Дэн Симмонс - Лето ночи

Луч метался по перепутавшейся массе влажных столбов и стен, которых прежде Дейл здесь не видел. У него под ухом раздался прерывающийся шепот Харлена.

– Что? – обернулся к нему Дейл.

– Я говорю, – повторил тот, тщательно выговаривая слова, – в подвале что-то движется.

– Может, это пришел Майк.

– Вряд ли, – прошептал Харлен. И посветил фонариком назад. – Вот, послушай.

Дейл прислушался. Из подвала раздавался шаркающий скрежет, будто там находился кто-то огромный и мягкий и теперь он двигал парты, поломанные доски и все остальное по полу впереди себя.

– Пошли, – шепнул Дейл и шагнул за грязную дверь.

Он услышал, как шагнул к нему Харлен, как он тоже оказался в огромном пространстве зала, но не оглянулся. Дейл не мог оторвать глаз от открывшегося перед его глазами зрелища.

Внутренняя часть Старой центральной ничем не напоминала то школьное здание, которое он оставил всего семь недель назад. У него даже онемела шея, когда он, запрокинув голову, разглядывал главную лестницу школы.

Весь пол был залит густой, почти уже высохшей жидкостью, теперь достигавшей края кедов Дейла. Стены были покрыты тонким слоем розоватого, совершенно прозрачного материала, который напомнил Дейлу обнаженную дрожащую плоть новорожденного крысенка, которого ему однажды случилось увидеть. Такие же полосы свисали с перил лестницы, паутиной обволакивали большие портреты Авраама Линкольна и Джорджа Вашингтона, еще более густым слоем затянули крючки в гардеробе, стекали с дверных ручек и висели в углах заколоченных окон, как огромная рама картины, сделанная из пульсирующей, живой плоти. По темной лестнице и бельэтажу холла эти полосы поднимались огромной массой языков и завитков.

Но то, что было над этой массой, делало сцену еще более отвратительной.

Дейл, запрокинув голову, смотрел вверх, видя, что луч фонарика Харлена присоединился к его лучику.

Балконы второго и третьего этажа были почти полностью затянуты серо-розовыми волокнами, которые чем выше, тем становились толще и толще, пересекая и закрывая темное пространство подобно мягкому покрывалу, накинутому каким-то лунатиком. Сталактиты и сталагмиты этой странной смолы были везде, стекая с темной арматуры, поднимаясь с перил и балюстрад, пересекая все пространство огромного холла, как бельевые веревки, сделанные из разорванных мышц и обнаженных хрящей.

А с этих «бельевых веревок» свисало что-то вроде тряпок, похожих на красные вибрирующие мешки студня. Фонарик Дейла задержался на одном из них, и он разглядел на этом мешке темные тени, напоминающие шрамы. Они двигались. Весь мешок пульсировал и вздрагивал, как человеческое сердце, подвешенное на окровавленной нити. Таких мешков было здесь несколько десятков.

В верхней части холла что-то шевелилось. По витражам огромных окон стекали потоки жидкости. Но Дейл не смотрел ни на что. Он смотрел только на башню.

Над площадкой третьего этажа, там, где должны были размещаться классы старшеклассников, то есть в давно заколоченной части школы, кто-то сорвал доски пола. И из этой башни шло странное сияние.

Впрочем, «сияние» неправильное слово, понял Дейл, когда он смотрел на сине-зеленое свечение, мутный свет, идущий от густой, мясистой паутины, заполнившей всю башню, и то странное красное тело, которое висело внутри ее.

Это тело можно было назвать пауком, поскольку создавалось впечатление присутствия многих ног и глаз; можно было назвать это мешочком плохо сваренного яйца, однажды на ферме дяди Генри Дейл видел разбитое оплодотворенное яйцо со странным кровавым пятнышком в белке. Можно было назвать это лицом или гигантским сердцем, поскольку вещь тошнотворно напоминала и то и другое… Но, даже находясь в сорока футах от этого странного предмета, глядя на него снизу с подступающим чувством отчаяния, Дейл знал, что это ни одно, ни другое и ни третье…

Харлен тихонько дернул его за руку. Медленно, почти неохотно Дейл Стюарт оторвал глаза от клубка паутины высоко вверху.

Здесь, на первом этаже, далеко от мерзкого свечения в башне, было очень темно, тени громоздились во мраке. И сейчас одна из этих теней стала двигаться, отделилась от затянутого паутиной кабинета первоклашек и неслышно потекла к мальчикам.

Дрожащими руками Дейл поднял двустволку, когда в фокусе его зрения оказалось белое лицо.

В десяти футах перед ними стоял доктор Рун. Его темный костюм был почти неотделим от окружавшей темноты, лицо и руки влажно блестели в свете фонарика, плясавшего в задрожавших руках Дейла. Позади него раздавался какой-то шорох, а позади мальчиков по-прежнему слышались мягкие, шлепающие звуки.

На лице доктора Руна играла такая широкая улыбка, какой Дейлу и видеть не приходилось.

– Проходите, – прошипел он, щурясь от света. Влажно и противно блеснули его зубы. – А почему вам не взглянуть вверх, а?

Дейл метнул короткий взгляд наверх, лишь на секунду отведя глаза от стоявшего перед ним человека в черном. Но то, что он увидел за эти доли секунды, заставило его забыть о докторе Руне, опустить ружье и застыть на месте, задрав голову вверх.

Там висел его брат Лоренс.

Майк решил, что, выбрав путь по туннелю, он совершил не самый умный поступок в своей жизни. Ладони и колени кровоточили, спина болела ужасно, и, кроме того, он заблудился. За те несколько часов, что он тут ползает, наверняка в школе что-то уже произошло, оборотни-миноги вот-вот вернутся, а у него почти нет патронов, батарейки в фонарике почти сели. К тому же оказалось, что он страдает клаустрофобией.

Что же касается всего остального, с насмешкой подумал он, дела идут прекрасно.

В туннеле было невероятное множество разветвлений и поворотов, и Майк был совершенно уверен в том, что сбился с дороги. Сначала выбирать главный путь было нетрудно, потому что, в отличие от ответвлений, он был плотнее утрамбован и все еще хранил зловоние огромных червей. Но теперь все туннели были такими же. За последние пятнадцать минут ему пришлось раз десять выбирать, куда поворачивать, и он не сомневался, что в конце концов выбрал неправильный. Похоже, что теперь он находится где-то около сгоревшего элеватора и продолжает двигаться на север.

Черт его подери, подумал Майк и мысленно тут же произнес молитву раскаяния, помимо тех, которые шептал постоянно.

Еще дважды на него нападали чудовища. В первый раз он услышал его приближение откуда-то сзади и успел повернуться в узком туннеле, чтобы осветить угасающим лучом фонарика проход и прицелиться из обреза Мемо. Прежде чем выстрелить, он успел разглядеть распахнутую пасть, окруженную белой пульпой присосок, похожих на белесые водоросли. Потом он выстрелил, быстро перезарядил ружье и снова выстрелил. Огромный червь стал зарываться в землю, но Майк успел еще раз выстрелить, попав ему в спину. Это было все равно что бросать гравий в металлическую пластину.