Роберт Блох - Рассказы. Том 2. Колдовство.

Стражники быстро вынесли тело. Калигула все устроил. На следующий день император занял свое место в ложе на арене. Устроили государственный праздник. В гигантском амфитеатре толпились жаждущие зрелищ римляне, трубили трубы для гладиаторских боев. Это было великолепное зрелище, и толпа приветствовала его, но Калигула-Тиберий в задумчивости ждал момента своего триумфа. Затем арену очистили от тел, пол посыпали песком, и клетки в дальнем конце открылись.

Львы! Женщины-весталки, осквернившие свой храм, съежились в центре, когда рыжевато-коричневые твари бросились вперед с выпущенными когтями и ощеренными клыками. Ноздри императора раздулись от запаха крови. Затрубили горны. Он наклонился вперед. Вот это было зрелище! Вошли быки. Дикие быки, рогатые, огромные самцы, которые убивали львов и тигров в настоящих битвах. Быки, которые убивали не от голода, а из чистой жестокости. Гигантские животные с острыми рогами, превращавшими своих жертв в кровавые лохмотья. Быки! Толпа взревела от восторга, быки зарычали и захрапели, рассерженные шумом. Улыбающийся император поднялся и уронил жезл. Изпод ложи на арену вышла одинокая фигура — безоружный белобородый человек, подталкиваемый стражниками. Это был друид. Все еще слабый от парализующего зелья, он вышел в центр арены. Цезарь рассмеялся. Какая шутка! Он скормит своего врага быкам, избавится от него и будет наслаждаться представлениями без оглядки. Друид был слишком ошеломлен, чтобы сопротивляться. Безоружный старик стоял лицом к быкам на дальней стороне арены — прямо напротив огромного белого самца, который увидел его и намеренно поскакал к нему, когда толпа закричала.

И заглушая шум толпы, друид пронзительно закричал:

— Мабон! Это великий Мабон явился отомстить мне!

Цезарь услышал эти слова с холодком воспоминания. Мабон? Да, бычий бог друидов. Один из тех, кого друид боялся оскорбить своими злодеяниями. Цезарь снова рассмеялся. Какая подходящая смерть!

— Ты жаждешь мести, Мабон? — закричал друид. — Ах, я заслуживаю смерти. Но не такой, Мабон. Я возьму другого, подожду его.

Пусть тот, кто осквернил свою новую жизнь, примет эту смерть вместо меня. Пусть она заберет его!

Сквозь рев толпы император услышал эти слова. А потом увидел, как друид намеренно повернулся спиной к скачущему быку — лицом к цезарю в царской ложе. Его глаза устремились на Тиберия-Калигулу, и на мгновение, несмотря на слабость, они засверкали, красные и сильные, как в старые времена. Они стали еще краснее и сильнее. Император почувствовал на себе его взгляд и крепко сжал в руке жезл, придающий силы сопротивляться ужасному давлению этого взгляда. Затем друид быстро зашептал: цезарь увидел, как шевелятся его губы.

Его карие глаза опустились под силой этого взгляда, и он сжал скипетр. Но это уже был не жезл. Это было что-то холодное, живое и движущееся, ползущее вокруг его плеча, как палка, которую держал друид в тот день, когда Тиберий обменялся душами с Калигулой. Красные глаза вспыхнули, и какое-то существо подползло к горлу императора. Сидевшие в ложах рядом с цезарем видели, как он схватился за шею. Они посмотрели на арену и увидели, как красные глаза друида вспыхнули и погасли. Раздался одинокий крик старика, заглушенный воем толпы. Но это был голос императора, вырвавшийся из его горла. А затем фигура друида, казалось, на мгновение сжалась и снова возвысилась.

На этот раз друид не остался на месте. Он побежал, безумно крича, когда огромный белый бык бросился на него. Бывший жрец побежал к императорской ложе, взывая о пощаде. И бык поддел его и подбросил высоко в воздух, так что он изогнулся, чтобы упасть прямо на острые изогнутые рога. Те били снова и снова, затем бык ударил копытами, фыркнул и наступил на то, что осталось. Все это время фигура императора стояла, как бы шепча молитву. Он больше не сжимал горло, но, казалось, улыбался. Вдруг цезарь встал и вышел из ложи. Он знал, где поджидают убийцы, но не искал другого пути. Вместо этого он медленно двинулся по проходу, бормоча что-то себе под нос. Зрители позже вспоминали, что он говорил на странном шипящем языке, незнакомом диалекте. Другие шептали, что он бормотал снова и снова: «Спасибо, великий Мабон. Спасибо, я искуплю свою вину». В этих сведениях есть некоторая путаница.

Однако все очевидцы подтверждали одну странность. Когда император покинул амфитеатр, они увидели, что его глаза из обычных темно-карих превратились в ярко-красные.

(Power of the Druid, 1940)

Перевод К. Луковкина

Дверь гостиницы распахнулась, и вошел Дьявол. Он был тощ, как покойник, и белее савана, в котором тот обычно лежит. Глаза его были глубокими и темными, как могила. Рот багровел сильнее, чем врата ада, а волосы казались чернее, чем пропасть. Хоть он выглядел как денди и выбрался из прекрасной кареты, это был, несомненно, он: Сатана, Отец Лжи.

Трактирщик съежился. У него не было ни малейшего желания принимать у себя эмиссара Тьмы. Трактирщик задрожал от улыбки дьявола, в то время как его глаза обшаривали тело нечистого в поисках хвоста или раздвоенных копыт. Тут он заметил, что дьявол несет скрипичный футляр.

Значит, это не он! Трактирщик прошептал про себя молитву. Это длилось лишь мгновение. Через минуту он уже дрожал от страха. Если этот человек, похожий на дьявола и несущий футляр для скрипки, не Сатана, тогда он, должно быть…

— Синьор Паганини! — прошептал хозяин.

Незнакомец склонил темноволосую голову и медленно улыбнулся.

— Добро пожаловать, — дрожащим голосом продолжал трактирщик, но на его лице не нашлось места улыбке, как будто он предпочитал этому человеку воплощение своего первого страха. Ведь с дьяволом, вероятно, и можно иметь дела, но чего ждать от его отпрыска?

Все знали, что Паганини — сын самого дьявола. Он был похож на него, и о его нечестивой жизни ходило множество зловещих легенд. Говорили, что скрипач-виртуоз пьет, играет и любит, как Князь Тьмы, и питает одинаковую ненависть ко всем людям. Конечно, он играл как Люцифер — в такие моменты под мышкой у него был инструмент адской силы, скрипка, чье возвышенное звучание сводило с ума всю Европу. Да, даже здесь, в этой крошечной деревушке, люди знали и боялись странной и ужасной легенды о судьбе самого знаменитого скрипача в мире. Из Милана, Флоренции, Рима — да из половины столиц континента — непрерывно приходили всё новые фантастические истории. «Паганини убил свою жену и продал ее тело дьяволу». «Паганини создал Общество против всех богобоязненных людей». «Любовниц Паганини предлагают на Черной мессе». «Музыка Паганини написана самими демонами из ада». «Паганини — сын дьявола».