Джо Лансдейл - Бог Лезвий

Оставалась одна-единственная проблема – Дрейтон.

Какое-то время Лерой чувствовал, что присутствие Дрейтона приемлемо, потому что в школе оно обеспечивало ему своего рода ручного зверька, кого-то, на кого он мог смотреть свысока и унижать, но притом – чувствовать связь. А когда Вильям принял его в компанию, жестконогий Лероев псевдобрат стал слишком похож на рану, которая никак не заживет.

Однажды на стоянке Лерой курил на пару с Вильямом – не потому, что курево ему нравилось, а потому, что знал: сигареты делают Вильяма крутым. И посему думал, что они придадут ему крутизны. Тогда Вильям и спросил:

– Кто этот маленький дебил, с которым я вижу тебя время от времени, инвалид?

– Он живет со мной.

– Видок у него незачетный, «четырехглазка». Коли водишься со мной, у тебя все должно быть зачетным. Мне два прыща на жопе не нужны. Не знаю сам, зачем мне один – понимаешь, к чему клоню?

– Конечно, Вильям. Конечно.

– Моя домашка у тебя?

– Ага.

– Не всю хоть сделал? Надо пропускать, а то поймут, что я жульничаю.

– Наши домашки не похожи, – сказал Лерой, роясь в рюкзаке и доставая тетрадь. – Я вроде твой почерк неплохо скопировал.

Вильям взял тетрадку и придирчиво уставился на нее.

– Вот ботан гнилозадый, а в обложку чего ее не обул?

– Погоди! У меня есть обложки. Сейчас.

Когда с «обуванием» покончили, Вильям соизволил пролистать работу:

– Выглядит неплохо.

– Спасибо, – козырнул Лерой. – Я очень старался.

– Еще бы ты не старался, – хмыкнул Вильям.

Так Лерой стал отдаляться от Дрейтона. Во время ланча они больше не садились вместе – Лерой подсаживался к Вильяму и друзьям оного. В той компании над ним подшучивали, иногда поколачивали и ставили подножки, но Дрейтон с ними сидеть не мог, и это был большой плюс.

Лерой заработал дополнительные очки, когда Дрейтон промаршировал к нему на своих жестких ногах с недоумением в глазах, надеясь, видимо, что ему разрешат подсесть. Когда недобрат подрулил к столу, он выставил ногу – и Дрейтон растянулся на полу. Содержимое его подноса разметалось по всей столовой.

Под звуки всеобщего веселья Дрейтон кое-как поднялся – никто не подал ему руки, – собрал осколки и ошметки и, подергивая плечами, побрел в дальний конец столовой. А Вильям протянул Лерою кулак, Лерой в ответ протянул свой, и они дружно стукнулись костяшками.

Лероя приняли. Это была победа.

Вечером того же дня Дрейтон уселся в их комнате спиной к стене, вытянув увечные ноги перед собой. Таким его застал Лерой, выйдя из душа и поднявшись наверх. Сначала он решил, что убогий упал и не может подняться, но Дрейтон не стал просить о помощи. Подняв к нему глаза, он просто спросил:

– Почему, Лерой? Почему ты это сделал?

– Сделал что?

– Ты знаешь, о чем я.

– Ну да. Знаю. Просто потому, что я могу.

За месяц Дрейтон сильно изменился. Теперь он не пытался притворяться, что дружба с Лероем ему важна. Рядом с ним он всегда держался угрюмо и отказался от одной кровати – спать стал на одеяле у дальней стены. Лерой не возражал – во-первых, кровать снова целиком принадлежала ему, во-вторых, не приходилось поддерживать с Дрейтоном общение в школе. Смотреть на него теперь было все равно, что пялиться на призрака – вроде что-то есть, а вроде пустое место.

Но кое-что любопытное в этом призраке было.

Как-то раз, проснувшись среди ночи, Лерой понял, что Дрейтона в комнате нет. Волноваться он не стал – решил, что калека поперся в ванную, – но следующей ночью все повторилось, и из-за чуть приоткрытого окна в этот раз донеслось бряцанье подпорок для ног. Встав с кровати, Лерой выглянул наружу. Луна светила тускло, но на подъездной дорожке он различил фигуру Дрейтона, движущуюся с непривычной прытью. Лерой следил за недобратом, пока темнота не поглотила его.

Может, попадет под машину , пронеслась в голове беззаботная мысль. Или кто-нибудь его похитит. Может, в городке у кого-то пунктик на инвалидах. Если так – весьма кстати, потому что на своих ходулях Дрейтон далеко от маньяка не убежит. Его либо убьют, либо изнасилуют.

Лерой не смог с ходу представить, что творится в голове у извращенца, которому захотелось бы отведать Дрейтона. Пожалуй, это должен быть робот. Кто-то, сделанный из стали. Железку-то может к железке привлечет. Но всегда остается сценарий с убийством. Убить Дрейтона мог любой псих, которому не по душе калеки.

Оставалось надеяться и молиться, что так и будет.

Лерой, позевывая, вернулся в кровать.

Однажды, проснувшись поздно ночью, он обнаружил, что Дрейтон сидит в углу их комнаты на табуретке. Той самой, на которой перед отлетом в ад сидел его отец. Над ним горела лампа, утлый рюкзак покоился меж его закованных в металл ног. Дрейтон что-то искал внутри. Лерой приподнялся на подушках и с отстраненным любопытством уставился на парня. Смешно, но еще вчера эта комната целиком принадлежала ему и была такой большой, а теперь он вынужден ее делить… И она стала заметно меньше.

– Что ты делаешь? – спросил Лерой.

– Ищу кое-что, – ответил Дрейтон, не поднимая глаз.

– У тебя тут всяко не чемодан перебежчика. Хотел бы что-то найти – нашел бы вмиг.

– Уже нашел, не волнуйся.

На глазах у Лероя Дрейтон достал продолговатый деревянный футлярчик.

– Это что?

– Кое-что от моего папы.

– Что именно?

– Бритва.

– Вроде той, которой он мамку твою и себя распотрошил?

– Та самая.

– Не может быть.

– Может. Это она. – Дрейтон поставил футлярчик на коленку.

– Говорю тебе, не может быть, Металлолом. Ее даже копы не нашли.

– А я нашел.

– Ты ходил в дом? – Лерой знал, что ходил. Где еще он достал табуретку? И все же сам факт ошеломлял.

– Да, – кивнул Дрейтон. – Я там был.

– Вот куда ты ходил ночью.

Дрейтон снова кивнул, открыл футляр и извлек бритву. Даже со своего места на кровати Лерою было хорошо видно лезвие – бурое от засохшей крови.

– Твою мать, – протянул он.

– Он перерезал себе глотку, вернул бритву в футляр и спрятал ее в тайнике за стеной кладовки.

– Мы же были в кладовке. И полиция тоже. Нет там тайника!

– Они плохо искали. Стены обшиты, но в одном месте обшивка отходит. Там есть маленькая ниша. Туда он ее засунул. Потом сел на табуретку и умер.

– Так говоришь, будто знаешь наверняка, что так и было.

– Я знаю . Так и было.

– С перерезанной глоткой он не смог бы ничего и никуда спрятать, сам знаешь.

– Но он смог. Ты знаешь про одиннадцать измерений?

– Ты о чем?

– Их одиннадцать, и они сталкиваются. Или встревают одно в другое, но так бывает редко. Эти столкновения и встревания происходят с огромной силой. Возможно, когда-то именно так случился Большой взрыв – из-за слияния материй нескольких разных измерений. Они существуют одновременно с нашим, и мы не можем ни потрогать их, ни увидеть – разве что при столкновениях и встреваниях…