Василий Блюм - Лик Зверя

Просторная комната с двумя оконцами, вдоль одной стены шкафчик с посудой, возле другой тумба, в центре, ближе к окну, заставленный кухонной утварью стол, в углу русская печь, отгороженные чугунной дверцей, чуть слышно потрескивают уголья. Хозяйка стоит возле. Судя по равномерным движениям и разлитому возле печи пряному запаху пищи, что-то готовит.

Не поворачиваясь, хозяйка бросила:

— Есть будешь?

На мгновение оторопев, Ольга помялась, сказала с запинкой:

— Не откажусь.

— Садись. — Взмах руки в сторону стола.

Помедлив, Ольга двинулась через комнату, размышляя, в какой момент, и как именно, лучше начать беседу. На полу блеснуло. Скосив глаза, Ольга отметила отполированное частыми прикосновениями кольцо, служащее ручкой крышки погреба. Уже готовая коснуться пола, нога зависла, сдвинулась немного в сторону, чуть-чуть, так, чтобы вес тела случайно не пришелся на крышку.

Ольга подошла к столу, присев на один из стульев, осмотрелась. Не смотря на продуманный интерьер и чистоту, возникло стойкое впечатление — дом не жилой. Словно хозяйка бывает тут изредка, поддерживает чистоту, топит печь, и вновь уходит. А быть может это только кажется, избалованное привычным уютом городской квартиры сознание видит лишь то, что хочется? И этот запах, что не в силах перебить даже аромат пищи. Запах наполняет ноздри, щекочет горло, вызывая спазмы в желудке, так что возникает желание поскорее закончить дело, чтобы выйти на свежий воздух.

Отрывая от размышлений, скрипнули половицы. Хозяйка приблизилась, поставила на стол глубокую миску с кусочками мяса и горкой гречневой каши, сказала просто:

— Угощайся.

Ольга поблагодарила кивком, вооружившись ложкой, зачерпнула. Предложенная пища оказалась вкусной, хоть и недосоленной, и Ольга с удовольствием проглотила порцию, зачерпнув еще одну, сказала с чувством:

— Очень вкусно.

Девушка села напротив, почти минуту сидела молча, едва заметно покачиваясь, словно в трансе, наконец поинтересовалась:

— Зачем ты пришла?

Неспешно жуя, Ольга произнесла:

— Один человек назвал мне твое имя. Это было бы совсем не важно, если бы не обстоятельства…

Опуская ненужные детали, она коротко пересказала сложившиеся с полицейским «отношения». О слежке, о постоянном давлении, о неприятных намеках и чрезмерную информированность. Рассказывая, Ольга незаметно наблюдала за реакцией собеседницы. Однако та словно бы не слышала, продолжала сидеть с отстраненным видом, все также покачиваясь. Могло показаться, хозяйка дома погрузилась глубоко в мысли, и не воспринимает сказанное, если бы не взгляд. Пронзительный и тяжелый, взгляд давил и гипнотизировал, будто за столом, напротив, сидела вовсе не девушка, а змея, каким-то невероятным образом принявшая человеческое обличье.

Выслушав, хозяйка дома спросила голосом столь же отстраненным, как и выражение лица:

— И что ты хочешь?

Ольга подалась вперед, сказала проникновенно:

— Я хочу понять, что происходит. Помочь себе, и… тебе.

Собеседница вздохнула, поправила волосы, отчего ткань рукава сползла, на мгновение обнажив руку. Ольга поразилась оплетающим предплечье могучим мышцам, какие бывают у тяжелоатлетов, или у людей, чья профессия требует тяжелого ручного труда.

— Мне не нужна помощь, — пророкотала хозяйка.

— Ты не понимаешь, они же не отступят! — воскликнула Ольга, раздраженная непонятливостью собеседницы.

— Мне не нужна помощь!

В голосе хозяйки послышалась угроза, далекая, как зарождающийся камнепад, но столь же устрашающая. Ольга закусила губу. Похоже, эта девушка ничего не понимает, или, запуганная «доброжелателями», что наверняка не раз угрожали, а быть может и наведывались, решила все отрицать? Если бы собеседница сказала напрямую, что знает, пусть даже это будут крупицы информации, можно было бы обсудить, придумать какой-то план. Но она молчит! Как заставить говорить запуганного человека: силой, хитростью?

Хозяйка дома неожиданно встала, направилась к входу соседнюю комнату. Продолжая напряженно размышлять, Ольга проводила ее глазами, подспудно удивляясь крайней сутулости и тяжелой походке девушки. Тяжелой в прямом смысле слова. Под ступнями незнакомки половицы жалобно трещали, будто по ним шла не девушка, а тяжеленный мужик.

Фигура хозяйки скрылась за дверью, послышались непонятные звуки. Зачерпнув еще мяса, Ольга вновь обратила внимание на запах, и, одновременно, взгляд упал на квадрат крышки погреба. Повинуясь наитию, Ольга подалась вперед, уцепившись за кольцо, рванула. Чернильный зев погреба распахнулся жуткой пастью, снизу ударила волна смрада, захлестнула липкими щупальцами. Борясь с тошнотой, Ольга выхватила из сумочки зеркальце, поймав бьющий в окно лучик солнца, направила импровизированный прожектор вниз.

Луч заскользил по дну, выхватывая какие-то куски и ошметки, пока пляшущие в глазах пятна не сложились в целую картину. Глаза расширились, а ноги ослабели, когда Ольга поняла, что именно она видит.

На дне погреба, наполовину скрытые грудами проросшей картошки, лежат куски людей. Отделенные от тел, белесыми корневищами топорщатся ноги, растопыренными крючьями торчат пальцы рук, застывшим вихром вздыбились волосы на чьей-то голове. Почти целые и не очень, с ободранной кожей и дочиста срезанным мясом, куски тел замерли в жутком беспорядке, образую инфернальную мозаику. Вот торчат гребнем чьи-то выскобленные до белизны ребра, а там скалит зубы в усмешке череп, кожа на лице отсутствует, но ухоженные при жизни, волосы сохранили блеск.

Желудок рванулся в спазме, извергая содержимое, полупереваренная пища выплеснулась разноцветным потоком, унеслась вниз. Могильная яма погреба ответила новой волной вони. Чувствуя, что еще немного, и она потеряет сознание, и, лишившись сил, провалится в этот импровизированный ад, Ольга захлопнула крышку, отпрянула, желая оказаться как можно дальше от жуткого могильника.

Скрип половиц донесся пугающим эхом. Внезапно захотелось броситься на пол, вжаться в доски так, чтобы слиться с поверхностью в единое целое. Реагируя на импульс, Ольга расслабила мышцы, упала, больно приложившись лицом, но, прежде чем тело коснулось поверхности, над головой зло взвыло, раздался хряск. Осознание происходящего пришло изнутри, мгновенное и абсолютное, но, вечно сомневающемуся, рассудку понадобилось время. Перекатываясь в сторону, и, пытаясь ухватить противника взглядом, Ольга потеряла драгоценные мгновения, отчего едва не лишилась руки.

В доски, на уровне предплечья, с угрожающим гулом вонзилась полоса металла, прихватив кусочек кожи. Зашипев, как рассерженный кот, Ольга подхватилась, взлетела на ноги, выворачивая тело так, чтобы оказаться лицом к врагу. Картинка дернулась, смазавшись на долю секунды, обрела четкость. В двух шагах, напротив, возвышается фигура девушки, но, за прошедшую минуту, хозяйка дома разительно изменилась. Плечи расправились, отчего девушка стала ощутимо больше, с лица исчезло выражение тупого безразличия, сменившись яростью, а в глазах зажегся огонек безумия.