Василий Блюм - Лик Зверя

Из груди вырвался вздох облегчения. Ольга встала, прошлась по комнате, ощущая, как губы растягиваются в невольной улыбке. И все-таки зацепка найдена! Теперь дело за малым. Пройти по обнаруженной ниточке до нужной фигуры. Вполне возможно, что след оборвется, или окажется неверным. Но пока не стоит загадывать. Ведь, прежде, чем делать выводы, будут заданы вопросы и получены ответы. Обязательно получены. Ведь если ответа нет, значит вопрос задан не в той форме. А уж форму она постарается подобрать достойную.

Улыбка переросла в оскал, а глаза полыхнули огнем, когда Ольга устремилась к выходу. Рука уже коснулась двери, когда внимание привлек негромкий гул. Подброшенные хозяйкой, в печи наконец-то занялись угли. Ольга подошла ближе, распахнув дверцу, некоторое время смотрела на игру пламени. Налюбовавшись, она взяла кочергу, выгребла алые от жара куски на пол, отчего краска на половицах тут же начала вспучиваться и шипеть, а сами доски исходит черным дымом, после чего, не оглядываясь, покинула дом.

Телефон по-прежнему не отвечал и Ольга в досаде убрала мобильник. Сейчас как никогда уместно поговорить с Владимиром, расспросить, как давно знает врача, не замечал ли чего подозрительного, рассказать о возникших подозрениях, спросить совета. Но, не один раз оказывавший помощь, товарищ не отзывался.

Уже подъезжая к нужной остановке, Ольга сменила планы. Идея незамедлительно заявиться к врачу перестала казаться хорошей. Сумбур в мыслях не позволит задать верные вопросы, а бушующие в груди чувства отвлекут. Вместо того, чтобы наблюдать за малейшими изменениями в лице и поведении собеседника, что скажут намного больше любых слов, внимание сосредоточится на себе. Нужно остыть, успокоиться. Голова должна быть холодной, а руки послушными, чтобы не дрогнуть, если собеседник вдруг проявит упорство, и не захочет отвечать, или попытается скрыться. Да и лишние свидетели, ожидающие очереди в приемной, совсем не кстати.

Гуляя по городу, Ольга терпеливо дожидалась вечера. Исходив вдоль и поперек ближайшие скверы, она зашла в беляшную. Утолив голод горячими, только что приготовленными беляшами, Ольга двинулась дальше. На глаза попался ювелирный магазин. Едва за спиной затворилась дверь, отрезая от холодной, шумной улицы, внешний мир исчез. Секунду назад казавшиеся важными, дела отступили, а мысли рассыпались, из стройных логических цепочек разом превратившись в груды блестящих разноцветных осколков, отражающих искры драгоценных камней.

Прикрытые от пыли и жадных рук толстым стеклом витрины, весело искрятся камни, словно сотни глаз, подмигивают призывно. Выложенные на кусочках бархата, тускло желтеют кольца, большие и маленькие, толстые, почти в палец, и ажурные, будто сотканные из шелка. Тяжелые, словно и не драгоценности, а элементы древних рыцарских доспехов, широченные браслеты поражают массивными размерами.

Застывшими ручьями переливаются цепочки: белые, желтые, голубоватые. Замысловатые переплетения ожерелий с вкраплениями кроваво-красных камней сменяются угловатыми гранями печаток. Особняком выставлены кольца: круглые и овальные, с мельчайшими, едва заметными точками бриллиантов, и чудовищными ядовито-зелеными изумрудами. Кольца расположены так, будто кто-то сыпанул щедрой рукой, почти не глядя. Но за видимым беспорядком кроется кропотливый труд. В хаосе общей массы каждое изделие лежит особняком, так что даже мимолетный взгляд легко выхватывает указанный ценник, массу, пробу…

Словно попав в сказку, Ольга неторопливо бродила, останавливаясь возле витрин, подолгу вглядывалась в призывный блеск драгоценностей. В детском непосредственном желании, руки невольно тянутся взять прекрасное, поднести поближе, осмотреть все-все, чтобы не остался незамеченным ни единый, наложенный мастером, завиток.

Покинув магазин, Ольга некоторое время двигалась в забытьи, однако, следующая витрина вернула к жизни, пробудила очередной всплеск внимания. За подернутым инеем огромным стеклом выставка нижнего белья. Трусики и бюстгальтеры, сорочки и пеньюары. Невесомое, полупрозрачное, белье вызывает сильнейшее желание осмотреть, потрогать, примерить. Ощущая душевный подъем, Ольга устремилась в магазин. В сумочке, грея присутствием, дожидались очереди оставшиеся с зарплаты деньги.

Разохотившись, Ольга пошла по магазинам, благо, для того, чтобы перейти из одного в другой, хватало десятка шагов. Неторопливо двигаясь от одной витрины к другой, осматривая, ощупывая, оценивая бесконечные товары, Ольга так увлеклась, что спохватилась, лишь когда стемнело, а вывески призывно засверкали оставшимися с праздника гирляндами.

С трудом оторвав взгляд от очередной витрины, Ольга двинулась вдоль дороги, высматривая ближайший светофор. В конгломерат уличных запахов вкрались сладкие нотки, усилились, набрали мощь. Стараясь не смотреть в сторону витрин, Ольга продолжала упорно идти, когда из ближайшего кафе выпорхнула стайка девушек. Радостно вереща, девушки удалились, а секундой спустя запах накрыл волной. Шоколад и ваниль, жареные орешки и бисквиты. Казалось, в воздухе разом растворили целый кондитерский отдел. Ощущая голодные спазмы, Ольга пошла, а затем и побежала, спасаясь от сладкой напасти.

Вскоре попался и светофор. Миновав переход, Ольга некоторое время шла вдоль дороги, затем, сокращая путь, свернула во дворы и вскоре стояла напротив знакомой вывески. Доктор на вывеске по-прежнему смотрел ласково, только его улыбка как будто поблекла. Недобро улыбнувшись фотографии, Ольга зашла в клинику.

Небольшой холл, слабый запах лекарств, льющийся от абажуров приглушенный свет создают атмосферу уюта. Разложенные на журнальном столике, возле диванчика, журналы приковывают внимание, отвлекая от невеселых мыслей и успокаивая пациентов. Уютно, спокойно, умиротворяюще. За прозрачным стеклом регистратуры пусто, пользуясь отсутствием клиентов, медсестра отлучилась по своим делам. Отлучилась ненадолго, но очень вовремя.

Окинув холл пристальным взглядом, Ольга прошла в сторону кабинета. Где-то приглушенно вещает телевизор, доносятся неразборчивые голоса. В коридоре никого нет. Пациенты уже закончились, а медперсонал досиживает последние минуты по кабинетам. Сердце бьется все сильнее, а грудь вздымается чаще. Впереди, совсем рядом, кроется разгадка, и сдерживать шаг, чтобы не припустить бегом, словно исполненный любопытства ребенок, становится все сложнее.

А вот и нужная дверь. Рука резко взлетает, но, гася размах, лишь стучит негромко.

— Да, да, войдите.

Голос врача спокоен и мягок, как всегда. Изменится ли он, когда придет время отвечать на вопросы?