Амброз Бирс - Летать или бояться

Губы Тилли сложились в презрительную усмешку.

– Личные чувства тоже в нее не входят. Я не Элджи, который всего себя вкладывает в работу. А мне платили, чтобы я выполнял свою работу, и я выполнял ее добросовестно и профессионально. От меня не требовалось любить Гарри Грея. Меня не касалось, что делал и чего не делал Гарри Грей, если это выходило за рамки обязанностей, за выполнение которых мне платили. Меня не касалось, кто был его обожателем, а кто смертельным врагом.

– Отлично. Значит, он отправился в туалет и долго не возвращался оттуда?

– Как я уже сказал, через какое-то время я позвал стюардессу, и она пошла проверить, в чем дело. Это было не более и не менее, чем моей секретарской обязанностью.

– Подождите минутку, мистер Тилли.

Фейн направился туда, где стояла Сэлли Бич, все еще бледная и немного нервная, и тихо сказал:

– Вы не могли бы сходить к месту мистера Грея и посмотреть, там ли его атташе-кейс? Если да, принесите его, пожалуйста.

Сэлли очень быстро вернулась с маленьким коричневым кожаным чемоданчиком.

Фейн взял его у нее и показал Фрэнку Тилли.

– Это кейс мистера Грея? – спросил он.

Мужчина нехотя кивнул.

– Не думаю, что вам следует это делать, – запротестовал он, когда Фейн расстегнул замки.

– Почему?

– Это конфиденциальная собственность компании.

– Думаю, расследование предполагаемого убийства позволяет не принимать во внимание подобное возражение.

Фрэнк Тилли был изумлен.

– Убийства?.. Но это значит, что… его убили? Никто и слова не говорил об убийстве.

Фейн был слишком занят просмотром бумаг и не ответил. Вынув из кейса один лист, он показал его Тилли.

– На это он смотрел перед тем, как начал задыхаться?

– Я не знаю. Вероятно. Лист был таким же – это единственное, что я могу сказать.

Лист представлял собой страницу, отпечатанную на принтере. На нем было всего две фразы: «Ты умрешь прежде, чем самолет приземлится. Memento, «homo», quia pulvis es et in pulverem revertis».

Фейн откинулся на спинку стула и с непринужденной улыбкой протянул бумагу секретарю.

– Вы знаток латыни, мистер Тилли. Как бы вы перевели эту фразу?

Тилли нахмурился:

– С чего вы взяли, что я знаток латыни?

– Несколько минут назад вы щегольнули латинской фразой. Я предположил, что вам известен ее смысл.

– Я не знаю латыни. Просто мистер Грей обожал латинские изречения, поэтому я старался запоминать те, которые он использовал чаще всего, чтобы не ударить лицом в грязь.

– Понятно. Значит, вы не знаете, что значит эта фраза?

Тилли посмотрел на напечатанную записку и покачал головой.

– Memento значит «помни», так?

– Вы когда-нибудь слышали выражение memento mori? Это упрощенная версия того, что здесь написано.

Тилли снова покачал головой:

– Помни о чем-то, наверное?

– Почему, как вы думаете, слово «homo» взято здесь в кавычки?

– Я не знаю, что это значит. Я не знаю латыни.

– То, что здесь написано, в целом переводится так: «Помни, человек, что ты пыль и в пыль вернешься». Это явно напечатано на компьютере, с использованием текстового процессора. Вы узнаете шрифт?

Тилли опять покачал головой:

– Это может быть любой из сотен стандартных компьютеров. Надеюсь, вы не думаете, что это я написал мистеру Грею записку, в которой угрожал ему смертью?

– Как она могла попасть в кейс мистера Грея? – спросил Фейн, игнорируя его комментарий.

– Полагаю, кто-то ее туда положил.

– Кто имел доступ к кейсу?

– Вы, кажется, все же обвиняете меня? Я ненавидел его. Но не настолько, чтобы совать в петлю собственную голову. Он был ублюдком, но при этом и курицей, которая несла золотые яйца. Мне не было смысла избавляться от него.

– Вот именно, – пробормотал Фейн задумчиво. Его взгляд упал на блокнот, лежавший в кейсе, и он пролистал его; Фрэнк Тилли следил за ним с беспокойством. Фейн нашел страницу, на которой стояли инициалы, дата и слова: «Уволить немедленно».

– Список полудюжины лиц, которых он собирался уволить? – заметил Фейн.

– Говорю же вам, он собирался позабавиться, публично выгнав некоторых представителей администрации, и назвал мне кое-какие фамилии.

– В списке указаны только инициалы, и начинается он с О.Т.Э. – Он взглянул на Тилли, приподняв бровь: – Это Оскар Элджи?

– Едва ли, – со снисходительной улыбкой ответил Тилли. – Это означает Отис Т. Эллиотт, генеральный директор нашего американского управления информации.

– Ясно. Давайте посмотрим, сможем ли мы идентифицировать остальных.

Он пробежался по другим инициалам, которые легко расшифровывал Тилли. Четыре следующих кандидата на увольнение тоже были управляющими филиалов компании Грея. Последнее имя было обозначено буквами «Фт».

– Эф-тэ подчеркнуто три раза, и добавлено: «Без выходного пособия!» Кто этот Эф-тэ?

– Вы прекрасно знаете, что Эф-Тэ – мои инициалы, – тихо произнес Тилли. Его лицо побелело и вдруг стало очень мрачным. – Клянусь, он ни слова не сказал мне о том, что собирается меня уволить, когда мы обсуждали кандидатуры из этого списка. Даже не упомянул.

– Ну а есть в компании кто-нибудь еще с такими же инициалами?

Тилли нахмурился, пытаясь вспомнить, но в конце концов покачал головой и пожал плечами:

– Нет. Это мог быть только я. Ублюдок! Он ничего не сказал мне о своих планах. Хотел устроить небольшое публичное унижение, наверное.

Появился Гектор Росс и жестом подозвал Фейна.

– Думаю, теперь я могу сказать, как это было сделано, – с удовлетворением объявил он.

Фейн подмигнул другу:

– Я тоже. Скажи, если я ошибаюсь. Грей отправился в туалет, чтобы воспользоваться ингалятором и облегчить приступ астмы. Он сунул ингалятор в рот, нажал, как обычно, и… – Он закончил, изобразив взрыв.

Росс был изумлен.

– Как?.. – Через плечо Фейна он посмотрел туда, где сидел все еще нервно вздрагивавший Фрэнк Тилли. – Он признался, что снарядил ингалятор?

Фейн отрицательно покачал головой:

– Нет. Но я прав?

– Это хорошая гипотеза, но она требует лабораторного подтверждения. Я обнаружил у него во рту крохотные частички алюминия и следы взрывчатки. Что-то, безусловно, взорвалось с большой мощностью, послав в нёбо малюсенький стальной снаряд с такой силой, что тот пробил мозг. Смерть наступила мгновенно, как ты и догадался в самом начале. Что бы ни послужило толчком, взрыв оказался очень сильным. Поэтому во рту и на щеках остались только крошечные фрагменты. При тщательном осмотре кабинки я и там нашел несколько фрагментов. Какая дьявольская жестокость!

– Это устроил кто-то, кто знал, что у нашего друга Грея есть слабость, и поставил на нее. Грей не пользовался ингалятором на людях, поэтому должен был найти укромное место. План прекрасно сработал, и преступление получилось почти невероятным, почти не поддающимся разгадке. Все выглядело так, будто жертва была застрелена сунутым в рот пистолетом в запертом изнутри туалете.