Роберт Блох - Рассказы. Том 2. Колдовство.

Обычно редактор с удовольствием принимал посетителей. Некоторые из авторов журнала были его старыми друзьями; некоторые из поклонников были желанными гостями в офисе. Но сегодняшний день преподнес ему чудаков.

Стенхоуп вздохнул. Работа в научно-фантастическом журнале имела свои недостатки. В этой области встречались эксцентричные люди, и временами у них возникали странные идеи. Однажды в контору пришел человек с вечным двигателем, сделанным из резинок.

Еще один визит привел к появлению маленького человечка с дикими глазами и миксером для яиц, прикрепленным к электродвигателю. Он установил эту штуковину в редакции и настоял, чтобы Стенхоуп посмотрел на вращающиеся лопасти взбивалки и увидел четвертое измерение. Это раздражало. Сегодня к нему заявилось не меньше трех таких болванов, вооруженных страницами формул и искаженными цитатами из Чарльза Форта или «Терциум Органум». Редактор Стенхоуп был весьма дипломатичен, но это давалось ему нелегко. И рассказы! «Каждая история научно достоверна» — гласила надпись на обложке журнала. Это был единственный стандарт Стэнхоупа. А рукописи, которые пришли сегодня, читать было невозможно.

Среди них была старая история о человеке, который отправился в прошлое, написанная кем-то, кто, вероятно, думал, что машина времени — это что-то вроде будильника. Была повесть, в которой город Нью-Йорк разрушили марсиане, и снова рухнул Эмпайр Стейт Билдинг. Редактор Стенхоуп твердо решил никогда больше не покупать рассказы, в которых рушится Эмпайр Стейт Билдинг. Почему бы для разнообразия не выбрать какое-нибудь другое здание? Даже Чикаго Трибьюн Тауэр оказался бы чем-то посвежее, но нет, всегда должен был взорваться именно Эмпайр Стейт Билдинг. Интересно, что подумал Эл Смит, прочитав все это?

Еще попалась история об атомном луче-дезинтеграторе; теоретически это звучало правдоподобно, но с персонажами-людьми, такими деревянными и чопорными, что редактору захотелось, чтобы они направили луч на себя. Это обескураживало. Но рассказы надо покупать, только — хорошие рассказы. «Каждая история научно достоверна». Редактор Стенхоуп хмуро посмотрел в зеркало, затем мрачно продолжил чтение. Он уже дочитал до половины абсурдную фантазию о космическом корабле с крыльями, думая о том, как, должно быть, переворачивается в гробу Стэнли Вейнбаум, когда открылась дверь.

Стенхоуп поднял голову и тихо вздохнул.

Вероятно, незнакомец, стоявший в дверях, проделал все, что угодно, только забыл нацепить на груди десятифутовую табличку с надписью «псих». Выглядел он соответствующе. Спутанные черные вьющиеся волосы, падающие на высокий лоб. Глубоко посаженные сверкающие глаза. Циничная полуулыбка. Неопрятная одежда. Возбужденные движения рук, учащенное дыхание, нервное моргание век. Хуже всего было то, что незнакомец нес под мышкой машину.

Стенхоуп знал этот тип людей. Он не страдал предубеждениями, а был разумным человеком, но долгий опыт научил его, что в некоторых случаях не стоит быть слишком мягким. Чудаки и эксцентрики бывают во всех сферах жизни, но научные чудики, как ни крути, хуже всех. Судя по всему, предстоит тяжелый день. Редактор решил проявить твердость.

— Добрый день, сэр. Чем могу быть полезен?

— Быть полезны? Не смешите меня! Это я сделаю кое-что для вас.

Незнакомец с улыбкой вошел в комнату.

— Вы Стенхоуп, редактор этого журнальчика, не так ли?

— Да, я мистер Стенхоуп. Но давайте посмотрим…

— Не стоит!

Незнакомец отмахнулся от этих слов легким движением левой руки, сел в кресло напротив стола и положил на него сверкающий механизм.

— Мистер Стенхоуп, меня зовут Волмар Кларк. Вы, конечно, знаете меня?

— Не сказал бы.

— Что? — Брови незнакомца превратились в два клинка-обличителя. — Вы никогда не слышали о Кларке, человеке, который ушел из института после того, как отчитал всех за их глупость, человеке, которого вызвали, чтобы получить совет по строительству линзы Пасаденской обсерватории, несмотря ни на что? Никогда не слышали о Кларке? Вы такой же болван, как и все остальные: болтаете о Герберте Уэллсе, сэре Джеймсе Джинсе и еще о каких-то борзописцах, не обращая внимания на тихую работу великих ученых прямо у вас под носом.

— Подождите минутку, мистер Кларк. Я очень занят…

— В присутствии гения никто не бывает занят. Но вы говорите, что никогда не слышали о Кларке? Вы ведь знаете Эйнштейна? Ладно, забудьте о нем. В грядущие годы Кларк затмит Эйнштейна, как солнце затмевает подброшенную монету! Стенхоуп поморщился. Он был так же терпелив, как и все остальные, но больше не мог позволить себе терять время. Этот шизофреник, который говорил о себе в третьем лице, был невозможен.

— Прошу меня извинить, — сказал Стенхоуп, вставая.

— О, все в порядке. Я ни в чем вас не виню, — заявил человек по имени Кларк. — Я просто подумал, что вы меня помните. Около года назад, когда я был еще достаточно наивен, чтобы желать общего признания, то совершил глупость. Я воплотил свою научную диссертацию, отвергнутую академическими невеждами института, в рассказ и отправил вам. Подумал, что вы, может быть, помните его; конечно, это была лучшая вещь в своем роде, когда-либо написанная, и я никогда бы не мог допустить, чтобы она могла быть отвергнута.

Стэнхоуп потерял терпение.

— Как называлась эта история?

— Вы даже не помните названия самого поразительного литературного произведения из когда-либо написанных? Мистер Стенхоуп, мне искренне жаль вас. Рассказ назывался «Зеркало четвертого измерения».

Внезапно Стэнхоуп вспомнил. Как он мог забыть? «Зеркало четвертого измерения»! Худшее название. Но сама история была гораздо хуже, чем подразумевал заголовок. Стэнхоуп действительно пытался забыть об этом. Чистое безумие бреда — бессвязная, невнятная история, которая содержала теорию о том, что якобы зеркала являются вратами четвертого измерения. Рассказ был переполнен дикими трактовками законов оптики и того, как глаз связан электрическим импульсом с мозгом, так что световые волны и мысль смешивались, чтобы произвести осознание четвертого измерения. Имелось что-то в силовом поле, созданном на таинственной отражающей поверхности зеркала, в которое могло физически войти человеческое тело. Субъект, проходящий сквозь зеркало в четвертое измерение, был, по всей вероятности, самым абсурдным образом, с которым когда-либо сталкивался Стенхоуп, читая научную фантастику. Он решительно отверг эту историю на своих обычных основаниях: «Каждая история научно достоверна».

— Теперь я вспомнил, — сказал он. — Помню, что отказался от этой истории.

— Почему? — вопрос уподобился струе пламени.

— Почему? Почему?! Потому что это неправдоподобно, мистер Кларк. — Редактор Стенхоуп взял со стола номер журнала. — Вы знаете нашу политику, наш бренд и закон: «Каждая история научно достоверна». Мне жаль, но ваша история под это правило не подходит.