Джезебел Морган - Иди через темный лес

Он – или она, уже не разобрать, – держался за меня мертвой хваткой и что-то едва слышно хрипел. Я скорее видела, как шевелятся высохшие в нитку губы, чем разбирала слова.

– Не ходи… Дорога… кольцо… не ходи!

Меня сковали омерзение и панический ужас, я только и могла, что стоять и беспомощно смотреть, как мумия, цепляясь за мою одежду, пытается подняться и тянется худой трясущейся рукой к моему лицу. Наверное, я бы так стояла и ждала невесть чего, если бы подбежавший волк не наступил на спину мумии, сломав ей хребет. С едва слышным стоном человек осел на землю бесформенной кучей тряпья.

– Похоже, один из смельчаков, – спокойно пояснил волк, отдирая от моей штанины руку мертвеца, так и не ослабившую хватки. – Не стой столбом – ему уже ничем не помочь.

Панический паралич, наконец, меня отпустил, я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы унять нервную трясучку. Было стыдно: испугалась не пойми чего, всего-то обычный человек. Мне его даже жалко не было.

Я постаралась побыстрее выбросить инцидент из головы, чтобы не задумываться, сколько же времени на тропе провел несчастный.

Вечные туманные сумерки давили на разум. Я оглядывалась, всматривалась в чащу, но не видела там ни малейшего движения: ни дерево не качало веткой, ни хитрая зверушка не шныряла вдоль тропы, посверкивая глазами.

Если бы не присутствие волка и охотника, я бы уже свихнулась от одиночества. Может, именно это и произошло с остальными? Мне очень не хотелось думать, что на тропе может встретиться что-то опасное.

Мы в очередной раз остановились, поджидая отставшего охотника, я дожевывала запасы водорослей, чтобы утолить жажду. Волк щурился куда-то за спину охотника.

– Сестрица, – тихонько шепнул он, – в темноте ты зорче. Посмотри: мне кажется, или за спиной охотника что-то движется?

Я вздрогнула всем телом, успев представить воплощение всех моих страхов, вгляделась в силуэт охотника. Он шел тяжело, но уже не хромал и не падал без поддержки. Пожалуй, нам и правда стоило обождать с путешествием, дать ему отлежаться, но он сам настаивал на том, чтобы пуститься в путь безотлагательно.

За его спиной действительно что-то шевелилось, ворочалось, как огромный медведь, разбуженный от глубокого зимнего сна. Я не могла рассмотреть, что это за тварь, её скрывали стволы деревьев, но чем дольше я смотрела, тем страшнее мне становилось. Не выдержав, я крикнула во весь голос, разрушая глубокую, опутанную паутиной тишину:

– Охотник! Сзади!

Он, слава богу, не стал оглядываться, а из последних сил бросился вперед. Мы же, как два дурака, стояли и смотрели, как все ближе и быстрее мелькает тварь за его спиной, темная и огромная.

И только когда охотник добежал до нас и упал, хватая ртом воздух, а движение за его спиной замерло, словно было не более чем обманом зрения, я сообразила: это был лес. Все это время деревья медленно ползли за нашими спинами, съедая дорогу и наш шанс вернуться назад. Их корни арками поднимались над тропой, перегораживая ее, сухие, рухнувшие стволы путались в разлапистых кронах соседей, колючий кустарник прямо на глазах прорастал сквозь тропу.

– Дороги назад нет, – побелевшими губами шепнула я, и резко обернулась, уже готовясь и впереди увидеть ту же картину. Но тропа ровно вела вперед, на ее обочине рос огромный разлапистый можжевельник – сквозь туман его очертания казались силуэтом огромного многорукого чудовища.

– Мы это с самого начала знали, – отдышавшись, сказал охотник. – Так что мы либо дойдем до сада Жар-Птицы, либо присоединимся к ним, – он махнул рукой в сторону костей.

Вот уж что меня не прельщало, так умирать здесь от голода и жажды. В который раз предложив охотнику помощь, и в который же раз получив категорический отказ, я быстро пошла вперед.

Теперь деревья не скрывались, размахивали ветвями при полном безветрии. Они скрипели и шуршали, словно переговаривались и обсуждали нас. Моя мнительность достигла такой степени, что мне чудилось, что они делают ставки, как далеко мы заберемся. Честно говоря, это не лучшим образом сказывалось на боевом духе.

Кости под ногами попадались уже на каждом шагу, некоторые сразу же рассыпались в прах, другие откатывались в сторону, если мы о них спотыкались. Однажды попался почти целый скелет в истлевших обносках, в которых угадывалась богатая одежда, рядом лежал проржавевший насквозь кинжал. На грудной клетке тускло блестела подвеска – алый камень в почерневшей от времени оправе. Впечатление портило только отсутствие черепа и части позвонков – словно его оторвали и унесли.

– Интересно, – я повертела в руках кинжал, но отбросила обратно на землю: перетянутая кожаными ремешками рукоять словно пропиталась чем-то липким. – Огромное чудище нападает на путников или приходит, когда они уже умрут?

– Не знаю, – охотник предпочел вообще обойти тело по дуге, насколько позволяла тропа, – не похоже, чтобы тела кто-то ел.

– О, это меня, конечно же, успокаивает! – Я пропустила спутников вперед, а сама, сделав вид, что поправляю сапог, сдернула со скелета подвеску. Старые кости тревожить негоже, но мне нестерпимо захотелось обладать этим простеньким камушком, словно ценнее его не было ничего на земле. Странно: раньше я всегда была равнодушна к безделушкам.

Охотник только пожал плечами. На черной тропе он был бессилен, ибо не простой лес окружал нас. Казалось, что каждый шаг выпивает из него жизнь, и вскоре он снова отстал. Я даже спросила, зачем же он пошел с нами на верную смерть, но он не ответил, только улыбнулся. Я старалась не смотреть в его лицо: меня пугали бельма, превращавшие глаза в пластмассовые шарики, неживые и невыразительные. Позже, через несколько десятков шагов он едва слышно сказал мне в спину, что у него не было выбора.

Я даже не была уверена, что мне не послышалось.

Чем дальше мы пробирались, тем агрессивнее становился лес. Деревья теперь не просто размахивали ветвями, а пытались хлестнуть по лицу и выбить глаза, корни постоянно подворачивались под ноги, приходилось внимательно смотреть, куда наступаешь, чтобы не полететь кувырком. Особенно доставалось охотнику: здешний лес его не любил. Нам с волком приходилось по очереди тащить его, взвалив на себя. Вернее, тащил его волк, умудрявшийся успешно уворачиваться от веток с ношей, я же могла только подставить охотнику плечо, а ковылять ему приходилось самостоятельно.

В постоянном скрипе ветвей и гулком шуме сухих крон мы не сразу расслышали посторонний звук. Охотник насторожился первым, попросил остановиться. Прижавшись ухом к земле, я расслышала всхлипывающий вой, доносящийся словно из подземной пещеры.

– Ты уверен, что нам нужно искать источник? – я встала, отряхиваясь, и едва не пропустила удар веткой по голове. Кряжистый дуб у самой тропы зловеще скрипел и качался, словно пытался упасть и раздавить нас.