Эдвард Ли - Вырванные Cтраницы из Путевого Журнала

— Видишь, видишь, — задыхаясь, произнесла альбиноска, оседлав меня и прижавшись голым пахом к моему голому животу, — мы просто не можем этого допустить. Ты не можешь уйти, не трахнув нас. Ты же герой! Нам нужно твое семя , Говард.

В лунном свете я уставился на ее лицо, которое теперь порозовело от возбуждения, как и ее груди и верхние части рук, в то время как остальная ее часть оставалась очаровательно-белой. Ее соски теперь торчали, конечно, как небольшие колышки.

— В конце концов, МНЕ нужно твоё семя!

— М… м… мое семя ?

— О, конечно , детка! — она ответила голосом, похожим на теплую, экзотическую жидкость, в то время как рты и языки все еще омывали мою грудь, а другие руки гладили мои ноги. — Сюда никогда не забредает никто особенный…

— Уверяю вас, мисс, во мне нет ничего особенного. Вы должны увидеть отзывы на мои публикации…

— …а потом вдруг появляешься ты и ловишь эту чертову дрянь, болотную сволочь, которая сделала это ужасное дело. Говард, ты первый герой, которого мы видим!

Опять это!

— В самом деле, девочки, вы очень красивы; если бы было хоть одно слово, которое я мог бы счесть достаточно точным, чтобы применить его к физической красоте всех вас… это было бы слово превосходной степени …

Толпа лиц, смотревших вниз, разразилась громким смехом.

— А теперь помолчи со своими причудливыми словами, — проворковала альбиноска. Ее глаза, казалось, даже светились пугающе красным. — Просто иди и дай нам то, что нам нужно. Не могу поверить , что ты не хочешь нас.

Еще одно лицо, парящее над великолепными грудями, заметьте, устремилось вперед, в лунный свет, и с беспокойством подметило:

— Ты же не гомик, странный мальчик. А ну отвечай!

— Уверяю вас, дамы, — нахмурился я, — я, бесспорно, не склонен к подобным суждениям.

— Он прав! — воскликнула другая, большеглазая — и — большегрудая — блондинка.

Другая ответила ей прелестным, певучим голосом:

— Ну, так чего же мы ждём, святое вечное дерьмо !

Еще одна просто завизжала от радости.

— Бличи! — завизжала другая. — Убери от него свою задницу, чтобы мы все видели!

Подсвеченная лучом лунного света, альбиноска — «Бличи», как мене теперь сказали, — начала подниматься из своего неуклюжего, но не неприятного седла, беглый лунный свет превратил ее растрепанные кудрявые волосы в орфическую ауру сексуального духа; и когда она отступила в сторону…

Реакция остальных женщин не могла быть более радостной. Восклицания самого пронзительного и головокружительного одобрения вырвались из каждого чувственного рта.

— Господи, черт возьми! Он огромен!

— Он похож на бритую ласку, правда! — прохихикал кто-то.

— Этот герой обзавелся собственной буровой установкой , не так ли?

— Там достаточно добротного мяса , чтобы повесить его в проклятой коптильне!

Я не мог понять, что означает данное замечание, но затем другая вскрикнула и выпалила:

— Да это самый большой и заебатый член , какой я когда-либо видела в своей жизни !

Нелепо. Очевидно, они имели в виду размеры моих гениталий, хотя я совершенно уверен, что ничего особенного в них не было. Они, должно быть, говорили такие вещи только из вежливости к гостю…

Теперь альбиноска Бличи, стояла надо мной, её босые ноги были по обе стороны от моих бедер, руки она держала на своих бедрах , и она смотрела вниз красными глазами в тусклом лунном свете и мурлыкала, как кошка. Мои глаза медленно скользнули вверх, изучая каждую заметную деталь ее роскошного тела. Она была как башня из слоновой кости из самой сочной, опьяняющей женской плоти.

— Говард, ты… я говорю, что ты просто нечто, вот ты кто. Как глоток свежего воздуха, пришедший в эту дыру в дерьме. Герой…

Я закатил глаза.

— Мисс, со всей серьезностью, я не …

— …и умён, как хлыст, и весь полон больших выдуманных городских слов…

— Признаюсь, я немного начитанный, я учился с четырех лет. Видите ли, меня рано научили читать, а также у меня была врожденная склонность к чтению…

— …и красивый …

Безмолвие поразило меня, как молния.

— …и у тебя член больше, чем у кого-либо в этом клане !

У меня перехватило дыхание. Неужели это правда? Нет! Это была всего лишь любезность. Тем не менее, я здесь не для того, чтобы выслушивать комплименты (и не для того, чтобы меня насиловала стая молодых женщин, настолько привлекательных , что они существовали как карикатуры на женское желание)! Случай привел меня сюда, случайность и только. Все, что отягощало мой разум — Блисс — было отдано какому-то подсознательному хранилищу во время происходящего безумия, свидетелем которого я только что стал.

Блисс, — с отчаянием подумал я. — От чего она теперь страдает? О чем она только думала? — И вот я лежу со спущенными штанами и обнаженными гениталиями перед толпой голых девушек-«крикеров».

Никогда еще мне не было так стыдно.

— Дамы, я должен идти! — воскликнул я самым сильным голосом, а затем собрал все свои силы, чтобы разорвать узы стольких рук, крепко держащих меня на земле.

Я не сдвинулся с места, и хихиканье разлетелось, как ночные птицы.

— Ты никуда не пойдешь, Говард, — пробормотала Бличи. — Если ты не собираешься давать нам своё семя, мы просто должны забрать его сами… но что ты должен понять, милый, так это то, что мы принимаем это с достаточной благодарностью.

Интересный способ узаконить похищение, заключение в «тюрьму» и, якобы, насильственное привлечение плотского знания к невольной жертве.

— Пожалуйста, поймите, благородные дамы, — взмолился я, — моя совесть, если хотите знать, связана с другой женщиной. Я уверен, что не смогу… выполнить…

Еще один громкий смех поднялся, как инопланетный прибой. Широкобедрая, с заглушенными сосками и совершенно ошеломляющая брюнетка хихикнула, указывая вниз.

— Не хочешь, да? Тогда почему твой «дятел» такой же твердый, как столб у ограды?

Я не смог придумать ответа.

— По очереди, девочки, — приказала альбиноска (произнося слово «очереди» как «ошшэреди» ), затем шлепнула своим красивым пахом вниз на мою эрекцию и завизжала.

С мучительной медлительностью она оседлала моё интимное место. Ощущение было, надо признать, весьма приятным.

— Не смей так говорить, детка. Просто дай нам немного поприседать. Просто дай каждой из нас по чуть-чуть, ладно?

— Уверяю вас, я не понимаю, что вы имеете в виду!

Ее глаза закатились, как у одержимого демоном, и стон, вырвавшийся из горла Бличи, казался не от мира сего.

— Ах, милый! Бля-я-ядь, Говард… Никогда не чувствовала себя так хорошо, как сейчас!