Артур Шайдуллин - Шрамы на сердце

— Надеюсь, в этой пробирке вакцина. Меня страшит перспектива становления марионеткой монстра в двадцать стадионов, — сказал Матвей, откашлявшись в кулак. — Что будем делать?

— Пока не знаю. Но я уверен, тревога была объявлена не по нашу душу.

— Откуда такая уверенность? — спросил Матвей, растирая мазь по всей руке.

— Если бы нас обнаружили, нам бы не дали так уйти. Приказали снять маски, устроили бы проверку. Начали преследование, в конце концов. Полагаю, у них случилось какое-то происшествие. Может внештатная ситуация или пожар.

— Пожар? Кажется, у меня есть идея, — Матвей вернул тюбик с мазью в карман и достал зажигалку. — Что если нам устроить пожар и в переполохе забрать Виктора? Внутри они потушат его быстро, а вот снаружи…

— Это хорошая мысль, — согласился Эмиль, — у меня есть немного бензина. Хотя я по-прежнему думаю, что нам лучше уехать. Они с ним нечего не сделают. Не убивать же его. Времени у нас мало. Нам нужно время вернуться домой. Некоторое время уйдет на изучение этой дряни в пробирке. Моя жена отлично в этом разбирается. А если мы не успеем и ты… тебе не станет плохо в самолете?

— Давай, по крайней мере, попытаемся.

Они приготовили несколько бутылок с зажигательной смесью. Эмиль опасался, что в планы мог вмешаться начавшийся дождь. К полусфере они подбирались с той стороны, где не было окон. На вышке по-прежнему стояли двое. Рабочие завершали установки второй.

В попытке подобраться к окну на расстояние броска, Эмиль едва не выдал себя — из кармана выпала бутылка и упала на камень. В округе было достаточно звуков — стук топора, жужжание пилы и гул работающего трактора — но отличающийся звук мог привлечь внимание.

Вой сирены вынудил двоицу вернуться на дно оврага. Они спрятались за небольшим валуном и изредка смотрели наверх с помощью небольшого зеркальца.

Холодная гладь камня ощутимо снижала боль и зуд. Матвей прижался к нему всей спиной. Приятная дрожь пробежала по его телу, и, повинуясь облегчению, писатель закрыл глаза.

— Черт… Вот и все… — успел сдавленно произнести Эмиль, прежде чем дым молочного цвета окутал их.

Закрыв лица рукавом, двоица бросилась в бег. Но удушающий газ неумолимо проникал в легкие. Казалось, они становились деревянными на выдохе, не давая возможность сделать хотя бы глоток воздуха. Матвей упал навзничь, едва пробежав около тридцати метров. Взваливший его на плечи, Эмиль рухнул сначала на колени. Аккуратно уложив писателя, он сел рядом с писателем, и вдохнул газ.

Вы когда-нибудь ездили на трамвае? Сидя на этих жестких сидениях, прислонившись к перпендикулярным полу спинкам. О! Не забудьте купить билет, гражданин, на линии работает контроль. Лучше выбрать место рядом с окном.

Трамвай? В общественном транспорте не должно пахнуть нашатырем.

Твердый стул и связанные за спиной руки. Ноет спина. Ужасно сильно болит голова, словно ее заполнили свинцом. Она тяжела и беспомощно висит на груди. Кто-то бьет по щекам.

(Гражданин, это конечная остановка, проснитесь!)

— Вот и замечательно! Полковник он очнулся! — голос мужчины приблизился. Голова, грубо поднятая за волосы, заболела еще сильнее.

Сквозь молочную пелену, закрывавшую глаза, Матвей разглядел седоволосого мужчину в камуфляжной форме.

— Так, Матвей Данилевский. Как вы себя чувствуете? — спросил полковник.

Писатель хотел ответить, но сумел лишь выдавить что-то невнятное. Другой мужчина, хлеставший Матвея по щекам, посветил фонариком в зрачки.

— Чувствительность еще не восстановилась, — сказал мужчина, облаченный в белый халат. — Дела ваши плохи, господин Данилевский. Инкубационный период в самом разгаре и проходит весьма впечатляющими темпами.

— Другой вопрос: зачем вы здесь? — полковник сел за стол. — Доктор, дайте ему попить, у нас нет времени на длительную реабилитацию.

Матвей хотел припасть к краю кружки с водой, но схваченные коркой губы не слушались. Доктор достал из ящика стола трубку и заботливо напоил писателя. Затем взял заполненный шприц.

— Это экспериментальный препарат и нам неизвестны побочные действия. Но, думаю, у вас нет выбора, — доктор натер руку Матвея спиртом и ввел жидкость в вену.

— Мы искали вакцину, — произнес писатель, после того онемевшие губы удалось сложить в трубочку.

— Ваш товарищ говорил тоже самое. Но у третьего… — полковник взял в руки лист бумаги, — Бахманова Виктора Анатольевича были изъяты видеокамера, фотоаппарат, граната и крупная сумма денег. Американские доллары. Такую сумму журналист может заработать за два-три года работы, и то, только в том случае, если он крут как Отар Кушанашвили. — Военный особо нарочито засмеялся, посчитав свое сравнение очень удачным и смешным. — Ваши товарищи не дали вразумительного ответа. Вакцина нужна вам, это понятно. Но какие цели преследовали Аскаров и Бахманов? Я не думаю, что Бахманов ради сенсации решился бы идти в такой поход. У этого труса пороху не хватило бы. Если только ради денег… Едва ли Аскаров пошел бы еще в одну экспедицию в это место, после того как едва не погиб здесь. Ну, так что?

— Я не знаю, почему они решили ехать со мной, — ответил Матвей.

— Как давно вы знаете Бахманова?

— Мы учились вместе в университете.

— Предположим, вы не знаете, для чего прибыл сюда Бахманов. Но я уверен, вы знаете, для чего ему нужна была граната.

— Я не знаю. — Матвей хотел свесить отяжелевшую голову, но мужчина в белом халате поймал её за волосы.

Полковник задавал одни и те же вопросы, изменяя формулировку. Зуд отвердевшей корки, покрывшей уже почти все тело, стал мучительной пыткой. В ответ Матвей только стонал от боли, что приводило военного в ярость. Несколько раз полковник вскакивал со стула и набрасывался на писателя. Он без устали молотил кулаками по его лицу.

Устав, полковник сел в кресло и закинул ноги на стол. Он взглянул на потерявшего сознание Матвея и махнул рукой. Незаметно сидевший в углу солдат встал со стола и, обреченно выдохнув, унес Матвея.

Эмиль сидел на маленькой табуретке у кровати писателя. Когда Матвей открыл глаза, профессор смочил тряпку и вытер ему лицо.

— Я думал, они тебя живым не отпустят, — Эмиль грустно улыбнулся. — Как все вышло… Гады, пять зубов выбили. Ребра переломали. Оказалось, твой друг не только журналист. Он работает на кого-то еще. Предполагаю, он обещал кому-то образцы этого существа… или организма. Они хотят узнать кому. Тебя принесли двенадцать часов назад. И сразу забрали его.

Ты здоров. Зародыш в тебе умер. Они ампутировали твои руки. Доктор говорил, что другого выхода не было. — Эмиль легонько стянул простынь, — началась гангрена.