странных восточных языках. Только небеса знали, какие преступления совершаются в этих черных аллеях меж этих рушащихся многоквартирных домов…

Обо всем этом Паркеру Уинфилду было хорошо известно, и с каждым кварталом, пока такси увозило его все глубже в этот запутанный лабиринт распадающихся трущоб, его беспокойство росло. Будь проклята эта пронырливая Муриель ван Вельт, предложившая назначить встречу в той части города, которой он всегда инстинктивно избегал, находящуюся вдали от роскошных клубов и модных, дорогих ресторанов, которые были его обычной средой обитания! А так же тот таинственный человек, этот искатель странных знаний и запретных мест, имеющий смелость жить в таком адском районе!

С набережной медленно наплывал туман, когда такси остановилось у зияющего прохода в один черный переулок, чей мрак был слабо рассеян одинокой лампой, которая горела над дверью на Левант Стрит.

— Вот, приятель, номер тринадцать по Китайской аллее, — объявил водитель такси. Паркер взглянул вглубь темного узкого проулка мощеного булыжниками с явным опасением.

— Ты совершенно уверен? — вздрогнул он. Водитель коротко кивнул.

— Конечно. Номер тринадцать по Китайской аллее, между Ривер Стрит и Левант. Это будет шесть семьдесят пять.

Уинфилд бросил ему хрустящую десятидолларовую купюру и вышел из такси.

— Как, черт возьми, я смогу вернуться? — раздраженно спросил он. Водитель пожал плечами и протянул ему карточку.

— Позвони в гараж, — если здесь есть телефон, — пробормотал он, бросив сомневающийся взгляд на тусклый свет, который сиял над дверью. Затем он уехал, туман закрутился серыми завитками за его машиной. Нерешительно Паркер Уинфилд поднял воротник своего дорогого пальто, чтобы противостоять сырости и ознобу, и вошел в темный переулок. Тусклый свет уличного фонаря осветил его черты, показав испорченного молодого человека с отпечатками распутного образа жизни на лице с бледными глазами и слабым нерешительным ртом, которые даже прекрасный загар не в состоянии был скрыть.

Дом был узким и маленьким, высотой в два этажа, втиснутый между двумя более высокими кирпичными домами. Дверь, неожиданно, оказалась тяжелой плитой из полированного дуба с крепкими петлями. На маленькой латунной табличке над дверным звонком было одно слово «Зарнак». Посетитель позвонил в колокольчик и подождал, жалея о том, что позволил Муриель ван Вельт уговорить его прийти сюда.

Дверь открыл высокий мужчина в тюрбане, худой и стройный, его смуглое лицо имело ястребиные черты. Острые глаза были пронзительными, словно кинжалы, когда внимательно осмотрели Уинфилда с ног до головы.

— Вы мистер Уинфилд, — сказал человек в тюрбане на безупречном английском языке. — Входите, сагиб ждет вас.

Когда за ним захлопнулась дверь, и стальные болты скользнули на место, Уинфилд передал слуге шляпу и пальто, глядя на него с изумлением. Он представления не имел, что его может ожидать здесь, но, безусловно, не ожидал ничего подобного. В маленьком фойе была огромная бронзовая курильница на подставке из тикового дерева; тибетские картины висели на стенах, покрытых шелковой парчой; пышные персидские ковры укрывали пол под ногами.

Его пригласили пройти в небольшую комнату.

— Проходите, устраивайтесь поудобнее, сэр, сагиб примет вас через минуту, — сказал индийский слуга. Оставшись один, Уинфилд удивленно начал осматривать комнату. Мебель, очевидно, антикварной работы, стояла здесь и там, вся из тяжелого, полированного тика, инкрустированная слоновой костью или перламутром. У стен, завешанных дамасской парчой, стояли освещенные шкафы, заполненные раритетами, среди которых находились этрусские, хеттские, египетские, греческие артефакты. Ковры под ногами были из древнего Испахана, выцветшие, но все еще прекрасные. Тонкий аромат подслащивал воздух, поднимаясь ленивыми синими завитками от ухмыляющихся челюстей медного кумира.