Дэн Симмонс - Лето ночи

Прошло довольно много времени, прежде чем Лоренс со вздохом перевернулся на другой бок, выпустив пальцы Дейла, но все еще крепко прижимая к груди Тедди. Старший брат тоже задремал. За противомоскитными сетками на окнах шуршали листья старого дуба, стрекот цикад не умолкал ни на минуту. Последний отблеск сумеречного света угас, и во мраке ветвей ярче вспыхнули, перемигиваясь, огоньки светлячков.

Сквозь дремоту Дейл слышал какие-то звуки, – кажется, мама гладила в кухне белье. В спальне мальчиков воцарилась тишина, нарушаемая только их ровным дыханием. Снаружи доносилось уханье совы и отдаленное воркование лесного голубя. Затем ближе, гораздо ближе, в шкафу у них в комнате что-то тихо заскреблось и заскрипело. Потом в шкафу что-то скрипнуло, и оттуда донеслось царапанье когтей. Звуки на мгновение стихли, повторились вновь – и смолкли.

Дуэйну удалось-таки убедить дядю Арта в том, что среда – наиболее подходящий день для поездки в университет Брэдли, и сразу после восьми утра они вдвоем туда и отправились. На протяжении многих лет Арт Макбрайд тратил на книги бо́льшую часть заработанных денег, но тем не менее никогда не отказывался посетить «приличную библиотеку».

То, что дяде Арту не удалось потратить на книги, он вложил в автомобиль – теперь это был старый-престарый «кадиллак», – и Дуэйн не переставал восхищаться великолепием этой машины размером с эскадренный миноносец. К тому же в ней присутствовали все технологические достижения, освоенные заводами Детройта, вплоть до автоматического реостата для регулирования силы света фар с сенсорным датчиком, установленного на приборной панели и по форме напоминавшего лучевой пистолет, – устройства сродни изобретениям Старика. Небрежно откинувшись и едва придерживая тремя пальцами руль, дядя Арт гордо восседал на водительском месте.

Дуэйн любил дядю, чье круглое цветущее лицо со всегда готовым к улыбке ртом словно говорило окружающим, что он только что услышал или вот-вот услышит веселую шутку и от души рад ей посмеяться. И в отношении дяди Арта это действительно было правдой.

Арт Макбрайд был насмешником. В то время как отец Дуэйна от своих неудач впал в разочарование и горечь, дядя Арт выработал в себе ироническую, приправленную легким юмором покорность обстоятельствам. Старик везде – и в правительстве, и в телефонной компании, и в администрации по делам ветеранов, и в большинстве преуспевающих семей Элм-Хейвена – подозревал интриги и тайные умыслы, в то время как дядя Арт был глубоко убежден, что люди в большинстве своем слишком глупы, чтобы составлять заговоры.

Неудачниками можно было назвать обоих братьев, но их отношение к этому и к жизни вообще было совершенно разным. Отец Дуэйна неоднократно начинал собственный бизнес и каждый раз терпел полный крах по причине отсутствия планирования, неумения правильно выбрать момент и из рук вон плохого менеджмента. Положение не спасала даже та поистине бешеная энергия, с которой Старик брался за дело и пытался его развивать. Кроме того, он обладал удивительной способностью перессориться со всеми лицами и организациями, от которых хотя бы в малой степени зависел его успех. В отличие от брата Арт Макбрайд предпринял лишь несколько попыток стать самостоятельным бизнесменом – и даже заработал кое-какие деньги, которые, правда, практически полностью потратил на своих трех жен, ныне покойных, – а затем он пришел к выводу, что это занятие не для него. Теперь, когда появлялась нужда в деньгах, он работал на заводе по производству гусеничных тракторов, принадлежащем компании «Катерпиллер» и располагавшемся неподалеку от Пеории. Причем, несмотря на наличие диплома специалиста в области технологии и управления, предпочитал трудиться на сборочном конвейере.

Дуэйн пришел к выводу, что склонность к ироническому смирению и способность брать на себя ответственность не всегда сопутствуют друг другу.

– Хотел бы я знать, какие тайны ты собираешься раскрыть в университете Брэдли? – поинтересовался дядя Арт.

Дуэйн поправил очки, вечно съезжавшие на кончик носа.

– Да так, хочу кое-что разузнать. В библиотеке Оук-Хилла не нашлось нужных сведений.

– А как насчет библиотеки Элм-Хейвена – лучшего хранилища человеческой мудрости со времен Александрийской библиотеки?

Дуэйн улыбнулся. «Библиотека» на Броуд-авеню, занимавшая всего одну небольшую комнату и насчитывавшая в своем фонде не более четырехсот книг, издавна была предметом их шуток. Книжное собрание дяди Арта состояло из более чем трех тысяч томов, но Дуэйн знал, что искать там сведения о колоколе Борджа бесполезно, ибо как раз та эпоха представлена в собрании весьма скудно.

– Извини, я, кажется, сказал «хранилище»? – продолжал дядя Арт. – Скорее следовало бы назвать ее «гноилищем». Повезло тебе, приятель, что я временно свободен.

– Повезло, – согласился Дуэйн.

Дядя Арт бывал свободен большую часть года – в зависимости от роста или снижения спроса на рабочую силу для сборочного конвейера – и ничего не имел против такой свободы.

– Нет, серьезно, что ты разыскиваешь?

Арт выключил кондиционер и тронул кнопку на дверце машины, чтобы опустить стекло. В кабину потек теплый, влажный воздух. Арт пробежал рукой по коротким волосам. Дуэйн помнил, как несколько раз дядя Арт отращивал их ниже плеч, становясь счастливым обладателем роскошной волнистой и густой белой шевелюры. Но обычно носил такую короткую стрижку, как сейчас. Еще Дуэйну помнилось, как однажды, когда Арт вернулся из годичного путешествия после смерти его третьей жены, он сам, в то время четырехлетний малыш, был поражен сходством между отрастившим бороду дядюшкой и Санта-Клаусом.

Дуэйн вздохнул:

– Меня интересуют сведения о Борджа.

– Борджа? – Арт Макбрайд с интересом повернулся к племяннику. – Ты говоришь о Лукреции, Родриго, Чезаре?.. Об этой семейке?

– Ага, – кивнул Дуэйн, выпрямляясь на сиденье. – Ты что-нибудь знаешь о них? А об их колоколе, случайно, не слышал?

– Нет. О Борджа я знаю не так уж много. Обычную ерунду об отравлениях, инцестах и неправедных папах римских, которых они поставляли в Ватикан. Меня больше интересуют Медичи. По-моему, об этом семействе стоит почитать побольше.

Дуэйн кивнул. Из Элм-Хейвена они отправились на юго-восток по Хард-роуд, с некоторых пор считавшейся главным шоссе штата, и теперь спускались в долину реки Спун. Холмы высились в стороне, примерно в миле от них, склоны так густо поросли деревьями, что их ветки смыкались над дорогой, а сама земля в долине, часто затопляемая во время паводков, была такой плодородной, что зерновые здесь поднялись на фут выше, чем на полях в окрестностях Элм-Хейвена. Единственными рукотворными конструкциями на всем обозримом пространстве были амбары и металлический мост через реку. От него отходил еще один, узенький мостик, утыкавшийся в небольшую – максимум четыре фута в диаметре, – заостренную башню из рифленой стали, опиравшуюся на тридцатифутовые сваи. Дуэйн знал, что винтовая лестница внутри башни ведет к складским помещениям, принадлежащим департаменту транспорта и расположенным на уровне воды.