Роберт Блох - Рассказы. Том 1. Мифология.

На мгновение он застыл прямо посреди клетки, в то время как в десяти футах от него беспокойно рыскали дикие глаза, крадучись выгибались дикие тела, и устрашающе ревели дикие глотки. Вдруг от остальных отделился один леопард и стал медленно подкрадываться на брюхе. Это был большой кот, вошедший первым. Зарофф смотрел на него с покрасневшим лицом. Внешне тело зверя казалось расслабленным, но тем не менее он скользил вперед, яростно мотая хвостом.

Леопард прыгнул без предупреждения. Он взмыл в воздух прямо над плечами Зароффа; раскрытая красная пасть, свирепо растопыренные когти, готовые раздирать и рвать, убивать и уничтожать. Какой бы быстрой ни была атака, Зарофф этого ждал. Его рука метнулась вперед, выпуская ремешок кнута. Извернувшись в воздухе, плеть по-змеиному зашипела. Ее тяжелый, массивный конец плавно скрутился вокруг пятнистого хищника, охватив рыжую шею и повергнув его тело на землю, где он пролежал, хрипя и задыхаясь несколько мгновений. Тем временем другие кошки перешли к противоположной стороне клетки. Зарофф, взмокший и тяжело дышащий, повернул голову к нам — и улыбнулся!

Затем началась самая удивительная дрессура животных в истории цирка. В то время как старик и я дрожали, а помощники ахали в трепете, Зарофф, с одним кнутом в руке, так удивительно испытывал возможности этих животных, что они перешли границы доверия. Звери выполняли все, кроме полетов. Балансировка, жонглирование, прыжки, группировка — было использовано и улучшено все, что есть в обычном репертуаре шоу диких животных. При звуке кнута Зароффа каждая кошка занимала свое место. Несмотря на рычание, попытки огрызнуться и очевидное старание ударить дрессировщика со своих мест, звери подчинялись ему прекрасно. Это было замечательное зрелище, и я вздохнул с облегчением, когда все закончилось. Старик восторженно вскрикивал. Конечно, капитан Зарофф сделал бы историческое шоу! Каким образом он получил новых кошек, достаточно умных, чтобы поддаваться такой дрессуре, как эта, было тайной. Зарофф проявлял большую неосторожность. Нехорошо было входить в клетку только с кнутом.

После того, как мы покинули ипподром, я пошел в дирекцию, чтобы покурить в тишине. Почему-то я не мог согласиться со стариком. Несомненно, репетиция была хорошей, но в ней было что-то странное, требующее прояснения.

Для начала, я знаю о большом ограждении достаточно, чтобы понять, что ни один дрессировщик не мог сделать то, что проделал Зарофф, когда животные настроены к нему агрессивно. Акт выстраивается очень медленно, по одному животному за раз; ибо укротитель должен внушить доверие и уважение в умы своих подопечных. Обучение трюкам — это задача, основанная на любви к учителю. Но леопарды ненавидели Зароффа — ненавидели его и боялись! Зарофф тоже знал, что они опасны и недружелюбны. Даже хорошо обученный леопард никогда не станет таким ручным, какими могут быть лев или медведь. И несмотря на это знание, капитан оказался достаточно глуп, чтобы не пользоваться стулом.

Несомненно, здесь крылась какая-то тайна. Новые африканские леопарды и иностранный тренер, не жалующий посторонних. Частные клетки для зверей, и специальный помощник. Замечательный акт, красиво выполненный не укрощенными зверями, которые открыто враждебны к своему дрессировщику. Я припомнил некоторые слухи, во множестве витавшие вокруг Зароффа и его кошек. Что-то о странных приключениях в Африке. Ой, ну это все ерунда — человек был просто умелым укротителем. Но даже умелый укротитель не может заставить своих животных работать так грамотно. Все это было очень странно. Я решил понаблюдать за ним и подождать, пока что-нибудь появится. Долго мне ждать не пришлось.

Через три дня прибыли Убанги. Они были подписаны на выступление в Нью-Йорке и отправлены на юг под личным присмотром самого Калпера. Для меня они оказались горьким разочарованием.

Шесть маленьких робких чернокожих; трое мужчин и три женщины — их единственная экзотическая особенность — широко распространенная деформация губ, что подарила им рты выдающиеся почти на фут от их лиц. Даже эта варварская черта выглядела до нелепости уныло, так как все шестеро носили американскую одежду. Представьте себе жителей Гарлема с губами в фут длиной и шириной восемь дюймов, и у вас сложится картина того, что я видел.

Но старик остался доволен. У Убанги должно быть специальное помещение. Их переводчик был здесь? Он верил, что никто из них не пострадал от лишений в пути. Он надеялся, что они найдут жилье достаточно комфортным. Перед лицом всего этого сияния черные хранили нервное молчание. Они без слов дали понять, чтобы их отвели в свои спальные комнаты. В течение следующих нескольких дней Убанги заставили нас попотеть. Мы не только в полной мере пытались объяснить им их роль в спектакле через переводчика, но и были вынуждены бороться с действительно глубоким невежеством. Они, очевидно, понимали значение денег — доллары означали франки, а франки означали роскошь на побережье Кот-д'Ивуара. Вот почему они подписались. Но насчет своих обязанностей они пребывали в полной темноте. Лично у меня не появилось никакого энтузиазма на протяжении всего этого предприятия. Бедные дикари были недовольны, недоволен был старик, а перспективы прибыли выглядели неопределенно. Но старику пришлось потушить фейерверк.

Он решил устроить одну из предварительных репетиций, и привлек к ней Убанги. Там они действительно смогли увидеть цирк, и, возможно, после этого им будет легче все понять. Мне идея не понравилась, но она была выполнена. Шестеро чернокожих заняли один из наблюдательных балконов, и шоу продолжалось.

Сначала все шло достаточно гладко. Даже дикарь может инстинктивно оценить привлекательность клоунского юмора и понять ловкость воздушных акробатов. Они сияли как беззаботные дети и постоянно болтали между собой.

Я ждал Зароффа. Я знал, что в течение последних нескольких дней он очень долго репетировал, и стремился наблюдать за изменениями или улучшениями в своем акте. Остальные тоже ждали. Они никогда не видели его работу, и слухи только разожгли их любопытство.

Акт продолжался. На протяжении пятнадцати минут все взгляды прилипли к той стальной клетке. В тот день Зарофф превзошел себя. Его кнут щелкал бесконечно, он испытывал хищников таким образом, чтобы держать внимание каждого прикованным к арене.

Наконец, когда кашляющие и рычащие леопарды, рысцой пробежали по подмосткам в свои клетки, босс и я повернулись к Убанги, чтобы увидеть их реакцию. Она не замедлила себя ждать. Вся группа с волнением увещевала друг друга на своем балконе. Наконец они подошли к нам, во главе со своим переводчиком. Отвратительно, объявил он, труппа не будет играть в шоу; они увольняются. Кроме того, он не стал бы вдаваться в дальнейшие объяснения, за исключением того, что Убанги не волновал капитан Зарофф и его номер.