Иван Белов - Заступа

— То-то, — бес направился к Лукерье колченогой походкой, оставляя когтями глубокие царапины на полу.

Рух уставился на Иону, кося глаза на пищаль.

— Чего стоишь, идиот? Заберет он бабу твою и тебя заберет.

Иона, растерянный, перепуганный до смерти, сломленный, замер с разявленным ртом.

Демон доковылял до Лукерьи и уткнулся в невидимую стену, лапищи зашарили в воздухе, ощупывая препятствие. Рух улыбнулся. Кто умный? Бучила умный. Загодя начертил защитный круг солью, ножом из небесного железа и кровью черной козы. Последняя стена против тьмы.

Демон резко повернул морщинистую башку, глаза полыхнули багровым огнем.

— Убери!

— Ого, про круг — то я и забыл! — всполошился Бучила и бросился устранять препятствие, одарив Иону испепеляющим взглядом. — Это я мигом!

— Нравится людишкам прислуживать? — насмешливо осведомился бес.

Рух, нагнувшись смахнуть черту, застыл и парировал:

— Матушка не жаловалась твоя.

Демон глухо зарычал, крылья дернулись, когтистая лапа молниеносно сцапала Бучилу за горло.

— Повтори, — бес притянул жертву и Рух едва не сблевал от тухлой вони из черного рта.

— Лапы убери, хвостатый, — Бучила одной рукой раскрыл когтистую хватку и внутренне возликовал. Бес, промыкавшись в мертвеце, и правда здорово ослабел, можно с ним справиться, если б не договор…

— После поговорим, — бес нехотя убрал лапу. — Круг убе…

Демон опрокинулся рылом вперед, наткнулся на невидимую стену и упал на колени. Позади белела перекошенная морда Ионы, огревшего беса со всего маху серебряным распятием между крыл. Священник был страшен — расхристанный, обезумевший, злой, волосы на голове встали дыбом, борода растрепалась. Раскалившийся крест с грохотом выпал из рук.

— Пищаль тащи, полудурок! Пищаль! — заорал Рух, откатываясь в сторону. Бес ревел от боли и ярости.

Иона опомнился, мелко семеня сбегал к дверям и вернулся с волкомейкой в дрожащих руках. Огнебойную науку монах усвоил сполна. В пламени раздуваемого фитиля на миг высветились налитые кровью глаза. Зашипело, слепящая вспышка высветила иконы. Беса швырнуло, размазало по стене, он истошно завыл, барахтаясь на полу и раздирая когтями рваные раны. Серебро беспощадно прожигало нутро.

Бучила чудом ушел от картечи и глянул через плечо. Лукерья продолжала читать, заткнув уши и раскачиваясь как пьяная. Иона клацал серпентином, забыв о перезарядке и что-то орал. Ну точно дурак, далеко по церковной части пойдет. Бес дымился и полз к высаженным дверям, Иона впав в неистовство, догнал его в три огромных прыжка, перехватил волкомейку за ствол и принялся херачить демона прикладом почем попало, трещали сломанные кости, повисло порванное крыло, волочась по полу скомканной тряпкой. Бес отмахнулся, Иона отлетел пушиной, шмякнулся со всего маху и тут же вскочил, сплевывая повисшую на подбородке кровь. Берсерк драный. Монах, потеряв пищаль, испустил яростно-писклявый боевой клич и с разбегу прыгнул бесу на спину ногами вперед. Бучила лишь руками всплеснул. Во дает, совсем озверел! И откуда взялось? В тихом омуте…

Демон полз к выходу, подтягиваясь передними лапами, стремясь убраться в стылою темноту, найти берлогу и зализать страшные раны. Уголья глаз на миг зацепились за Руха и бес умоляюще прошептал:

— П-помоги…

— Ага, уже бегу, — ухмыльнулся Бучила.

— Договоррр…

— Подотрись договором своим. Он мне не велит рога тебе обломать, а другим-то пожалуйста.

Иона вооружился массивным подсвечником, размахнулся, но подступивший Бучила перехватил руку. Поп дернулся, заворчал, попытался ударить вампира свободным кулаком и резко остановился, в глазах появилась осмысленность, смывая кровавую пелену.

— Ты отдохни, не силуй себя, — вкрадчиво улыбнулся Бучила. — Беса просто не взять, всего истыкай, на части порви, все одно оклемается.

— И чего делать? — заорал обуреваемый жаждой убийства Иона. Настоящий воин Христов.

— А ничего, есть тут у меня умельцы одни, — подмигнул Рух.

Бес переполз через порог, подтянул отказавшие задние лапы и тяжело свалился с паперти вниз мешаниной обоженной плоти, сломанных костей и порванных крыл.

Бучила вышел следом, брезгливо обходя подтеки черной, дурно пахнущей крови и свистнул в два пальца. В темноте, среди угрюмых надгробий, проявились низкие тени. Фигуры поплыли в полосах промозглого хмельного тумана, превратившись в хмурых, неразговорчивых домовых, увешанных оружием с ног до головы. Рух узнал вредного Мирошку и того второго, чье имя совсем позабыл. Домовых было больше десятка.

— Вот теперь тебе будет заноза в заднице, саженной длинны, — посочувствовал демону Рух. Бес сдавленно зарычал, силясь подняться на подламывающихся руках.

Из толпы домовых степенно вышел Авдей Беспута со свертком в руках, поглядел на беса и пробасил:

— Этот, что ль?

— Этот, — кивнул Бучила. — Племяша твоего загубил и ребенка украл.

— Хорошо, — Авдей бородой указал своим. — Забирайте, ребяты.

Бес вскинулся, заорал, готовясь подороже продать свою жизнь, но битвы не вышло. Домовые заработали увесистыми резными дубинками, сильные удары бросили демона ниц. Молчаливые коротышки подхватили жертву под руки и потащили за церковь.

— Моя воля, я б его неделю на куски распускал, — пожалился Авдей.

— Времени нет, — развел руками Бучила.

— Уговор есть уговор, — Авдей недовольно запыхтел. — Натешиться не даешь. На, твое.

Он бросил сверток, Рух поймал на лету. Ткань развернулась, приоткрыв сморщенное личико подменыша.

— Забавная какая зверуха, — сказал Авдей. — Всего на денек ты мне ее на сохранение дал, а я как к родному душой прикипел. Ножиком тычу, а он ножками сучит и улыбка до самых ушей. Ну бывай, Заступа, некогда мне.

Главный нелюдовский домовой вразвалочку скрылся во тьме. Иона дернулся было за ним, но Рух удержал, шепнув на ухо:

— Не стоит на это смотреть, досталась падле самая поганая смерть.

— А это и правда бес? — голос Ионы дрожал. — Ни рогов, ни копыт, ни поросячьего пятака.

— Много ты понимаешь, — обиделся Рух. — Черти с рогами и копытами только в книжках твоих, потому как ни один пачкун бумажный, живого беса в глаза не видал. А ты зрил, за это мне спасибо скажи.

Он увлек монаха в церковь, звезды блекли, небо на востоке, за изломом черных лесов, пронзила светлая полоса. Свежий ветер ворвавшийся в храм разогнал вонь серы, горелой плоти и протухшей воды. Лукерья завалилась на бок в охранном круге и молилась почти неслышно. «Ну вот, теперь точно вдова», — неуместно подумал Бучила. Его немножко трясло, ноги подкашивались. На погосте истошно выл и визжал раздираемый по косточкам бес. Так кричат если шкуру сдирают живьем или льют на темечко кипящий свинец. Домовые мастера в таковских делах, не дай Боже им когда дороженьку перейти, лучше заранее руки на себя наложить. Село полыхнуло собачьим воем, лаем и скулежом. В Нелюдово выдалась беспокойная ночь.