Дэн Симмонс - Лето ночи

Они еще раз повернули за угол. Большой палец Дейла уже онемел: все эти долгие минуты мальчик держал его на крючке. И хоть двустволка была поставлена на предохранитель, он боялся, что в любой момент может отстрелить себе ногу. У Харлена обе руки были вытянуты вперед, одна из них сжимала фонарик, другая – револьвер тридцать восьмого калибра. Передвигался он как-то судорожно, из-за чего походил на флюгер, колеблемый сильными порывами ветра.

В подвале Старой центральной школы было шумно. Дейл слышал странный скрип, скрежет, завывания, трубы разносили по всему зданию гулкое эхо и долгие стоны, будто кто-то огромный дышал высоко над ними. Толстые кирпичные стены то отдалялись, то снова приближались, как будто с наружной стороны кто-то то надавливал на них, то отпускал.

Дейл опять свернул за угол, луч фонарика описал большую дугу, двустволку мальчик продолжал держать на плече, несмотря на боль в руке.

– Пропади оно все пропадом, – невольно вырвалось у Харлена, возникшего рядом с ним.

Сейчас они находились в главном коридоре подвала. Дейл узнал его, сюда они спускались на уроки музыки и рисования, кабинеты которых были расположены в дальнем конце длинного холла. Лестницы – по одной они спускались вниз, по другой поднимались – находились дальше, ярдах в двадцати по коридору. Может быть.

Влажные трубы обросли серыми сталактитами. Стены были покрыты чем-то похожим на пленку зеленого масла. На стенах виднелись наросты серого вещества – они возвышались подобно бесформенным сталагмитам или гигантским оплывшим свечам.

Но не это вызвало испуганное восклицание Харлена: каждая из стен была изъедена дырами, одни из них имели в поперечнике не более фута, другие простирались от пола до потолка. Эти дыры вели в туннели, которые разбегались из главного холла и исчезали в толще земли спортивной площадки. Из этих туннелей исходило слабое зеленое свечение; Дейл и Харлен могли бы погасить свои фонарики, света здесь было достаточно.

Но они не стали гасить их.

– Смотри-ка, – произнес Харлен.

Он толкнул дверь, на которой было написано «Для малчиков». За нею находился их туалет, но в каком виде! Металлические раковины были вырваны из стен и так скручены, будто это были листы тонкого олова. Унитазы и писсуары были вырваны вместе с арматурой и брошены в кучу, высотой чуть не до потолка. Оттуда торчали трубы и какие-то металлические палки.

Вся длинная комната была забита серыми сталактитами, на полу возвышались горы мягкого зеленого воска, скатанная в рулоны паутина цеплялась за ноги. Круглое отверстие в стене слева от них имело по меньшей мере восемь футов в диаметре. Дейл почувствовал шедший оттуда одуряющий запах сырой земли и гниения. Видны были еще дюжины других туннелей, веером расходящихся от потолка и пола.

– Давай уйдем отсюда, – тихо предложил Харлен.

– Майк сказал, что будет ждать нас здесь.

– Майк может не прийти, – прошипел Харлен. – Давай разыщем твоего брата и поскорей смотаемся.

Дейл колебался только одну секунду.

Вход на лестницу находился за подвесными дверями. Одна из них была сорвана с верхних петель и криво болталась. Дейл приблизился к ней и осветил фонариком пространство за дверью.

Струи темной жидкости, пульсируя, стекали по ступеням, образуя потоки между серыми наростами и гладкими, с восковой поверхностью, стенами. Жидкость уже просочилась под дверью и лужей стояла вокруг кедов Дейла и Харлена.

Дейл сделал три глубоких вдоха, сорвал дверь напрочь и зашагал вверх по ступеням по направлению к первой лестничной площадке. Он шел, чувствуя, как чавкают на каждой ступеньке его подошвы. Жидкость имела тусклый красно-коричневый цвет и была слишком густой для воды. Возможно, слишком густой и для крови. Скорее это было похоже на машинное масло или трансмиссионную жидкость. Воняла она, как кошачья моча.

Дейл вообразил гигантского, величиной в три этажа, кота, присевшего над ними, и даже хихикнул. Харлен бросил на него непонимающий взгляд.

– Майку придется поискать нас, – шепнул ему Дейл, не заботясь о том, что его услышат. Но в эту секунду он даже не верил, что Майк еще жив.

В двух длинных кварталах к югу от школы, за опустевшей и темной Мейн-стрит, лежал парк Бандстенд. Совершенно пустынный, в нем не было ни малейшего признака живой души. О существовании людей напоминал только черный лимузин, припаркованный у обочины. Проектор все еще продолжал работать, поскольку был подсоединен к аварийному щитку добровольной пожарной команды. Эстрада была пуста, огромную дыру, зиявшую в полу, можно было увидеть с одной только стороны и лишь под определенным углом. Огромная ветка, сорванная ветром, упала на динамики и раздробила их. Лента продолжала крутиться в полной тишине.

Экран был частично вырван из креплений со стороны кафе, и теперь огромное полотно величиной пятнадцать на двадцать футов раскачивалось под порывами ветра, хлопая и щелкая, как артиллерийская пушка. На экране мужчина и женщина боролись друг с другом в каком-то помещении, напоминавшем склеп. Затем объектив камеры скользнул в комнату над ними. Канделябр опрокинулся, и язычок пламени лизнул тяжелую бархатную портьеру. Огонь быстро распространился, его языки уже достигли потолка.

Женщина распахнула рот, чтобы крикнуть, но ни звука не было слышно, кроме треска полотна экрана и громких ударов грома.

Длинный трейлер проехал по Хард-роуд, его металлические борта были защищены навесом от ветра, дворники скользили по стеклу, несмотря на то что дождя не было. Он не замедлил хода, хотя на дороге ясно виднелся знак «25 МИЛЬ В ЧАС. КОНТРОЛЬ СКОРОСТИ АВТОМАТИЧЕСКИЙ».

Сверкнувшая на юге молния осветила сплошную черную стену, двигавшуюся по направлению к Элм-Хейвену со скоростью лошадиной повозки. Но смотреть на нее было некому.

Языки пламени, лизавшие камни дома Эшеров, казались трехмерными. Живыми.

Кевин вспрыгнул на буфер грузовика, схватил уоки-токи и пять раз нажал кнопку «Вкл.». Полное молчание.

– Эй, Дейл… эй, кто-нибудь! Сюда что-то двигается! – закричал он в микрофон.

В ответ только потрескивание статического электричества, эхом вторившее ударам грома над головой.

Что-то действительно приближалось. Две параллельные борозды земли продвигались поперек школьного двора. Вот они исчезли под асфальтом Депо-стрит.

Как ушедшие на глубину акулы, подумал Кевин. Обеими руками он держал отцовский полуавтоматический кольт. Торопливо послав патрон в магазин, он уверенно держал рукоять в левой руке, палец на спусковом крючке. Патрон лег на место – «принято и понято», как называл этот процесс его отец. Положив большой палец на курок, Кевин ожидал появления обеих борозд на его стороне улицы.