Амброз Бирс - Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 5 [Компиляция, сетевое издание]

Я постарался проигнорировать эту проблему и попытаться уснуть. Но сон не приходил. Во-первых, звезда Алголь сияла, как зловещий зеленый глаз, через окно, которое я закрыл от холода ночи, но не захлопнул ставни. Ее необыкновенно яркий, изумрудный свет, казалось, проникал сквозь мои закрытые веки, как какой-то неземной прожектор Из-за Предела…

Когда, наконец, дремота навалилась на мой уставший ум, и я начал тонуть сквозь слои теней, я все еще не обрел того покоя, которого искал. Когда я парил между бодрствованием и сном, мне показалось, как слабый и отдаленный поток ритмичного звука, похожий на глухой шум прибоя или далекого песнопения, тревожит мой покой. Это, конечно, было абсурдно, поскольку леса, как я уже отмечал, были ненормально молчаливыми, и даже ветер словно умер. Наконец, к рассвету я проснулся, не отдохнувший и не посвежевший.

Именно тогда мне показалось странным совпадение.

Алголь — звезда в созвездии Персея…

После скудного завтрака, чувствуя необходимость в свежем воздухе и желание немного размяться, прежде чем снова вернуться к разбору своих заметок, я решил прогуляться по лесу. Меня особенно интересовало обнаружение бесплодной поляны, о которой мой двоюродный брат написал в своем дневнике, и «Великий камень», который лежал на ней. Надев зимнюю одежду и допив свой горячий черный кофе одним глотком, я вышел из хижины и направился в лес, двинувшись наугад, так как не знал, в каком направлении нужно идти, чтобы найти место, о котором рассказывал в своих бумагах мой кузен.

Эти леса явно отличались от любых в Новой Англии, по крайней мере, тех, где я побывал. Во-первых, все огромные, скрипучие деревья казались неестественными, даже ненормальными на вид. В любом лесу можно найти новые молодые деревья, рождающиеся из плодородной мульчи, а также скелетные и трухлявые останки упавших стволов деревьев. Но здесь было не так, в этих Глубоких Лесах: не было видно никаких молодых деревьев; как будто какой-то необычный источник жизни и энергии продлевал жизнь этих древних деревьев, беспредельно сверх их природного срока существования.

С другой стороны, эти леса были странно, даже нездорово, тихи. В это время года я ожидал, что подлесок будет заполнен кроликами и бурундуками, полевыми мышами и белками, носящимися по хрустящим сухим листьям, занимаясь своими заботами и делами. Но не так было здесь, в Глубоких Лесах, где царила нездоровая тишина и явно странное отсутствие маленькой жизни…

Я внезапно натолкнулся на поляну и сразу понял, что это было то самое «мертвое место», описанное Джаредом. Земля под ногами стала внезапно обедневшей, здесь ничего не росло, кроме редкой, нездоровой, ломкой травы, которая поднималась из тошнотворных пятен, как будто почва под ней была либо ядовитой, либо, по той или иной причине, враждебной к живым существам.

Здесь, в самом центре небольшого открытого пространства, окруженного стеной изможденных черных деревьев, лежал наполовину похороненный в голой земле огромный, прямоугольный камень, несомненно, «Великий камень», о котором упоминал Джаред. Я подошел ближе, чтобы рассмотреть его: в то время как стволы деревьев, между которыми я проходил, были покрыты слизкой плесенью, мхами и лишайниками, огромный имеющий форму кирпича камень был полностью лишен этого, как если бы был очищен трудолюбивым руками.

Добавилась еще одно неестественная вещь к виду Глубоких Лесов, с тревогой подумал я про себя.

Камень этот был около десяти футов в длину и примерно три с половиной фута в высоту и ширину, хотя невозможно было точно определить высоту камня, так глубоко погрузился он в мертвую землю. Что касается состава, то он был из серого гранита, который довольно часто встречается в этих местах, доставленный сюда ледниками эоны назад, когда эти огромные змеи древнего арктического льда медленно ползли по всему континенту.

В самом центре верхней поверхности я заметил странную фигуру, судя по всему, вырезанную в камне, как барельеф. Я должен был подняться на сам камень, чтобы осмотреть его вблизи, и некие остатки холода ночи, еще не изгнанные слабым теплом дневного света, резко и жестоко попытались проникнуть сквозь мои толстые перчатки и тяжелые брюки, чтобы ранить плоть жутким почти неестественным холодом.

Резьба была выполнена на удивление искусными руками — она была попорчена природой и была очень древней, но настолько глубоко древние инструменты вгрызались в непокорный гранит, что форма, созданная ими, была до сих пор отчетливо видна. Это было гротескное чудовище, крупная, тучная, жабоподобная тварь с раздутым брюшком и огромными когтистыми ногами, но не имеющая передних конечностей, которые, как можно было ожидать, такая жабоподобная тварь могла бы иметь. Искусство древнего скульптора было достаточно тонким, чтобы можно было различить даже перепонки между пальцами задних ног твари. От точки вдоль спины, между лопаток прорастали ребристые крылья, как у какой-то чудовищной летучей мыши или одной из фантастических летающих рептилий саурианского века, которые предшествовали появлению млекопитающих. Лица у него не было, но из передней части его скошенной, разбухшей и деформированной головы прорастали скользкие и змеевидные усики, как извивающиеся локоны какой-то отвратительной Медузы.

Я подавил непроизвольную дрожь отвращения; тем не менее, я не мог не восхититься мастерством безымянного скульптора, наделившего это ужасное отродье своего отвратительного воображения настолько реалистичными чертами. Это было почти так, словно скульптор работал с живой моделью.

Вернувшись домой после прогулки по лесу, я почувствовал что у меня нет никакого желания снова заняться скучной работой по организации моих заметок и провел оставшееся время перед обедом снова просматривая дневник моего кузена.

22 сентября.Сегодня получил от Уилмарта фотокопии отрывков из «Книги Эйбона», которые, по его мнению, будут мне полезны (или «Liber Ivonis», я должен сказать, поскольку страницы взяты из латинской версии, сделанной Филиппусом Фабером). Моя латынь не очень хороша, мне потребуется некоторое время, чтобы перевести их на сносный английский.

В той же почте, удача, была и редкая копия рукописи под названием «О злых чарах и т. д.», за которую я заплатил скряге-торговцу из Салема довольно высокую цену. Соответствующие отрывки слишком длинные, чтобы процитировать их в моем дневнике, поэтому я просто отметил их [здесь следуют номера страниц, которые, несомненно, имели отношение к манускрипту, который я уже нашел в коллекции моего кузена; я решил посмотреть его позже и продолжил чтение — У.Х.], но они оказались очень информативными.